Янус наладил добрые и взаимовыгодные отношения со всеми соседями. Торгуя и обмениваясь лучшим, что могли предложить, они усилили друг друга, и жизнь в Лации и ее окрестностях стала еще изобильнее. Сюда привозили вкуснейшее вино, тонкие ткани и самых быстрых лошадей. Обратно шли караваны, груженные железом и серебром. Обозы с фруктами и оливковым маслом отправлялись в разные стороны до всех земель, которых только могли достигнуть пешим ходом.

Земное правление Янус совмещал с небесными обязанностями – каждое утро и каждый вечер отпирал и запирал дневное светило. Всё требовало внимания. Постепенно жизнь потекла словно река, ровным течением обыденных дел.

Янус всегда просыпался до рассвета. Вернувшись от дубовых врат, завтракал на балконе и тщательно продумывал план дня. Утром принимал посетителей. Каждый житель Лации мог подняться во дворец и, спросив разрешения у смотрителя дома, переговорить с царем, если дело того стоило. К нему обращались с разными просьбами, спрашивали совета. Как разделить наделы земли, которые недавно осушили от болот. Когда и чем засеять поля. Чем снарядить торговые караваны и куда отправить.

Царь выслушивал просьбы и требы до полудня, затем садился на коня и ехал осматривать владения. Правда, оставаться сторонним наблюдателем ему было не интересно. Он то и дело выхватывал инструмент у какого-нибудь мастера и начинал делать работу сам. Работники сначала с недоумением и робостью смотрели на царя. Кто-то даже отваживался посмеиваться за его спиной. Получалось у Януса сперва и правда скверно. Тяжелый молот в кузне ударял мимо, борозда в поле под плугом шла криво, а кувшины в гончарной мастерской выходили с круга дырявыми и кривыми. Но, прилагая усилия, за несколько лет Янус освоил почти все ремесла и делал работу не хуже других мастеров, а иногда даже лучше, совершенствуя их навыки новыми приемами. Так он придумал обжигать не только посуду, но и кирпичи для строительства. Дома в Лации стали более прочными, а строительство пошло быстрее.

Дальше Янус ехал осматривать сады. Следил за обрезкой старых деревьев, помогал укладывать спелые плоды апельсинов в ивовые плетеные короба, отбирать перезревшие сливы, чтобы они не испортили всю партию сбора и будущее вино. Днем, когда солнце начинало нещадно палить и все работники устраивались отдыхать в тени, Янус тоже отдыхал. Хотя делал это не совсем так, как остальные.

Он вместе со всеми садился под раскидистыми кронами деревьев прямо на землю. Прислонялся спиной к теплому шершавому стволу и вытягивал уставшие ноги. Выпив сильно разбавленного вина и перекусив, работники погружались в дрему, а Янус – в свои ощущения. Он слушал. Слушал свое тело, которое было так богато. Вот горячий воздух проникает в ноздри, опускается ниже и выходит наружу, сделав круг. Вот кожа касается теплого песка, который ее слегка щекочет. Стрекот кузнечика влетает в ухо, и звук быстрыми короткими волнами разносится по телу. Вот рука, придавленная камнем накануне, ноет и пульсирует горячим ритмом.

Янус собирал ощущения в свою коллекцию и к каждому относился как к сокровищу. В глубине души он даже чувствовал неловкость и стыд перед другими людьми. Словно несмышленый ученик, он только постигалт азы, в то время как остальные знакомы с этим давным-давно. Собственное тело виделось ему целой непознанной вселенной. Космосом с безграничным пространством ощущений.

Видеть и чувствовать мир как человек – словно смотреть на солнечный свет через каплю воды. Какая-то часть света терялась в кристаллах жидкости, но те лучи, что проходили сквозь, взрывались светом семи радужных цветов. Так и Янус утратил многое из того, что имел будучи Богом, но приобрел богатство и разнообразие человеческих переживаний. Градация их была столь велика, что порой Создатель сомневался, хватит ли ему одной жизни.

«Как так? Ведь это я – Создатель всего Сущего, – думал Янус, – а это было неведомо мне раньше!»

Так проходил день за днем. Вечером, дождавшись, когда солнце скроется за горизонт полностью, Янус нащупывал в кармане ключ и, сняв сандалии, медленно шел по тропе к дубовым воротам. Вернувшись во дворец, он разводил костер под старым тисом. Задолго до рождения Януса дерево посадил его отец. Оно росло посреди открытого двора. Анфилада дворца защищала внутренний двор от чужих любопытных глаз, а крона тиса защищала людей от любопытных звезд. Все мужчины, служившие во дворце, закончив дела, стягивались к огню, чтобы отпраздновать завершение хорошего дня. Даже рыбаки поднимались на холм во дворец Януса, чтобы посидеть под ночным небом в компании вкусного вина и добрых товарищей. Мужчины неспешно вели беседы о дневных заботах. Постепенно напряжение спадало, сердца теплели, и разговор заходил о загорелых плечах прекрасных италиек, о дальних походах и пойманной накануне огромной рыбе-меч, что так неистово вырывалась из сетей. Она настолько поразила рыбаков своей волей, что те отпустили ее на свободу.

Когда усталость прошедшего дня отступала, звезды на небе разгорались ярче, а огонь – жарче, мужчины брали в руки барабаны и отмеряли ритм ударами пальцев.

Янус любил ударные инструменты за их честность и простоту. Усилие удара рождало звук. Звук мог быть глубоким, как сам человек, или гулким, расплывчатым. Царю привозили инструменты с разных концов света. Большие барабаны-литавры из южной Африки и маленькие тары из земель шумеров. Тебены – барабаны, на которых играет народ с берегов Нила. Конусообразные барабаны-дарбуки из Айстаны. Обтянутые бычьей кожей или рыбьей, с терракотовым основанием или деревянные. Больше других он любил даф. Большой бубен из кожи осетра, натянутой вокруг деревянного обода, по краям которого крепились дополнительные кольца, делающие звук богаче и ярче.

Сначала прислушиваясь друг к другу и сонастраиваясь, а потом отпуская звук на свободу, раздавались десятки ударов, сливавшихся воедино. Ритм вторил сердцам, сердца – ночи, а ночь – звездам и всему миру. Янус брал даф. Согретый огнем и вином, он сбрасывал одежды с плеч, оголяя спину, и танцевал вокруг костра, повторяя ритм ударами босых ног о землю. Ему начинало казаться, что он снова не на Земле, а над ней. И лишь когда звуки барабанов умолкали и снова слышался только стук сердец и стрекот цикад, Янус возвращался в свое тело к земному огню.

Обессилев от дикой пляски, он опускался на траву и запрокидывал голову к звездам. Лежал так, пока сон не брал свое. Часто он вместе с другими людьми оставался спать здесь, у догорающего костра.

В рассветных сумерках, теплый со сна, Янус выбирался из-под овечьей шкуры в холодное утро и направлялся к большим дубовым воротам с обожженными створами, чтобы в мире снова стало светлее.