– Странно, как ей позволяется липкими руками трогать бумаги и есть в приемной, – сухо отозвался Хендрих.

– О, посмотрите-ка, в ком заговорило начальство, – со смехом в голосе отозвался Ива: – Сам-то давно перестал уминать булки на рабочем месте?

– Это разное, лисичка. Одно дело, если вы у себя в кабинете чаи гоняете, а другое, если в приемной уплетают пончики с карамелью, попутно принимая важные документы. Я не позволяю такого.

– Нисколько не сомневаюсь, – улыбнулась Ива, останавливаясь перед выключенным фонтаном, который венчала статуя, укрытая толстым слоем снега.

– Так ты не в обиде? Мне не нужно вымаливать прощение, а, лисичка? – Хендрих хитро сощурился, внимательно глядя Иве в глаза, на что та лишь фыркнула и отозвалась:

– Ни за что не поверю, чтобы ты, Хендрих Вольфхарт, вымаливал у кого-то прощение.

– Как видишь, я это делаю, – он улыбнулся и нежно взял ее за лицо двумя руками, отчего Ива не успела ничего сказать, а затем, наклонившись к ней, почти касаясь своим носом кончика ее носа, произнес, доверительно глядя в глаза: – Мне очень понадобятся твои таланты и помощь, лисичка, а после того, как мы закончим здесь, то мне очень понадобишься ты – целая и невредимая. Если тебе так нравится эта работа, то я могу похлопотать о твоем переводе в Центр, если же нет, то поедем вместе со мной. Ива, мои намерения серьезны как никогда, и я не хочу оставить тебя здесь, чтобы ты продолжила безрадостно ковыряться в трупах и выискивать, кто кого вчера по голове треснул бутылкой по пьяному делу. Тебе это не нужно и скоро надоест, поверь мне.

– Я думала, мы всё обсудили, и ты больше не станешь мне насаждать идеи, которых у меня нет, – спокойно отозвалась Ива, хотя ей очень хотелось отвести взгляд и закрыть уши, чтобы не видеть этих нахальных глаз и не слышать самоуверенного тона.

– Нет, Ивушка, я лишь пытаюсь тебе разъяснить, что это не то, что тебе нужно. Ну право слово, неужели ты собралась всю жизнь сидеть в портовом городишке на краю Империи, расследуя пьяные драки и кто у кого с прилавка стащил пирожок?

– В Центре меня прям ждут с распростертыми объятьями, – фыркнула Ива, на что Хендрих улыбнулся и, понизив голос до шепота, произнес:

– Ты же понимаешь, что мне стоит просто кое-кому шепнуть на ушко, и тебя примут?

– Готов для этого использовать служебное положение?

– О, ничего особенного в этом нет, – он улыбнулся. – При очень хорошем раскладе мы могли бы работать вместе… У меня как раз скоро освободится место в приемной, и нужен кто-то толковый и с опытом.

– О, так ты задумал сделать меня личным телепатом, чтобы я помысли каждого, кто входит в твой кабинет сканировала и тебе на блюдечке приносила? – Ива сузила глаза, чувствуя, что едва сдерживается, чтобы от злости не пихнуть Хендриха в грудь. – Минуту назад ты говорил о другом…

– Я предлагаю тебе варианты, лисенок, только и всего. Хочешь, иди в управу Центра, хочешь – ко мне в помощницы. Второе для меня, конечно, куда предпочтительнее, но ты на это ни за что не согласишься. Подумай, лисичка. И не торопись с ответом, хорошо? – он внимательно посмотрел ей в глаза, и Ива с трудом, но все же кивнула ему.

Ругаться с Хендрихом не было никаких сил и желания, и, более того, Ива понимала, что он назначен куратором их расследования, а при его плохом расположении духа следование всем предписаниям, даже самым абсурдным, может стать строжайше обязательным. К тому же, если бы Хендрих, будучи обиженным Ивой, захотел разогнать их отдел, то ему бы даже не пришлось сильно стараться: любой проверяющий давно бы расформировал всё Сыскное Управление. Было бы желание. Некоторое время они прогуливались в молчании, а затем, когда тропинка начала выводить их к выходу из парка, то Хендрих неожиданно тихо и с нежностью в голосе произнес:

– Спасибо, Ива.

– За что?

Он не ответил, а лишь быстро коснулся ее щеки и последовал прочь. Ива удивленно посмотрела ему вслед, а затем, чуть напрягшись и настроившись на него, вдруг раздраженно хмыкнула:

«Ну да, спасибо тебе, Ива, за твою необычную покладистость. Как мило с твоей стороны, что ты не стала мне перечить и пререкаться».

Вернулась Ива уже в заполненный кабинет: зашла она резко, порывисто, нервно стягивая пальто, отчего на нее уставились несколько пар вопросительных глаз. Хельга внимательно наблюдала за ней и, не выдержав повисшего молчания и хмурого взгляда Ивы, который никак не был приправлен словесно, выпалила:

– Почему ты не сказала, что Хендрих такая козлина?!

В ответ раздался сдавленный смешок Эльги, и Ива устало подняла на Хельгу взгляд и произнесла, едва сдерживая раздражение:

– А что это не ясно по его самодовольной морде? За пончики отчитал?

В ответ Хельга вспыхнула, а Элис улыбнулась и произнесла:

– Кто бы мог подумать, что явится кто-то, кто мало напоминает своим видом высокое начальство – должна сказать этот Вольфхарт обладатель настолько слащавой внешности, что даже не верится что он кто-то важный… Хельга в нем не признала старшего по званию и в этот момент изволила пончики откушать, а он решил по привычке вероломно ринуться к шефу в кабинет, не показывая удостоверение и не представляясь, на что Хельга, естественно, возмутилась и тут же получила довольно жесткий нагоняй. Сначала от него, а потом от шефа.

Ива прикрыла лицо ладонями: уж слишком сильны были эмоции коллеги, отчего картинки волчком крутились перед глазами, а Ива могла буквально ощутить, как заалели ее собственные уши. Она могла бы поспорить, что горят они так же ярко, как уши Хельги в тот момент.

– Козлина он или нет, а господин Вольфхарт теперь вроде как работает с нами по делу Арисси ван Дель, – тяжело выдохнула Ива и добавила: – Пончики – только начало. Он и вправду становится всё невыносимее. Как у вас дела, Эльги? Ничего нового?

Эльги покачал головой и ответ:

– Тихо. Подозрительно тихо. Разгребаю старые дела.

– Мне тут Эльги шепнул, что ты, Ива, будто бы считаешь, что труп Ариссии нам ждать на следующей неделе… – произнес Эрих, в упор глядя на Иву, на что та вздохнула и собиралась было ответить, как он прервал ее и сам произнес: – Не надо, не рассказывай. Я, честно говоря, согласен с твоей версией, но вот беда: на меня насели безутешные родственнички и требуют, чтобы все было тихо. Если обнаружим Ариссию живой, то тихонько приволочь домой, а если труп, то также тихонько отвезти в морг и сообщить.

– Откуда такое желание, чтобы было все шито-крыто? – осведомилась Элис. – Да и весь город давно в курсе, что пропала дочка Герхарда ван Дель.

– Он влиятельный предприниматель, очень богатый. Большие связи. Торгует со всем миром, – ответила Хельга и, натолкнувшись на вопросительные взгляды, пожала плечами и ответила: – Вы что, дальше работы нос не суете? Таверна «Золотая нимфа», бар «Грешница» и бордель «Винный поцелуй» в самом центре столицы Империи принадлежат ему и приносят немереный доход помимо официальной деятельности. Ну что вы так смотрите? Да, согласна, называть бар «Грешница», а бордель так романтично – странно, но о вкусах не спорят, да и к тому же будет вам уважаемый предприниматель, входящий в коллегию Шелкового торгового пути, рассказывать про то, что владеет далеко не богоугодными заведениями. Тем более о тех, которые снискали славу во всех криминальных хрониках и являются любимым местом для сбыта веселящих порошков с Юга.

С минуту они молчали, а затем переглянувшись, первым ответил Эрих:

– Хельга, солнышко мое лучезарное, а откуда у тебя такая информация? Ни в одном реестре этого нет, а если…

– Что, если? – гордо вздернув носик, спросила Хельга. – В реестре нет! Ну вы смешные, господа оперуполномоченные! Да кто ж будет вам в реестр владельцев этих злачных заведений вносить имя Герхард ван Дель? За такое, простите, и в канале утопить могут. Герхард очень боится засветиться во владельцах подобных мест. Почему – не знаю, но боится.

– Еще раз спрошу: откуда ты знаешь? – не унимался Эрих, на что Хельга фыркнула и ответила.