Кажется, царица перевела дух с облегчением, даже глаза ладонью прикрыла, чтобы никто не увидел настоящей её реакции на мужнино безумное решение.

А вот Пётр с Василием заспорили с родителем наперебой. Никому из них не понравились ни перспектива охоты за Жар-птицей, ни это вынужденное соревнование промеж собой, ни тем более риск потерять законный трон из-за батюшкиной случайной прихоти.

Иван же не стал дожидаться исхода их спора. Он не глядя поклонился отцовскому трону, после чего взял Яргу за локоть и молча повёл прочь быстрым шагом. На лице у него отражалась такая решимость, что девушке он показался в эту минуту невероятно красивым, столь благородным и отважным, что колени подкашивались.

Он вывел её из царских палат в ту часть дворца, где было потише, а народу не оказалось вовсе. Они очутились в белёном коридоре, где из украшений не было ничего, кроме ковровой дорожки и ряда окон с ажурными подоконниками. Иван не сбавил ходу, даже когда они оказались на лестнице, что вела наверх.

– Куда мы идём? – пискнула Ярга.

– В мои покои. Это короткая дорога.

– Зачем? – с сомнением переспросила она, а сама попыталась как бы невзначай высвободить руку.

– Собираться в дорогу, нельзя терять времени.

Перед её внутренним взором тотчас пронеслись цветущие поля, опасные дороги, крошечные деревеньки и блистающие дворцы, а также те сотни людей, которых они повстречают на пути, покуда рука об руку будут выполнять эту совершенно невероятную царскую волю. Несомненно, их ожидают приключения и опасности, которые они преодолеют, а после полюбят друг друга, как в сказке, чтобы о них потом сложили легенды. Совсем как про царя Демьяна и царицу Добромилу…

Сердце забилось в сладостном томлении настоящего, честного счастья. Ярге захотелось ущипнуть себя покрепче, чтобы убедиться, что это всё не сон.

– Мы ведь вместе поедем за Жар-птицей? – с надеждой уточнила она.

Иван остановился так резко, что девушка едва не влетела в него. Царевич развернулся. Он стоял на одну ступеньку выше и глядел на неё сверху вниз взволнованно и слегка раздражённо.

– Нет, моя золотая, – Иван покачал головой, – ты поедешь одна.

– Что?.. – Ярга решила, что ослышалась.

Царевич положил обе руки на её хрупкие, худенькие плечи.

– Это дело я могу доверить только тебе. – Губы растянулись в улыбке, когда он елейным голоском спросил: – Ты ведь хочешь стать моей женой и сделаться однажды царицей всего Велиграда?

– Я…

– Ты ею станешь, если поможешь мне привезти отцу Жар-птицу, даю тебе слово. – Иван сказал это так уверенно, будто всё было делом решённым.

– Погоди. – Ярга медленно сняла его руки с себя. – Я одна не справлюсь.

– О-о-о, – протянул Иван, – я видел своими глазами, как ловко ты перелезла через стену заколдованного сада и как без страха ухватила огненную птицу прямо за хвост. Если кто-то и справится с этой задачей, то лишь ты одна.

– Но я не знаю, куда ехать, – пролепетала девушка.

– Так и я не знаю. – Он засмеялся, словно и вправду сказал нечто забавное. – На восток – вот и всё, что нам известно. И братьям моим тоже. Все поедут на восток.

– Это ведь опасно. – Ярга ощутила неуютный холодок промеж лопатками.

Лицо Ивана вдруг из озорного стало серьёзным, будто резко маску сорвал.

– Именно, – кивнул царевич. – Любой, кто поедет, рискует не вернуться. А я рисковать не хочу. Если с братьями моими что-то худое случится, кто тогда останется единственным наследником? Птицу им не поймать – не из того теста оба сделаны, а вот сгинуть могут запросто.

– А ты…

– А я тебя в путь-дорогу соберу достойно, дам оружие, деньги и собственного верного коня дарую, – невозмутимо обещал он. – И буду тебя на окраине Велиграда в рыбацкой хижине дожидаться. И клянусь пресветлым Родом, что дождусь тебя с Жар-птицей и мы вместе предоставим её моему отцу. Тогда я нареку тебя своей невестой. Так что, ты согласна?

Он снова положил руку на её плечо, сжал, на сей раз ощутимее. А смотрел сверху вниз при этом так, что неясно становилось: то ли поцеловать собирается, то ли с крутой лестницы спустить.

Язык пересох, но Ярга всё же прошептала в ответ:

– Согласна.

Дорога извивалась узкой пыльной лентой вдоль холма, Дремучий лес нависал сверху. Деревья будто тянули ветви с кручи в намерении добраться до путника и схватить, уволочь в чащобу на расправу диким зверям, так, чтобы даже косточек не осталось.

Кроны не просто шелестели в вышине на ветру – они протяжно постанывали, как мучимые подагрой старцы, чьи суставы уже не гнутся, а при движении хрустят, причиняя невероятные муки. Этот стон разносился над дорогой с пугающим постоянством. Порой хотелось оглянуться – проверить, что позади на тракте никого нет. Там только пыль стелилась, поднятая конскими копытами, и от этого волосы на затылке шевелились.

А с другой стороны от дороги, супротив лесу с его потусторонними силами, буйно произрастали сочные кусты можжевельника. От них исходил приятный душистый запах, который смешивался с солёным дыханием моря, до которого было рукой подать, если съехать с тракта направо. Там на побережье скрывались рыбацкие деревушки и маленькие трактиры, где путник мог заночевать на пути из Велиграда в царство Большая Благода. Но до отдыха в запасе имелось ещё часа три. Три часа тряской езды в седле при полном воинском снаряжении.

Белоснежный конь звался Крином, «лилия» по-старому, стало быть. Крин был крупный, могучий и длинноногий, с умными глазами, покатой шеей и широким крупом. Взбираться на него оказалось сущим мучением, а слезать после того, как мышцы с непривычки онемеют от долгой езды, – и подавно. Ярга с ужасом представляла себе этот момент.

Если бы не весёлое позвякивание сбруи и тяжесть доспехов на плечах, она бы точно решила, что всё это не взаправду.

Иван снарядил её знатно, не поскупился. Золочёная кольчуга из лучшей стали была чуточку великовата, а нагрудник неуютно сдавливал девичьи перси[3], но прочие части наряда оказались на диво хороши. Прежде Ярге не доводилось носить столь удобных сапог, не говоря уже о штанах. Она и представить себе не могла, что мужская одежда окажется настолько странной и одновременно ладной, и всё же ей то и дело мнилось, что она позабыла надеть юбку, благо алый плащ велиградского витязя всё сзади прикрывал. Девушка надеялась, что в скором времени обвыкнется с непривычным облачением.

Русо-золотую косищу она спрятала под золочёный шлем-маковку, от которого к плечам спускались звенья тонкой кольчуги. Тяжесть давила на голову, но царевич Иван настоял, чтобы она обязательно носила шелом, дабы укрывать чело от разящей стрелы и прочих напастей. Ярга была уверена, что шлем от стрелы не спасёт, если лучник прицелится точнёхонько в глаз, но спорить с «женихом» не стала: он витязь, ему виднее.

Несмотря на бархатную подкладку, шлем давил своей тяжестью, а ещё голова начала потеть. Постоянно хотелось залезть и почесаться, но Ярга терпела.

Со всем она смирилась, кроме оружия.

Иван выдал ей целый арсенал: короткий меч, кинжалы, засапожные ножи, гибкий лук и стрелы. Даже порывался дать кистень, но что от него проку? Ярга и с прочим не представляла, как обходиться, но с покорностью приняла всё: вдруг денег, которые Иван ей отсыпал в кошель, не хватит и придётся что-то продавать.

Яргу посетила крамольная мысль, едва она достаточно отъехала от рыбацкой хижины. Что, если убраться от Велиграда как можно дальше на восток и там всё продать? Взять новое имя, купить домик и надел земли и зажить в спокойствии, работая только на себя. Конь уже есть. Вряд ли Крин знает, что такое плуг, но ничего, приучится. Нет, коня придётся продать в первую очередь, а ещё лучше – сменять на другого в середине пути, чтобы по нему её не смогли узнать.

Ярга тряхнула головой.