Отступай,солдат.

С помощью отвертки он открыл замок двери и, втянув голову в плечи, бросился к черному ходу, ведущему в переулок. Выскользнул наружу. Вскоре он уже шел в толпе на юг по Лексингтон-авеню, к подземному гаражу, где оставил фургон.

Копов прибыло. Сэр, возникла проблема, сэр.

Полицейские перекрыли Лексингтон-авеню тремя кварталами южнее, выставили оцепление вокруг дома, останавливали машины, приглядывались к пешеходам, переходили от двери к двери. Стивен увидел, как двое полицейских попросили мужчину выйти из машины и перетряхнули кучу одеял на заднем сиденье. Стивену не понравилось, что мужчина белый и примерно его возраста.

По коже ползли мурашки. Как скользкие червяки. Кожа начала чесаться. На лбу и под мышками выступил пот. Они везде. Высматривают его. Из машин. С улицы. Из окон...

И опять все то же воспоминание. Лицо в окне.

Это было совсем недавно. Его наняли убрать помощника конгрессмена. Стивен выжидал четыре часа, и когда жертва вернулась в свой дом в Александрии, штат Вирджиния, он сделал один выстрел. Решил, что прикончил, но человек свалился во дворике, из-за стены его не было видно.

Стивен перелез через кирпичную стену взглянуть на тело. Выстрел был смертельным. Но кое-что показалось странным. Конечно, это могла быть простая случайность и тело само так упало. Но было похоже, что кто-то задрал на убитом рубашку, чтобы посмотреть на крохотное пулевое отверстие.

Стивен огляделся: кто бы это мог быть? На другой стороне двора стоял старый фургон с мутными грязными стеклами. За одним из них он увидел — а может, ему это только показалось — чье-то лицо. Стивен не мог разглядеть, кто это — мужчина или женщина. Но кто бы это ни был, он, похоже, не испугался. Лица не спрятал, бежать не пытался.

Свидетель. Ты оставил свидетеля, солдат.

Сэр, я устраню возможность опознания, сэр.

Но когда Стивен выбил дверь, в фургоне никого не оказалось. Он топтался на месте, кружась как заведенный. Неужели померещилось? Вот так же и его отчиму в Западной Вирджинии мерещились снайперы, затаившиеся в ястребиных гнездах на ветвях дубов.

В Стивена стреляли, его избивали, резали. Но ему никогда не являлись лица жертв — ни живых, ни мертвых. Однако лицо в окне тревожило его, как червяк, ползущий вверх по ноге.

Мурашки... именно это он теперь чувствовал при виде черных грязных окон, выходящих на улицу, по которой он шел. Лишь бы за одним из этих окон не появилось лицо!

Здание, под которым Стивен оставил фургон, было внутри полицейского кордона. При выезде из гаража его обязательно остановят. Он торопливо зашел в гараж, спустился вниз и рывком открыл дверцу фургона. Сбросив одежду рабочего, он облачился в грубые ботинки (без предательского фирменного знака), черную тенниску, темно-зеленую ветровку и бейсболку. В рюкзаке лежало несколько телефонов, оружие, патроны, бинокль, магнитофон, инструменты, пакеты взрывчатки и детонаторы, а также портативный компьютер. Снайперская винтовка сороковой модели находилась в футляре для гитары. Он опустил ее на пол рядом с рюкзаком. Фургон он решил бросить. Стивен поднялся на лифте в наземный вестибюль, вышел на улицу и растворился в толпе.

Увидев цепочку полицейских, в обоих направлениях прочесывающих Лексингтон-авеню, он понял, что его засекут с минуты на минуту — белого мужчину атлетического телосложения с футляром для гитары, в котором свободно могла поместиться самая лучшая на свете снайперская винтовка.

Стивен зашел в кафетерий и сделал вид, что изучает меню. На самом деле он рассматривал посетителей. За столиком одиноко сидела невысокая, плотного сложения женщина. Она изучала «Вог». На вид ей было тридцать с небольшим, на широком лице выделялся толстый нос. Женщина с головой погрузилась в журнал, на лице у нее читалась зависть.

Стивен взял чашку чая и направился к столику у окна. Когда он проходил мимо женщины, чашка у него соскользнула с

блюдечка и упала на соседний с ней стул. Женщина вздрогнула и отшатнулась.

— Господи! — прошептал он. — Простите, пожалуйста. — Он устремился к стопке бумажных салфеток. — Надеюсь, на вас не попало?

Перси Клэй высвободилась из-под детектива, который прижимал ее к полу. В нескольких футах от нее лежала мать Эда Джоан Карни. Брита Хейли вдавили в стену, закрыв собой, двое дюжих полицейских.

— Извините, мэм, миссис Клэй, — произнес коп. — Мы...

— Что происходит? — спросил Хейли.

— Позвонили из оперативной группы, — объяснил детектив. — Там думают, что убийца мистера Карни теперь охотится за вами обоими. Мистер Райм считает, что за рулем черного фургона, который вы видели, был убийца.

— Да, но у нас уже есть охрана, — огрызнулась Перси, кивнув в сторону полицейских, которые прибыли раньше.

Хейли выглянул в окно:

— На улице еще человек двадцать.

— Отойдите, пожалуйста, от окна, — велел детектив.

Перси обняла миссис Карни.

— Мама, вы в порядке?

— Что происходит? Что все это значит? — растерянно спросила та.

— Миссис Клэй и мистеру Хейлу грозит опасность, — объяснил полицейский. — Они проходят свидетелями по делу Хансена. Нам приказано обеспечить их личную безопасность и доставить в Управление.

В дверях появился еще один полицейский:

— Улица проверена, сэр.

— Будьте добры, поедемте с нами. Вы оба.

— А мама Эда? — спросила Перси.

— Вы живете в этом районе? — поинтересовался полицейский у миссис Карни.

— Нет, у сестры в Сэдл-Ривер, — ответила та.

— Мы отвезем вас туда и поставим у дома полицейского. Вы в этом не замешаны, так что уверен — опасности нет.

Женщины обнялись.

— Все будет в порядке, мама.

— Нет, не будет, — возразила миссис Карни. — Уже никогда не будет.

Полицейский отвел ее к машине.

— Куда мы едем? — спросила полицейского Перси.

— К Линкольну Райму. Выходим вместе, с двух сторон вас будут прикрывать наши люди. Быстро доходим до фургона. Видите, где он? Тут же садимся. Пристегнитесь и не выглядывайте из окон. Поедем на большой скорости. Вопросы есть?

— Да. Кто такой, черт подери, этот Линкольн Райм?

— Это вы сшили? Сами?

— Сама, — ответила женщина, одернув расшитую джинсовую жилетку, которая, как и клетчатая юбка, была ей великовата — чтобы скрыть полноту. Строчки на жилетке напомнили Стивену кольца на теле червяка. К горлу подступила тошнота.

Но он улыбнулся и сказал:

— Потрясающе. — Затем спросил, не будет ли она против, если он к ней подсядет.

— М-м-м, присаживайтесь, — ответила она и спрятала «Вог» в сумку, словно это был порнографический журнал.

— Меня, между прочим, зовут Сэм Левин, — сказал Стивен. Когда он произнес это имя, ее глаза заблестели и она по-новому пригляделась к его типично арийской внешности. — Хотя, вообще-то, меня называют Сэмми, — добавил он. — Если мама называла меня Сэмюэлом, это значило, что я провинился. — Он хихикнул.

— Я буду называть вас другом, — заявила женщина. — А меня зовут Шейла Горовиц.

Он отвернулся к окну, чтобы не пожимать ее влажную ладонь с пятью белыми склизкими червями вместо пальцев.

— Шитье снимает напряжение, — сказала Шейла. — У меня старая швейная машинка «Зингер». Досталась в наследство от бабушки. — Она попыталась разгладить короткие сальные волосы, жалея, что как раз в этот день не вымыла голову.

— Теперь девушки почти не шьют, — заметил Стивен. — Вот та, с которой я дружил в колледже, — та шила.

— М-м-м, в Нью-Йорке, пожалуй, никто... нет, точно никто уже не шьет. — Она многозначительно усмехнулась.

— Моя мама шила все время, часами напролет, — сказал Стивен. — И чтоб каждый стежок — совершенство.

Так оно и было. У Стивена до сих пор стоял в ушах прерывистый стрекот зингеровской машинки, днем и ночью доносившийся из душной маминой комнаты. Клади стежки ровно! Почему? Потому что это важно! Здесь заложи, здесь прострочи...