– Что верно, то уж верно. Блин, я не ожидал, что когда-либо встречу равного себе соперника… Чёрт, но кто ты такой? – изумлённо и нахмурившись спросил Иннокентий у своего таинственного собеседника.
– Я подполковник полиции, Сергей Александрович. Фамилию я называть пока не буду в целях безопасности. Сам, думаю, понимаешь. – намекнул Сергей на то, что у него могут возникнуть проблемы, если будет названа фамилия. А кто знает, что придёт в голову Самсонову.
– Ладно, без вопросов. – развёл руками в стороны Самсонов.
– Ну, насчёт тебя я не питал иллюзий. Я знаю, что ты киллер-профессионал. Я понимал, что справиться с тобой достаточно сложно.
– Откуда? Хотя я уже догадался. От Андрея Иваныча, как это водится. – ответил киллер на собственный вопрос.
– Абсолютно точно! Он мне рассказал основную информацию о тебе. Честно сказать, тогда я о твоём существовании услышал впервые в жизни, хотя… – задумался подполковник Ветров, вспоминая, что всё-таки ещё до этого всего он сталкивался с «бизнесменом Иннокентием Яковлевичем».
– Что хотя? – не понял этого дополнения Самсонов. – Ты знал обо мне ещё раньше?
– Да. Ты убил членов редакционной, как бы это сказать, коллегии, наверное. Также подозреваю, что ты убил и администратора Озёрского.
– Хм, интересно получается. Ты тот самый коп, который приезжал в редакцию? – проницательно заметил Иннокентий.
– Значит, у тебя прекрасная память. – рассмеялся Ветров. – Да, это был именно я.
– То есть эта сволочь всё-таки рассказала обо мне! Знал бы я тогда, что именно ты приезжал туда, то я бы точно тебя грохнул… Вот зуб даю!
– Но, к общему счастью, этого не случилось… Администратор сдержал своё обещание и не назвал меня по имени… Ну хоть что-то. Это, конечно, его не спасло. Лишь собственная глупость погубила его.
– Хе-хе, согласен. Если б он молчал, то, глядишь, и жив бы остался. Да и мне бы не пришлось лишний раз марать руки…
– Зачем ты вообще назвал ему собственное имя?
– Думаешь, здесь что-то другое? Такая же глупость. Я поступил очень глупо, когда отправился на убийство Плетнёва со своим настоящим паспортом в кармане. Ведь попросили бы меня предъявить паспорт, пришлось бы называть то имя, которое указано в паспорте. Я уж потом понял, какой же я всё-таки дурак! Вот и ответ, почему я поступил именно так.
– Понятно. Всё ясно с тобой.
– Так что, неужели будешь меня арестовывать? – поинтересовался Иннокентий.
– Странный ты человек. В одной фразе спрашиваешь, буду ли я арестовывать тебя, и в то же время добавляешь к своему вопросу слово «неужели». Это вообще как?
– Боже, ты будешь ещё цепляться к каждому моему слову? Серьёзно? Я добавил «неужели», потому что понимаю, что мои ценные показания будут весьма полезны вам, сотрудникам органов. А раз так, то тогда я ничего говорить не буду, если меня сразу арестуют. Я вроде понятно разъяснил?
– Да я всё понял… Мне не ясен только один момент. Зачем тогда спрашиваешь об этом меня, зная, что я не буду тебя арестовывать?
– Хрен вас там разберёшь! Все вы, менты, на одно лицо, откуда мне знать, какие у кого мысли в голове. Как правило, вы арестовываете всех, кого задерживаете. А я вполне подхожу на роль задержанного. Ферштейн (нем. verstehen – понимаешь)?
– Да не собираюсь я тебя задерживать! Господи, в каком месте я сказал, что ты задержан? Тем более я не при исполнении, по крайней мере, официально. На мне нет униформы, так что будь спокоен. И, кстати, совет на будущее: не относись к людям столь подозрительно и мнительно. Не все же сволочи, есть и нормальные люди.
– Ну спасибо, что успокоил… Нет, серьёзно, я нисколько не шучу. Действительно, я теперь себя чувствую более уверенно. Я готов на сотрудничество. Только скажи, что я конкретно должен буду сделать.
– О, я рад, что у нас получился конструктивный разговор. Ну, уже хорошо, что ты сам предложил мне сотрудничать. Это очень позитивный сигнал для меня. Значит, должно всё получиться. Я тебе всё расскажу по дороге. Садись ко мне в машину, поедем.
– А куда именно?
– В дороге мы договоримся о нашей с тобой сделке. Я тебя переправлю через границу, в Финляндию.
– Но у меня же нет загранпаспорта… – затупил немного Самсонов.
– Значит, будет. Я сделаю тебе фальшивый паспорт, у меня есть такая возможность, как понимаешь.
– О, ну спасибо…
– А в обмен я, конечно же, попрошу тебя оказать одну услугу. Договорились или как?
– Договорились. Но я всё сделаю только тогда, когда увижу свой загран и новый паспорт… Лады?
– Угу… – одобрительно кивнул головой Ветров. – Пошли к машине.
А сам он, направляясь к машине, приподнял футболку и принялся разглядывать свой пораненный бок. К его счастью, Самсонов жутко промахнулся (для своего-то уровня), лишь поцарапав по касательной подвздошную область. Наконец, они уселись в машину Ветрова и неторопливо выехали из разрушенной ратуши на глазах у изумлённой публики, которая кучковалась неподалёку и состояла из толпы как городских местных зевак, так и туристов, чёрт бы их побрал.
«Да, здорово мы всё тут порушили… Ха-х, они и так это здание недавно отреставрировали, сделав всё очень старательно и потратив лет пять на этот процесс. Теперь же им вновь придётся восстанавливать всё то, что было сделано упорным трудом. Да и ещё, вдобавок, придётся капитально менять стену. Забавно, что ещё можно сказать», – поймал себя на столь интересной мысли Сергей Александрович, оборачиваясь назад и смотря на порушенную ратушу, а затем принялся глядеть на дорогу, дабы не сбить никого случайно.
Самсонову самому всё это было как-то совершенно до лампочки, его больше волновала своя дальнейшая судьба. А что там у других, его абсолютно не интересовало. Он лишь с пронзающим взглядом смотрел вперёд, оглядывая выезд на дорогу, к которой они стремительно подъехали, несмотря на скопившихся зевак, которые осуждающе что-то кричали и вопили… Видимо, они были недовольны и разозлены весьма странным поведением непрошенных гостей (имеются в виду прежде всего киллер и подполковник), порушивших всё вокруг и даже не извинившихся. Ну, пусть кричат что хотят, ничего эти крики не изменят – разрушенное здание не починится, а форд Самсонова, что продолжал лежать кверху ногами, не перевернётся сам по себе и не умчит с территории старинной ратуши.
Иннокентий, кстати говоря, достаточно прохладно относился к людям, да и в целом ко всему обществу. Другими словами, он был заядлым социофобом и не любил находиться в обществе с ранних лет, а уж тем более активно с ним взаимодействовать. Так что, Ветров был не так уж не прав, когда отметил, что Самсонову бы надо относиться к людям более доверительно. Но Иннокентия уже было не исправить, он изначально относился к людям весьма презрительно и пренебрежительно.
У него так сложился характер, наверное, во многом из-за тяжёлых отношений с родным отцом, с которым он время от времени контактировал до последнего времени, даже несмотря на то, что тот изменил когда-то его матери и со скандалом был дан развод. Его отец, упомянутый ранее Яков Яковлевич, что был своеобразно назван в честь своего отца, был совершенно ужасным человеком.
Самсонов-старший был человеком радикально правых взглядов. Он до глубины души ненавидел всех приезжих – не только мигрантов из соседних стран, но и жителей Московской и прочих областей. Любого, кто был родом не из Владимира и Владимирской области, он терпеть не мог. И если он узнавал, что кто-то из его коллег по работе приехал из чужой области, то при встрече переставал здороваться и вёл себя при разговоре крайне нетактично, покрывая бранью и трёхэтажным матом. Совершенно неадекватное поведение и иррациональное восприятие реальности.
Наверное, если бы ему довелось когда-либо основать собственную политическую партию, то девизом его предвыборной кампании был бы девиз «Ненавижу!», уж настолько человек был пропитан ненавистью, даже к ближайшим родственникам. Ну разве будет нормальный человек постоянно оскорблять свою бывшую жену в присутствии общего сына и говорить, что та испортила ему жизнь? Также Яков ненавидел интеллектуалов и образованных людей, видя в них угрозу и, видимо, завидуя. Ведь у самого никакого образования не было, восемь классов, да и только. Ну, а умных людей он попросту смущался, поскольку частенько чувствовал свою уязвимость при разговоре с ними, а в особенности, когда происходил ожесточённый спор.
