– От твоих подарков у меня квартира ломится. Прекращай их слать.

Уже четырнадцать лет тринадцатого августа и пятнадцатого октября под дверью моей квартиры из ниоткуда появлялась коробка, перевязанная шелковой черной лентой. Первые разы это были мелкие презенты – дорогой одеколон и высококачественный костюм, который я как раз привез с собой для «официального» случая. Спасибо, он был не в полоску. Потом в коробках оказывались вычурные статуэтки среди которых была даже китайская ваза империи черт знает какой, доисторического века. Картины в золотых рамках, коллекционное оружие – кинжалы, мечи, алебарды. И далеко не коллекционное. Все эти вещи как-то нашли свое место в моей квартире. Последние года к этим безделушкам и тряпкам примешалась еще и бижутерия из чистейших ювелирных металлов. В последней коробке, что я получил, лежал платиновый перстень со вставленной сапфировой буквой «S». Даже не представляю сколько времени и денег было затрачено только на первую букву моей фамилии. Когда я положил его на ладонь, готов был поклясться, что металл источал лунный свет. Платина и с сапфировая буква вкупе создавали магическое перламутровое сияние вокруг пальца. В приложенной к перстню записке было сказано, что он будет оберегать меня.

Я не надевал его на палец, но всегда носил с собой во внутреннем кармане пальто. Он и сейчас был со мной.

– Ни за что! – Одним глотком Джанко осушил стакан. – Я уже договорился, даже после моей смерти туда будут время от времени что-то отправлять. Конечно, только достойное тебя. – Он порывисто сжал меня за руку. Я поспешил освободить свою ладонь. – Я обязан тебе жизнью, тварь ты неблагодарная.

– Я спас тебя чтобы посадить, не путай.

– И?! – Джанко склонил голову. – Я где сейчас нахожусь?

Одно из немногочисленных дел, не связанных с расчлененкой, за которые мне приходилось браться, были ловля мафии и никчемных бандитов, возомнившими себя королями мира, среди которых фигурировала вышеупомянутая троица. Катарина, Джонни и Неуловимый Гэби Джанко (он сам дал себе такое прозвище) промышляли воровством, мошенничеством, и одним случайным убийством при грабеже. Джонни и Гэби состояли в банде Черной руки, были солдатами, пока взбалмошная Катарина, дочка одного из капитанов не вскружила им двоим головы. Троице вздумалось отколоться от Черной руки и создать свою преступную семью.

Прихватили деньжат и сбежали в Нью-Йорк на шесть месяцев. Их, на самом деле, никто не искал особо. Может, Катарина так всех достала, что Черная рука вздохнула с облегчением лишившись ее?

Прокутив все деньги, они вернулись строить имя в Новом Орлеане, попутно перестреливаясь с членами банды Черной руки. По городу прокатилась серия ограблений небольших магазинов и полиция начала работать, но я, уже носивший звание детектива в двадцать пять лет, искал владельца руки, найденной около джаз-бара. Мы на пару с Лаво в моей голове занимались этим пустяком, и как только троица застрелила офицера полиции, меня в ту же секунду добровольно-принудительно перебросили на новое дело. Было приказано найти их.

Мари Лаво нравилось ловить мафию больше, чем кому-либо. Не успел я появиться на месте преступления и осмотреть тело, как она затрещала в голове, высказывая грехи каждого и указала где прячутся горе-бандиты. Их базой стал недавно заброшенный особняк в Садовом районе.

Высказывать ее слова кому-то не было смысла. Невозможно посмотреть на труп и узнать все об убийцах. В такое развитие событий копы Нового Орлеана не верили, не верили ни одному моему слову, пока я не приносил им дрожащего и готового сознаться в содеянном убийцу. Все, кроме Итана Лоуренса.

Лаво предупредила меня, что они собираются покинуть город и уже пакуют вещи и заметают следы. Я молча покинул место преступления под презрительные взгляды коллег и отправился к особняку один, как изначально показалось. Замаячили своды крыши, белые стены и колонны особняка, и я услышал возмущенные крики Катарины на итальянском и плеск жидкости так отчетливо, будто находился сейчас рядом с ними.

Я выжидал подходящего момента, как вдруг позади зашуршали шины. Оглянулся. Итан, да еще с подкреплением. Я указал ему на левую сторону дома и попросил встать под окнами на безопасном расстоянии. Сам же двинулся к правой стороне. Поднял глаза на окно второго этажа…

Раздался взрыв. Копы испугано выругались и прикрыли глаза руками. На первом этаже разгорелся огонь.

Катарина с огромной сумкой, набитой деньгами, спрыгнула из окна второго этажа. С левой стороны дома ноги Джонни соприкоснулись с землей, и парень угодил прямо в руки к копам. Катарина не успела сбежать от меня – я крепко схватил ее со спины. Она сместила грозный взгляд на меня, и ужас в ее зрачках никак не сочетался с тем матом, каким она меня крыла.

Не говоря мне ни слова, копы забрали Катарину и сумку. Итан не знал, что сказать, только тупо смотрел то на меня, то на горящее здание.

– Где третий? – спросил у него я.

Он в замешательстве приоткрыл рот, и из дома раздались вопли. Огонь пополз наверх по рекам бензина, начерченных Катариной заранее. Итан взял меня за руку и повел подальше от дома.

– Они свалят все на него. – Я выхватил руку и пошел к двери.

– И пускай! Тебе работы мало? – за спиной прокричал Итан.

Я неумолимо направлялся к горящему дому. Языки пламени высовывались из оконных рам, облизывали фасад, оставляя после себя черный след. Кусали крышу, доски которой трещали и лопались. Я не мог допустить, чтобы за все преступления расплачивался один, брошенный ими же умирать. Если он и виновен, то обязан отбыть свое наказание. Живым.

Обугленная изнутри входная дверь упала к ногам, раскололась на несчастные доски. Внутри, на первом этаже, полыхал каждый дюйм. Все было затянуто смертельным черным дымом. Под домом словно разверзся вход в ад, выпустив наружу весь копившийся веками грешный огонь.

Который, впрочем, разделился передо мной, приглашая зайти. Я ступил на прожженный в нескольких местах деревянный пол. Пламя сошлось за спиной.

Не чувствовалось жара. Не душил дым. Словно никакого пожара и не было. Я шел по огненному коридору, закрывавшему обзор на все, кроме выжженной тропинки. Я слышал уже стихающие вопли и скрип ногтей по дереву, поднимаясь по лестнице, и грохот упавшего тела, когда был около комнаты, куда меня привели. К двери был приставлен комод, а сама она была заколочена доской. Комод я пнул в сторону. Горящая груда покатилась как по маслу в огонь и вдруг упала вниз. На втором этаже больше не было пола, кроме пяти досок, на которых я стоял. Дверь я выбил ногой. Она, вместе с прибитой доской, легко отлетела в глубь комнаты.

Выжить в этом закутке было невозможно. Но Джанко как-то смог.

Его правой ладонью и волосами уже лакомился огонь, когда я наклонился к нему. Он протянул ко мне левую, весь грязный от копоти. Под носом запекалась кровь, перемешанная с пылью. Из самого Джанко вырывались только отрывистые свисты и бульканье. Из его выпученных потухающих глаз текли ручьи слез.

Крыша разразилась громом. Дом затрясся из стороны в сторону. Где-то вдалеке я слышал и ощущал по сумасшедшей тряске, как она лавиной обваливается на комнату за комнатой. Я схватил его руку, потянул на себя и закинул тело на плечо. Джанко сильно задрожал, как в агонии, и затих.

Я был уверен, что мы не сможем выбраться обратным путем, что несу на себе труп. Но путь еще был, тропинка не сгорела, а «труп» крепко сжал мою рубашку. Огонь продолжал расступаться передо мной и сжигать все позади меня.

Слева и справа на меня надвигались ураганы полыхающих щепок, досок, раскаленных гвоздей, стекла, горящих тряпок и прочего мусора. Дом разрушался в центр, как будто его утягивало воронкой. Два огненных потока замедлялись, приближаясь ко мне. Я спокойно спускался по лестнице, преодолевая ступень за ступенью, и только спустился, как над моей головой два урагана столкнулись в один сплошной взрыв, который мигом заглушила упавшая крыша.

На первом этаже, он терпеливо дожидался пока я выйду, чтобы рухнуть, меня ждала уже похожая история. С улицы доносились крики, кажется, подоспели пожарные, но особенно кричал Итан Лоуренс. Даже через весь этот грохот, с каким умирал особняк, через стоны дерева, через злобный смех непобедимого огня, я слышал, как он ругает меня на чем свет стоит, умолял выйти, умолял пожарных войти внутрь. Конечно, они бы ни за что этого не сделали, ведь шансы что хоть кто-то внутри еще жив – ноль.