– О, наконец ты пришёл! – увидел Кац Вернера, бросив взгляд в его сторону, но при этом на остальных он будто бы не обратил внимания. – Мне нужна твоя помощь.

– Неужели меня долго не было? – удивлённо спросил Вернер, после взглянул на свои наручные часы. Убедившись, что он сделал всё быстро, незамедлительно добавил: – Да вроде я быстро прибыл…

– На самом деле ты здесь ни при чём, – задумчиво произнёс Дмитрий, допив вино из бокала, – просто у меня появилась очень важная информация…

Внезапно Кац прервал свою речь, поскольку увидел, что помимо Вернера пришли и другие нежданные гости. А поскольку информация была достаточно чувствительной и конфиденциальной, то он немедленно замолк, чтобы не проговориться о своём замысле, и сделал вид, будто бы он ничего не собирался говорить дальше.

– О, какие люди! И без охраны… Привет, Серёга. Приветствую и тебя, Григорич!

– Здорово, Кац! – поздоровался в ответ Сергей Александрович.

– Привет, Дим. – бодро сказал Сербинский и пожал руку Кацу.

– Вы, ребят, весьма неожиданно появились здесь. Если б я знал заранее, то я бы, конечно, подготовился лучше к приёму дорогих гостей.

– Да ничего страшного, здесь же все свои. Скрывать-то особо нечего… – верно заметил Юрий Григорьевич. – Я, кстати, смотрю, у вас тут произошла небольшая перестановка мебели? – обратил внимание он на слегка передвинутый стол.

– Ха-ха, да мы, знаешь, решили тут немного обновить обстановку. – немного смеясь ответил ему Кац.

– Не знаю, как вам, – обратился Сербинский к Вернеру и Ветрову, – а мне очень даже нравится, как сюда теперь проникает больше света. Как-то стало немного повеселее, вам не кажется?

– Да, так гораздо лучше. – подтвердил Вернер. – Я абсолютно согласен. А ты, Серёга, как думаешь?

– Стало однозначно лучше, я соглашусь, пожалуй, с вами в этом вопросе. – незамедлительно ответил Сергей.

– А, кстати, чья была инициатива? – вновь обратился Юрий Григорьевич к Кацу.

– Ну, в общем-то, это предложил я.

– Хм, интересный подход… Я смотрю, у вас тут даже музыка заиграла. Джаз, кажется. Верно?

– Ага. Ну я решил, а почему бы, собственно говоря, не улучшить здешнюю атмосферу? Ведь так гораздо приятнее стало.

Тут-то после слов Каца о том, что он решил самолично улучшить атмосферу, Сербинский начал прозревать, кто именно теперь главный в мафии. Потому-то, слегка откашлявшись, Сербинский сразу же задал вопрос Кацу:

– Я так понимаю, ты теперь возглавляешь мафию?

– Да, верно. Я занял должность дона. – ответил скромно Дмитрий Владимирович, ставя бокал к себе на стол.

– А почему именно ты стал Главой? – с подозрением спросил Юрий Григорьевич, даже немного с недоумением. – Неужели Владислав отказался возглавить мафию? И, кстати, где он? – вдруг спохватился он.

– Он лежит в холодильнике… – спонтанно с ноткой юмора ответил Кац, выдав, конечно, феерическую фразу, которая потом уже станет в мафии крылатой.

– В этом, что ли? – рассмеялся Сербинский, хватаясь за живот и указывая на холодильник в углу комнаты. Он даже не понял сначала, что Кац говорит об этом на полном серьёзе, хотя сам Юрий Григорьевич имел морозилку для хранения трупов.

– Да, в этом… Иди загляни туда. – лаконично и простодушно ответил Кац, с иронией посмотрев на Юрия Григорьевича.

«Надеюсь, что это просто очередная шутка Каца», – рассудил так Сербинский и охотно пошёл к холодильнику, чтобы проверить свою гипотезу. Подойдя к горизонтальному холодильнику, что стоял возле винного шкафа и который ранее предназначался для игристых вин и морепродуктов, он потянулся к ручке дверцы. Немного замерев, Сербинский перед тем, как открыть дверцу, ещё раз взглянул на Каца и на Вернера, после чего усмехнулся и резко открыл холодильник. Когда он его открыл, то увидел лежащего на дне свёрнутого калачиком Владислава Букки. Его лицо покрылось инеем, а кожа приобрела синеватый оттенок. Помимо этого, в районе спины был отчётливо виден след от пули с окровавленным пятном на светловатом пиджаке. Когда Сербинский увидел мёртвого Владислава Ивановича в холодильнике и осознал этот факт, то он сначала немного оторопел, да так, что ни слова более он не мог произнести и лишь уставился на замёрзшего кадавра. Затем Юрий Григорьевич оправился от шока и принялся занимательно рассматривать тело – сработала давняя привычка смотреть на трупы, тут ничего нельзя было поделать. Наконец, он как ни в чём не бывало проговорил, продолжая осматривать труп Влада Букки:

– И давно он здесь лежит?

– Нет, буквально четыре дня. – ответил Вернер, подойдя к холодильнику и заглянув в него. – Мы его грохнули и убрали сюда. Ведь мы не могли же его оставить лежать и гнить на ковре.

– Хм, а за что вы его убили?

– Да предателем он оказался, вот почему. Он попытался осуществить переворот и захватить власть в мафии, но мы ему не дали сделать этого.

– Так почему его пришлось убить? – смущённо повторил свой вопрос Сербинский, потому что объяснение от Вернера звучало как абсолютнейший бред.

То есть исчерпывающего и логического довода приведено не было. Ну пытался Владислав осуществить переворот, и дальше что? Как из этого может вытекать то, что его было решено именно убить и то, что он предатель? Никакой логической связи Сербинский не уловил между этими двумя, а может быть, и тремя, фактами. Поэтому он настойчиво повторил свой вопрос, повернувшись к стоящему неподалёку Дмитрию, который явно был больше Вернера осведомлён об этом, поскольку возглавил мафию.

– Вернер тебе неправильно объяснил, – поторопился оправдаться Дмитрий Владимирович, – он хотел сказать то, что когда мы мирно пришли договариваться с Владом о дальнейшей судьбе мафии, то он открыл по нам огонь, чуть не убив Петровича и меня. В ответ мы также открыли огонь и ранили его в руку, тем самым обезвредив. Далее он вновь попытался выстрелить в нас, хватая пистолет из-под стола. Вот тогда-то он и был убит…

– Да, я, кажется, понял, о чём вы пытаетесь мне сказать… Ну хорошо, если это было именно так. Тогда всё встаёт на свои места.

Юрий Григорьевич доверился словам Каца и немного успокоился, потому что сомнительные доводы Вернера уж явно были провальными и чуть ли не натолкнули Сербинского на серьёзное подозрение о имевшем место быть заговоре Каца с целью перехвата (не захвата) главенствующей должности в мафии.

– Мы пытались решить вопрос мирно, однако, он совершенно нас не слушал и пытался воспрепятствовать нам войти в кабинет. Мы просто хотели поговорить с ним, но похоже, что он возомнил себя чёрт знает чем или же просто сошёл с ума. – добавил от себя Вернер, приведя, в конце концов, более основательные разъяснения насчёт убийства несчастного Влада Букки.

– Ладно, я верю. Какая же всё-таки нелепая смерть у него. Не думал, что Влад погибнет такой глупой смертью, я же знал его с 2000 года, именно он меня привёл в мафию. И как-то он производил на меня впечатление умного и образованного, пусть и очень дремучего, человека, но, видимо, внешность оказалась в очередной раз обманчивой, м-да. – изумился в очередной раз Сербинский новым вскрывшимся фактам.

Ветров также подошёл к холодильнику, ему тоже было весьма любопытно взглянуть на Владислава, вселявшего при жизни в своих подчинённых страх и дикий, можно сказать, животный, ужас. Теперь же этот страшный человек превратился фактически в кусок льда, лежащий совершенно неподвижно в морозильной камере из-под продуктов, которые употреблял его тоже покойный брат. Какое падение, какой конец, только подумать! Ещё недавно это был деспот и тиран, обладающий такой властью в мафии и такими неограниченными возможностями, что мало кто мог ему перечить или даже спорить с ним, он всё время гнул свою линию, иногда переходя в прямую атаку на Александра Ивановича, на его интересы и на его виденье ситуации.

Деспот пытался захватить власть силой, и его вовремя остановили, но какой тяжёлой ценой это далось, представить только! И вот он на глазах у всех лежал весь покрытый инеем, абсолютно весь, и не мог даже пошевелиться или что-то сказать. Печальная участь всех тех людей, которые наивно полагали, что они чем-то управляют и что у них всё под контролем, не понимая, что небесную канцелярию или высшие силы (называйте это какими угодно словами) обмануть ну никак не получится, никто ещё не покрывал козырного туза шестёркой. Человек ещё не научился влиять на иррациональную составляющую мироздания. Похоже, что и не научится никогда.