Нет.

Не важно, чем ей придется заплатить за это, но она получит драгоценные минуты близости с мужчиной, которого никогда не переставала любить. И она найдет способ не выдать свой секрет. Сегодня, решила она в страстном порыве, и пусть кто-нибудь только вздумает помещать ей! Проклятая судьба... Она и Маккена наконец будут принадлежать друг другу. Выполнят свое предназначение.

Время перевалило далеко за полночь, свет фонарей становился все более тусклым. Деревенские жители и гости, многие из которых едва держались на ногах, разбредались по темным улочкам. Какие-то песни, обрывки разговоров и возгласы все еще нарушали ночную тишину, а кое-кто, воспользовавшись темнотой, обменивался поцелуями. Большая часть благовоспитанной публики приберегала это для дома, тогда как другая часть ничего не могла поделать со своими чувствами, которые вспыхивали, как факелы. Музыканты все еще играли около костра, а танцоры, сильно потея, отплясывали в центре поляны, то попадая в мерцающий свет, то исчезая во мраке ночи.

Стоя на освещенном месте, Алина прислонилась спиной к Маккене. Он поддержал ее, положив одну руку на талию, другой мягко обхватил ее локоть. В любую другую ночь и при других обстоятельствах их поведение стало бы причиной шумных пересудов, но на этом всеобщем празднике условностей не существовало, или по крайней мере они были не столь строги. В многочисленной толпе никто не обратил внимания на то, что Алина и Маккена вели себя так, будто и не расставались на долгие годы. Алина прикрыла глаза, щурясь от света костра.

– Ты стал выше, – рассеянно пробормотала она, чувствуя, что не может дотянуться затылком до подбородка Маккены. Пришлось приподняться на цыпочки.

Он склонил голову. Его теплое, мягкое дыхание касалось ее уха.

– Нет, ты ошибаешься.

– А я говорю, выше. – Вино развязало ей язык. – И теперь у нас не получится так, как тогда.

Его мощная грудь у нее за спиной поднялась при вздохе изумления.

– Вот увидишь, получится еще лучше, давай попробуем...

Алина улыбнулась и окончательно расслабилась... Господи, как она хотела прислониться затылком к его плечу и почувствовать его поцелуй в нежном изгибе шеи. Вместо этого она стояла неподвижно, уставившись на пламя костра. От кожи и одежды Маккены пахло ночным воздухом, летними лугами и табаком... и еще здоровым мужским телом. Желание, вспыхнувшее между ними, пьянило обоих, затмевая все, что творилось вокруг. Потрескивание и вспышки горящего костра казались олицетворением ее внутреннего состояния. Она больше не та легкомысленная девчонка, какой была двенадцать лет назад, но и не леди Алина с пустотой внутри, а какая-то другая, незнакомая женщина... мятежница, полная страстных желаний!

– Хорошо, но только не дома, – сказала она и вздрогнула, настолько чужим показался ей собственный голос.

Маккена не шевельнулся, но Алина почувствовала, что ее слова немало удивили его. Прошла целая минута, прежде чем он ответил.

– Тогда где?

– Пойдем в лес, – предложила она, – по тропинке, которая ведет к источнику желаний.

Маккена знал, о какой тропинке идет речь – темная, заброшенная дорога, по которой они проходили тысячу раз в своей юности. Он даже не сомневался, что она предложит пойти именно туда.

Уголки губ Алины едва приподнялись, когда она подумала, что уединение в лесу едва ли соответствует ее представлениям о романтическом свидании. Но что делать, если она не может позволить себе ни роскоши мерцающих свечей, ни белоснежных простыней, ни ленивых любовных ласк. Не может, потому что не хочет, чтобы Маккена видел ее изуродованные шрамами ноги. Ей нужна темнота, тогда он не заметит ее изъяна... То, что она придумала такой выход, действуя смело и с выдумкой, удивило ее саму. Но только так она смогла бы заполучить Маккену. И кого это обидит? Не было сомнений, что Маккена хочет взять то, что упустил в прошлом. А она мечтала получить что-то, о чем могла бы вспоминать в последующие годы, когда ей придется жить без него. А пока они желали друг друга, и это было прекрасно.

– К источнику желаний... – пробормотал Маккена. – Ты все еще ходишь туда?

Она помнила, как, будучи юной девушкой, часто ходила к источнику, чтобы бросить монетку и загадать желание. Она просила того, чего не могла иметь...

– Нет, – сказала она и повернулась к нему с нежной улыбкой. – Я была там много лет назад. Но ни одно из желаний так и не осуществилось.

Он стоял спиной к костру, поэтому его лицо оставалось в тени.

– Может быть, потому, что ты хочешь чего-то дурного?

– Может быть, – заметила она с горькой улыбкой.

Маккена пристально посмотрел на нее, затем, взяв за руку, повел от костра к лесу, который окружал Стоуни-Кросс. И ночь вскоре поглотила их. Лишь бледный свет луны освещал дорогу.

Когда они проходили через ельник, глаза Алины уже привыкли к темноте, однако она все равно не поспевала за Маккеной. Он крепко держал ее за руку. Вспоминая, как он когда-то ласкал ее, как дотрагивался до самых чувствительных мест, Алина почувствовала, что задыхается. С нервным прерывистым смехом она попыталась высвободиться от него.

– Я слишком быстро иду? – спросил он.

– Немного. – Она устала, находившись за этот вечер, и правое колено требовало передышки.

– Тогда давай отдохнем, – предложил он, потянув ее с тропинки туда, где большой дуб раскинул свои ветви. Они остановились между его корнями. Когда Алина прислонилась к стволу дерева, Маккена склонился над ней, так что его дыхание отклоняло прядки волос, упавшие на лоб.

– Маккена... – сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Я хочу спросить тебя кое о чем...

Он дотронулся ладонью до ее щеки, она вздрогнула, глядя неподвижными потемневшими глазами.

– Да?

– Расскажи мне о женщинах, которых ты знал. Они тебя... – Алина замялась, ища подходящее слово.

Маккена отпрянул назад.

– Что ты хочешь знать?

– Ты любил кого-то из них?

Маккена молчал, Алина видела, что он смотрит на нее в упор, отчего по телу побежали мурашки.

– Я не верю в любовь, – сказал он. – Сначала эта пилюля кажется сладкой, но стоит раскусить, и ты находишь горькую сердцевину.

Значит, она единственная. Алина должна была радоваться, узнав, что, встречаясь с женщинами, он находил удовольствие только в физической близости. Но, как всегда, она была эгоистична там, где дело касалось Маккены, и не могла ничего поделать с собой. Значит, то, что он говорил много лет назад, оказалось правдой: «Мое сердце навсегда принадлежит тебе... ты пробудила меня к жизни.»

– А Сандридж? – спросил Маккена. – Ты его любишь?

– Да, – прошептала Алина. Она любила Адама, но не как мужчину. – Адам... – Она замолчала и прокашлялась. – Что бы я ни решила сделать... он здесь ни при чем. Это не имеет к нему никакого отношения... ты и я...

– Нет, имеет, – с неожиданной злостью возразил он. – Мой Бог, ему следовало перегрызть мне горло, а не отпускать тебя со мной неизвестно куда. Он должен был сделать все, что угодно, вплоть до убийства, черт бы его побрал! Я не пожалел бы его, чтобы смести всех других мужчин со своего пути. – В голосе Маккены звучало отвращение. – Ты лжешь себе, если воображаешь, что можешь повторить судьбу родителей и выйти замуж, руководствуясь холодным расчетом. Тебе нужен мужчина, который будет соответствовать твоей натуре, владеть не только твоим телом, но и каждым уголком души. В глазах общества Сандридж удачный выбор, но мы-то с тобой знаем лучше – вы разные, как огонь и лед. – Он потянулся к ней, его мощное тело словно стремилось вобрать ее в себя без остатка. – Я – твой выбор, – хрипло проговорил он, – и хотя моя кровь алая, а не голубая, и хотя мое происхождение отличается от твоего... по сути мы одно и то же. И я готов нарушить любой Божий и человеческий закон, если...

Маккена внезапно замолчал, поняв, что зашел слишком далеко, позволив эмоциям взять верх над разумом.