– Я думаю, не стоит делать поспешных выводов, – Андрей обвел спокойным взглядом всю команду. – После выступления вечером можно поподробнее разобраться. У фестиваля наверняка есть положение, в котором все четко прописано. Если даже мы в пролете, – повторил он фразу Вита, глядя на него с доброй иронией во взгляде, – то это не конец света. Будет множество других возможностей и фестивалей, в которых мы можем принять участие. С последнего нашего выступления на крупном фестивале действительно прошло два года. Думаю, за это время мы многому научились. Как минимум, заявить о себе мы сможем. А это уже огромная удача – показать себя на еще большую аудиторию. Такое бесследно не проходит.

– Пиар – дело святое, – хохотнул Вит.

Арс поджал губы и кивнул.

– Ладно, у нас сегодня выступление. Давайте пока сконцентрируемся на нем.

– Есть! – крикнули все недружным хором и вышли на площадку, встав перед зеркалами.

* * *

Вечер наступил слишком быстро. Небо прояснилось: солнце разрезало облака и бросало на город широкие лучи золотого вечернего света. Сегодняшний прогноз обещал дождь, но его не было, как не было и ветра – врага номер один для артиста театра огня. На памяти Ванессы «Феникс» уже четырежды отменял свое выступление из-за погодных условий. Это было опасно не только для них, но и для зрителя: сильный порыв ветра – и пламя с легкостью могло перекинуться на что угодно, находящееся рядом. Особенно это касалось Арса, который выдувал огонь в непосредственной близости от лица. Любое неосторожное движение, любая опасная случайность – и все могло закончиться плохо.

Они подъехали к пяти часам и начали подготовку, чтобы выступить за десять минут до шести. «Феникс» находился в технической части, на небольшим отдалении от площадки, скрытой невысоким ограждением. Готовили инвентарь и замачивали его в горючем. В этот раз они не устанавливали по периметру факелы с огнем – вместо них за их спинами будет стоять одна большая чаша, извергая в небо столп пламени, что смотрелось не менее эффектно.

Аля только закончила говорить по телефону и присела, чтобы убрать его в карман сумки. Ванесса посмотрела на нее, заметив нахмуренные брови и закушенную губу. Аля о чем-то переживала – от реального мира ее будто отгородила плотная пелена мыслей.

– Все хорошо? – спросила Ванесса, когда Аля поднялась на ноги.

На ней была бордово-малиновая толстовка, достаточно объемная, но лишь для того, чтобы не сковывать движения. Ванесса надела водолазку того же цвета, полностью закрывающую руки и шею благодаря длинным рукавам и высокой горловине, а сверху – черный кожаный корсет, плотно обхватывающий ребра и талию, который уже давно стал значимой частью ее гардероба даже на выступлениях.

– У отца здоровье опять подкачало, – Аля потерла лоб ладонью; тяжело вздохнула. – У него постоянно повышенное давление, и на некоторое время получалось его нормализовать, но сейчас опять что-то пошло не так, видимо.

Аля волновалась. Ее выдавала морщинка, образовавшаяся между бровями, и взгляд, тяжелый от темноты эмоций, которыми он полнился: тревога, неуверенность, озабоченность. Эти эмоции делали Алю чересчур взрослой. Почему-то сейчас Ванесса четко видела разницу в возрасте между ними.

– Что-то серьезное? Есть какие-то последствия?

– Да вроде все нормально, если можно так сказать, но врачи хотят оставить его в больнице на некоторое время и провести дополнительное обследование. На всякий случай. И это будто звучит не очень хорошо… – Аля потерла переносицу двумя пальцами, тяжело вздыхая.

Ванесса подошла к Але и протянула руку, коснувшись ее лопаток, поглаживая по спине в попытке приободрить.

– Я уверена, что все хорошо и они просто хотят перестраховаться, – она мягко улыбнулась углами губ, заглядывая Але в глаза. – Стабилизировать давление и точно знать, что он в порядке. Думаю, они отпустят его обратно, как только все показатели будут в норме. Не волнуйся слишком сильно.

Аля смотрела на нее несколько секунд, а потом, наконец, искренне улыбнулась, пусть и коротко, но Ванессе все равно стало легче. Аля накрыла ее ладонь своей и чуть сжала в знак благодарности.

– Последние несколько недель все думаю съездить домой. Я не была там месяцев шесть, наверное, если не больше.

– Сейчас самое время. Обязательно съезди.

– Может, после фестиваля, если мы, конечно, примем в нем участие, – Аля отпустила руку Ванессы и коснулась пальцами своей прически, проверяя, не выбились ли пряди: она заплела волосы в косу, которую закрутила в пучок и туго заколола шпильками.

Девушкам на выступлении было противопоказано выступать с ненадежно убранными или – еще хуже – распущенными волосами. Они очень хорошо горели: сухим волосам для этого порой хватало одной лишь искры.

– Думаю, твой папа будет очень рад видеть тебя. Может, это поможет ему быстрее прийти в норму, – улыбнулась Ванесса.

– Девочки, вы готовы? Скоро наш выход, – за спиной у Али появился Вит в полном обмундировании: бордово-малиновая толстовка, мокрые волосы – влага защищала от случайного поджога, – перчатки на руках с прорезями для пальцев, дерзкая улыбка на губах и яркий азарт во взгляде, сладкий, как жженый сахар.

– Да, мы готовы.

По привычке первым вышел Андрей, окуная в чашу мечи, которые тут же зажгло пламя; огненные языки вылизывали блестящие бликами заходящего солнца лезвия. Он вышел в самый центр, останавливаясь, поднимая мечи прямо перед собой. Удар в гонг – с этого началась музыка. Секунда – и Андрей завертел их, рассекая воздух и надвигающийся на город вечер в золотом свете заката.

Музыка была ритмичной и очень скоро, вкупе с выверенными движениями, заставила зрителей аплодировать, подстегивая Андрея. Он уверенно улыбался своей публике и огню, который давно стал каждому из «Феникса» еще одним верным товарищем.

– Пора, поджигай, – произнесла Аля, когда до окончания номера Андрея оставалось полминуты. В это время на площадку вышел Арс, уже успевший набрать в рот техническую жидкость. В этот раз он не только показывал собственный номер, но и помогал Андрею с эффектным окончанием его выступления.

Аля направила пои в чашу, и они тут же вспыхнули пламенем. Ванесса подожгла инвентарь следом, слегка покачивая пои в руках, чтобы огонь, что взметался вверх, не обжигал пальцы.

Андрей как раз выполнял последние движения, когда они с Алей остановились с двух сторон от чаши, готовясь выйти на площадку, наблюдая за тем, как он заканчивает номер. По очереди подбросил оба меча, полужонглируя ими, и застыл. На последнем ударе музыки Арс, который незаметно приблизился к Андрею и остановился прямиком за ним, поднес к лицу зажженный факел и плюнул жидкостью в воздух, изворачиваясь из стороны в сторону, благодаря чему из-за спины Андрея вверх взмыло широкой змеей пламя и тут же догорело в воздухе. Трюк получился не таким, как в темное время, но благодаря эффекту неожиданности он все равно вызвал бурную реакцию: площадь утонула в шуме аплодисментов и одобрительного свиста.

Ванесса ощутила, как замерло сердце. Пропустило удар, прежде чем застучать вновь. Взгляд приковался к спине Арса и напряженным плечам, на которых натягивалась водолазка. Секунда, две. Ребята поклонились и развернулись, чтобы удалиться. Ванесса же переглянулась с Алей; та кивнула. Они вышли на сцену, останавливаясь в нескольких метрах друг от друга, готовые пуститься в безумный огненный пляс.

Песня зазвучала, окуная в себя всю площадь. Аля негромко отсчитала секунды, и они закрутили пои, сначала перед собой, потом – позади, рисуя в воздухе огненные круги, погружая их в себя. Развернулись, и огонь послушно последовал за ними, привычно потрескивая в воздухе.

Когда-то этот треск пугал Ванессу – когда она только училась работать с пламенем. Страх засел в груди, как только она впервые в жизни подожгла свои пои, и долгое время Ванесса не могла справиться с ним. Ей казалось, что вот-вот – и огонь поглотит ее целиком, испепелит, не оставив ничего. Победит в этой маленькой, но такой необходимой ей схватке. Огонь шипел и трещал, и она боялась лишний раз развести руки, приблизив крутящиеся фитили хоть на сантиметр, несмотря на то, что всегда идеально контролировала тренировочные, не зажженные пои: их скорость, траекторию, расстояние. Когда их зажигали, руки Ванессы будто немели от страха, что что-то пойдет не так. И только со временем она влюбилась в этот треск, он стал заводить ее, подгонять, придавать сил. Она вслушивалась в этот звук и наслаждалась им, он стал родным, таким привычным, что теперь грудь наполнял не страх, а другое чувство, тянущее и горячее, сильное до мурашек и легкого опьянения, необъяснимо-приятное, так похожее на влюбленность.