– Я просто говорю, что ты очень спокойный, Том, мирный и красивый человек, – сказала Шона.

– И ни слова о той беспощадной решительности преуспеть, что гонит меня вперед? – поинтересовался он в ответ.

– Ох, ну это само собой. – Она засмеялась.

На следующий вечер, вернувшись домой из салона красоты в «Хейвордсе», Марселла сообщила Тому потрясающую новость. Женщина, которая пришла привести в порядок волосы, сделать маникюр и массаж лица, сказала, что собирается устроить в субботу сногсшибательный прием по случаю крещения и что ей нужен по-настоящему отличный кейтеринг. Том просто не мог в это поверить. Люди уже говорили о них, а они еще и не начали дело по-настоящему! Он не мог дождаться возможности сказать об этом Кэти. Но они с Нилом сегодня везли детей повидать их матушку где-то на краю света. Придется рассказать ей завтра.

– Отпразднуем? – спросил он Марселлу.

– Ох, милый, я только сбегаю в спортзал, – ответила она.

– Но не могла бы ты… только один вечер… Просто поднять бокал за прекрасных людей в «Хейвордсе», которые упоминают о нас как о прекрасных поставщиках?

– Том, мы же договорились. Абонемент стоит ужасно дорого, и, чтобы это имело смысл и принесло мне какую-то пользу, я должна ходить туда каждый день.

– Конечно, – согласился он, потом подумал, что в его голосе должно быть больше теплоты, и добавил: – Ты абсолютно права. И как только мы станем по-настоящему прекрасными поставщиками, ты будешь ходить на любые занятия, приходить как гость на наши потрясающие мероприятия и везде фотографироваться.

– А вы обязательно будете иметь огромный успех… И ты это знаешь, – сказала Марселла, и Тому показалось, что он заметил слезы в ее глазах. – Я не просто так это говорю… ты на самом деле знаешь.

– Да, знаю. – Ему было известно, что она с самого начала хотела наилучшего для них. – Конечно знаю, – повторил он и прижал Марселлу к себе, прежде чем она пошла укладывать трико, кроссовки и лосьон для тела.

Том смотрел ей вслед в окно, пока она не помахала ему рукой от ворот Стоунфилда, как делала всегда. Том гадал, понимает ли она сама, насколько она красива и привлекает внимание, что ей совершенно не нужно терзать себя безжалостным режимом.

Позвонил Рики. У него были готовы нужные им фотографии, шесть черно-белых художественных снимков разных блюд, которые они собирались повесить в приемной. Он мог завезти их завтра утром, если будут готовы рамки, и не хочет ли Том записать размеры.

Том хотел и приготовил бумагу и карандаш.

– Я собирался отдать их тебе вечером, но прикинул, что мы будем выглядеть глупо, занимаясь делами во время приема, – пояснил Рики.

– Приема?

– Ну да, ты же знаешь, в новом клубе?

– Нет, я вообще об этом не слышал.

– Но я говорил Марселле. Она сказала, что вы придете, – недоумевал Рики.

Том почувствовал, что его сердце забилось быстрее.

– Ну, наверное, какое-то недопонимание, – пробормотал он.

– Безусловно. Ладно, они в формате портрета. Сначала запиши размер по вертикали, потом по горизонтали. Твой отец подготовит для них место, да?

Рики продиктовал все размеры. Том записал в блокнот целый ряд чисел в сантиметрах, но действовал на автопилоте. Он не мог поверить в то, что Марселла просто сделала вид, будто идет в спортзал, хотя на самом деле собралась куда-то без него. И как тогда она объяснит позднее возвращение домой? Том ощущал такое потрясение и предательство, что почти не слышал слов Рики.

– Хорошо, я лучше пойду одеваться. Безумная идея – устраивать прием в такое время. Никто еще толком не проснулся. Увидимся завтра в твоем штабе.

– Хорошо, Рики, миллион раз спасибо, – ответил Том Фезер бодрому фотографу, только что разбившему его сердце.

Ему нужно передать отцу размеры. Фотографии должны были висеть на длинной рейке с вырезанными в ней пазами, на определенном расстоянии друг от друга, и Джей Ти уже интересовался, когда кто-нибудь сообщит ему, что именно он должен сделать, чтобы это не оказалось выполнено кое-как. Пальцем, который, похоже, приобрел вес свинца, Том набрал номер своих родителей, понимая, что сначала он должен поинтересоваться, как там настроение и прочее, прежде чем отец согласится записать размеры. «Пожалуйста, – мысленно молил Том, – пусть трубку возьмет отец… я просто не могу сейчас повторять процедуру приветствий дважды, если ответит мать».

– Да, – прозвучал голос в трубке.

– Простите, – начал Том. – Я ошибся номером. Я звонил Фезерам.

– Это и есть Фезеры. А вы кто?

– Том, их сын.

– Дрянь вы, а не сын, у вас что, ума не хватило оставить свой номер рядом с их телефоном?

– Но они знают мой номер! – воскликнул Том, ошеломленный грубостью и несправедливостью.

– Ну а сейчас они его не помнят! – закричала женщина.

– Что случилось?..

Его охватил незнакомый доселе страх. Он слышал голоса невдалеке от телефона. Да, что-то случилось… Наконец после того, как он заверил женщину, что его номер стоит в начале списка в блокноте с пластиковой обложкой, который его мать по какой-то причине держала в ящике кухонного шкафа, резкий женский голос согласился объяснить, что происходит, и он узнал, что у его отца случился сердечный приступ, а его мать выбежала на улицу, зовя на помощь. Почти все соседи с их маленькой улочки явились в «Фатиму», кто-то поехал в больницу, когда прибыла «скорая», а другие остались, чтобы приготовить чай для бедной Мауры, которая была совершенно не в себе и просто ничего не понимала.

– Я могу с ней поговорить?

– А почему бы вам просто не приехать сюда? – неприятным тоном ответила женщина.

В этом был смысл. Тому надо быть более добрым к отцу и менее нетерпеливым… Он схватил ключи от машины и куртку. Помедлил секунду, прикидывая, не написать ли записку. Они с Марселлой часто оставляли друг другу письма на столе. Но ему не хотелось сообщать ей об отце. И более того, он не мог простить Марселлу за ее ложь. А он знал, что она солгала. Она выглядела слишком взволнованной, отправляясь в спортзал, она слишком хорошо пахла, у нее на глазах почему-то выступили слезы… Но, с другой стороны, она не должна думать, что он просто сбежал. И Том написал:

Это все ей объяснит. И Том поехал в больницу.

В отделении интенсивной терапии ему сказали, что, если приступ у его отца не повторится, прогноз вполне благоприятный. Компетентные, спокойные мужчины и женщины примерно его возраста, которые знали все о сердечных клапанах и артериях. Медсестра вежливо спросила, не хочет ли он посидеть снаружи. Том сообразил, что он, должно быть, торчит у всех на дороге.

– Он сейчас отдыхает, у него все хорошо.

– Да, знаю. Спасибо. – Том улыбнулся.

Она тоже просияла широкой, открытой улыбкой. Это была коренастая веснушчатая девушка с деревенским акцентом и слегка растрепанными волосами. Том узнал взгляд, который она бросила на него. Именно такой взгляд почти каждая женщина в Ирландии бросала на его брата Джо. Заинтересованный, понимающий и слегка влекущий. Том посмотрел на нее с пустым сердцем. Очень милая девушка, в белом кардигане поверх сестринского халата. Но конечно, он и за миллион лет не смог бы заинтересоваться подобной женщиной. В сравнении с его Марселлой эта девушка была словно с другой планеты. Абсолютно разные биологические виды. Том вышел в холодный вечер, чтобы глотнуть свежего воздуха и позвонить с мобильного матери.

– Он неплохо выглядит, мам.

– Что ты хочешь сказать, что значит – хорошо выглядит? Разве я не видела его собственными глазами, как он хватался за грудь и задыхался?

– Но сейчас он спокоен, мам, он нормально дышит.

Маура всхлипнула, и Том услышал, как соседка утешает ее.

– Я позвоню тебе через час.

– Зачем? – поинтересовалась она.