Есть данные думать, что не все вещи, находимые в скифо-сарматских могилах, были привозного происхождения. На одной металлической пластинке с изображением льва и пяти других животных стоит греческая надпись Ποράχο. По-видимому, это имя мастера, который делал пластинку, и хотя оно изображено греческими буквами, но несомненно варварское (аналогично Фарнак). На одном сосуде прямо подписано по-гречески: ξηβανοχονταρούλας έπίει, то есть Ксебанокутарулас сработал. Имя это также варварское, а не греческое. Очевидно, скифы и сарматы, проживая в греческих колониях, научались там мастерствам разного рода. Возможно, что у них были и свои собственные технические знания, развившиеся в общении с восточными соплеменниками. К туземным скифским произведениям относятся, по-видимому, бронзовые и медные сосуды на довольно высоких ножках, иногда украшенные сверху рельефными фигурами барана, овцы, а иногда просто орнаментом. Это, быть может, были те самые котлы, в которых, по сообщению Геродота, скифы варили мясо жертвенных животных.

Скифы и сарматы не только воспринимали культурное влияние греков, но и, в свою очередь, оказывали известное влияние на уклад греческой жизни на берегах Понта Эвксинского. Культурный синкретизм можно заметить не только в жизни скифов и сарматов, но и в жизни самих греков. Этот синкретизм происходил от племенного сближения греков и варваров. Уже Геродот отмечал это племенное сближение, указывая на эллинов-скифов, обитавших вблизи Ольвии, на дворец скифского царя в Ольвии. Но явственнее всего этот факт проявлялся в так называемом Боспорском царстве.

Ядром этого царства была греческая колония Пантикапея. К ней еще в V веке присоединился город Нимфея, входивший в состав Делосского союза, а в IV веке Феодосия, вследствие чего архонты Пантикапеи превратились в архонтов Боспора и Феодосии. Эти архонты покорили целый ряд варварских племен, живших по соседству, и сделались таким путем архонтами и царями. Вследствие объединения под одной властью греков (к комплексу Пантикапея, Нимфея и Феодосия присоединились еще Фанагория и Горгиппия, ныне Анапа) и варваров изменился совершенно внутренний жизненный строй в Боспоре Киммерийском. Вместо обычной греческой городской республики здесь установилась с течением времени монархия восточного типа. Вещественные памятники Боспорского царства обнаруживают сильную варварскую стихию в его жизни. В керченских катакомбах римской эпохи мы видим изображение не греков-горожан, а степных помещиков-коневодов и землевладельцев, отстаивающих свое достояние своими войсками, дружинами и отрядами. Эти люди не чистые греки. Анализ имен, сохранившихся на некоторых надгробных плитах, свидетельствует об их иранском, то есть скифо-сарматском, происхождении. Уборы богатых покойников, находимые в катакомбах; все эти шапки, диадемы, обилие золотых украшений говорят также о варварстве обитателей Пантикапеи. Греков и варваров сблизило не столько подчинение одной власти, сколько общая экономическая деятельность. Боспорское царство было крупным производителем и экспортером хлеба и рыбы. Ежегодно вывозилось отсюда в Афины около 400 тысяч медимнов хлеба. Хлеб этот производился окрестными варварами – таврами, скифами и сарматами, покупался и перепродавался греками. Это экономическое общение тесно сближало греков и варваров и приводило к их племенному слиянию. Племенной и культурный синкретизм открывается и в других греческих колониях нашего юга. В этом отношении особенно поучительным является рассказ Диона Хризостома, посетившего Ольвию в 100 году. По его словам, жители Ольвии уже нечисто говорили по-гречески, живя среди варваров, хотя и не утратили племенного чувства и знали почти всю Илиаду наизусть, боготворя ее героев, больше всего Ахилла. Одевались они уже по-скифски, нося шаровары и плащи черного цвета. Непрерывно вели они борьбу с варварами, которые затопляли и разоряли их города, но вместе с тем приезжали к ним торговать и т. д. Таким образом, на юге нашей страны совершался тот же самый процесс эллинизации варваров и варваризации эллинов, который происходил и в странах Передней Азии и Египта, особенно со времен походов Александра Великого и широкого рассеяния греков в пределах бывшего Персидского царства. На юге нашей страны вырабатывалась особая разновидность так называемой эллинистической культуры.

Эта культура, несмотря на то что была сметена приливом в наши степи новых варваров тюркского племени, не осталась без значения и влияния и для жизни русского народа. Ее семена от обитателей наших степей заносились далеко на север, в лесные области, к тем племенам, которые поглотила впоследствии русская народность. Таким путем эллино-скифо-сарматский мир принимал известное участие в культурной доисторической подготовке нашей народности.

Какие же племена жили к северу от скифов и сарматов? Геродот называет невров, живших на севере от верховьев Днепра, андрофагов, живущих по среднему Днепру, меланхленов (черноризцев) – на восток от андрофагов, будинов, живущих на север от савроматов. Но что это были за племена и в каком отношении стоят они к позднейшему населению наших лесных пространств, на этот вопрос мы не можем отвечать по состоянию исторических сведений. Первые определенные свидетельства о населении наших лесных пространств имеются от римских и греческих писателей I и II веков. По словам Плиния Старшего, возле Вислы, которая была границей Сарматии, жили венеды. Тацит говорит, что венеды были рассеяны на огромном пространстве к востоку от Вислы, между певкинами, обитавшими у устья Дуная, и финнами. Александрийский географ и астроном Птолемей помещает венедов среди великих народов Сарматии, то есть Восточной Европы, вокруг Венедского залива (то есть Балтийского моря). Под именем венедов выступают впоследствии западные, преимущественно прибалтийские, славяне. Но несомненно, что это имя некогда было общим для всех славян: у эстонской чуди земля славянская и теперь называется vano, a славянин väne. Имя «анты», которым обозначаются черноморские славяне у писателей VI века, по-видимому, есть не что иное, как вариация того же самого имени «венедов». Кроме венедов, Птолемей обозначает обитателями Балтийского побережья судинов и галиндов, в которых исследователи видят литовцев (впоследствии такие имена носят ветви пруссов).

Итак, три группы племен, кроме уже перечисленных нами греков, скифов и сарматов, выдвигаются древнейшими историческими свидетельствами в Восточной Европе – славяне, литовцы и финны. Как же далеко распространялись в скифо-сарматскую эпоху эти племена в Восточной Европе?

Ученые, определяя по данным географической номенклатуры и могильным раскопкам, по данным сравнительного языковедения исконное местожительство славян в Европе, склонны в настоящее время думать, что эта «славянская прародина» захватывала бассейн Вислы, Карпатскую горную страну, бассейн Припяти, среднего Днепра с низовьями Березины и Десны включительно и верховья Днестра и Южного Буга. На севере славянские поселения смыкались и мешались с поселениями литвы, на востоке с поселениями литвы и финнов, а на юге оканчивались приблизительно на границе леса и степи.

В самое последнее время некоторыми филологами (академиком Шахматовым) выдвинуто мнение, что славяне передвинулись в очерченную территорию с бассейна нижнего Немана и Западной Двины, поменявшись местами с жившими южнее их финнами и литовцами. Но это мнение, опирающееся главным образом на филологические соображения, пока еще остается в стадии гипотезы, нуждающейся в дальнейших разъяснениях.

Что касается литовской народности, то в XI–XIII веках областью ее распространения является бассейн Немана. Но есть основания думать, что первоначальная территория Литвы была шире, захватывала левые притоки Припяти, течение Березины, бассейн Западной Двины, верхнего Днепра и отчасти верхнеокский бассейн. Исследователями обращено было внимание на тот факт, что реки, протекающие на территории наших дреговичей, кривичей и частью вятичей, имеют большей частью неславянские названия, данные им, очевидно, прежними насельниками. Анализируя эти названия, исследователи открывают во многих из них литовские корни; между прочим, имя Упы прямо выводится из литовского нарицательного имени ире, что значит река. Но так как на этой же территории находятся реки с финскими названиями с окончанием на – ва, – га, -за, – ма, -ра, – са, -ша (например, Зельва, Русса – системы Немана, Дрисса и Обша – системы Западной Двины, Вязьма – системы Днепра), отсюда вытекает предположение, что литовцы жили в этих местностях вперемежку с финнами. В пользу этого предположения говорит и тот факт, что в языке финнов не только западной группы (эстонцев и финнов), но и восточной (мордвы) существует немало слов, заимствованных из литовского языка. Значит, было время, когда и восточные финны были в общении с литвой. Часть литовцев, быть может, продвинулась и дальше на восток. В бассейне Цны, близ Тамбова, найден могильник с такими же вещами, которые находятся в могильниках области латышей.