– Чтобы сказать, что все по-прежнему хорошо.

– Ему конец, Том, и ты это знаешь. Ему не следовало лазить по лестницам в его возрасте, он просто ужасно хотел сделать то место для тебя наилучшим образом!

– Это не имеет отношения к лестницам, так мне сказали. Это даже хорошо, так здесь говорят.

– О, так ты уже все знаешь о медицине? Парень, который даже десятый класс не закончил! Тот, кто отказался войти в бизнес отца, чтобы помогать ему! Ты вдруг все узнал о причинах сердечных приступов, да?

– Мам, я еще позвоню.

Он уже замерз, но это было лучше, чем жара, и шум, и запахи лекарств в больнице. Том ушел под навес для велосипедов, прячась от ветра, забился в угол и мысленно пожелал отцу выздоровления. А когда отец поправится, они поговорят по-мужски, и Том не отстанет, пока разговор не выйдет за рамки обычных пожатий плечами. Он должен настоять на том, чтобы его родители регулярно бывали в Стоунфилде. Он будет готовить то, что они любят: жареных цыплят, картофельную запеканку с мясом… Он должен просить Марселлу говорить с ними о том, что им интересно. Марселла… Он вспомнил о ней с ужасом. Он стоял и смотрел, как люди приезжают и уезжают в своих машинах с большой уродливой парковки. Что за отвратительное место!.. Но если уж говорить о деньгах, которые тратятся на больницы, Том предпочел бы, чтобы они шли на аппараты, которые будут следить за сердцем его отца, а не на лужайки вокруг. Он увидел, как кто-то, очень похожий на Шону Бёрк, в дождевике и с сумкой через плечо, запер машину, а потом направился в приемный покой. Это и была Шона. Том шагнул было вперед, чтобы поздороваться с ней, но тут же отступил назад. Он не хотел говорить с ней об отце, так как пока сам не знает, что сказать. И еще он не хотел, чтобы она спрашивала о Марселле. Было бы нормально, если бы чья-то подруга оказалась здесь, ведь речь шла о жизни его отца. Но как же насчет Марселлы?.. Однако Шона сама его заметила и окликнула:

– Ты, похоже, замерз, Том.

– Да, но внутри уж очень жарко.

– Я все знаю об этом заведении, ведь я довольно часто здесь бываю…

– Мне жаль, это…

– Все в порядке, Том. – Она говорила мягко, но давала понять, что не стоит обсуждать, к кому она приехала. – Но ты выглядишь неважно. Пойдем внутрь ненадолго.

– Хорошо.

Поначалу они не задавали друг другу вопросов. Потом Шона повернулась к нему:

– Дело плохо?

– Я не знаю. У отца… боли в груди, стенокардия… Все зависит от этой ночи. Если он доживет до утра, у него будут хорошие шансы.

– Бедный Том, когда это случилось?

– Я узнал чуть больше часа назад. Настоящий ад разразился… Моя мать так расстроена, что я боюсь, как бы она не оказалась на соседней с ним койке.

– Ты хочешь сказать, что только что узнал?

– Ну да, и до сих пор не пришел в себя.

– Значит, Марселла еще ничего не знает?

– Нет, – безжизненным голосом произнес Том.

– Ох, бедная Марселла… Я предложила подвезти ее домой из спортзала, но она сказала, что поедет на автобусе и по пути купит тебе цветок в горшке в качестве сюрприза.

И тут на глазах всего приемного отделения Том Фезер поцеловал Шону Бёрк и восторженно вскрикнул:

– Так она была в спортзале? Вечером?

– Но ты же это знал, Том! Она сказала, что ты хотел, чтобы она осталась дома и вы бы отпраздновали то, что люди называют вас классными поставщиками!

Он ехал домой на бешеной скорости и сам удивлялся тому, что не слышит за спиной постоянного воя полицейских сирен. Он вошел в дверь – и она сидела за столом, а рядом с ней стоял большой папоротник в горшке.

– Марселла… – выдохнул Том.

– Как твой отец? – Ее голос был ледяным.

– С ним все будет хорошо, он под присмотром… Ты была в спортзале?

– Как я тебе и говорила. – Лицо Марселлы застыло.

– Марселла, если бы ты знала… Понимаешь, я подумал…

– И что же ты подумал, Том?

– Я предположил, что ты отправилась в клуб на вечеринку… – (Она склонила голову набок, словно задавая вопрос.) – Понимаешь, позвонил Рики, сказал, что приглашал тебя.

– Да, приглашал. Но я не захотела пойти, поскольку ты слишком занят и устал и я знаю, что ты ненавидишь эти приемы, а потому пошла в спортзал, как собиралась и как говорила тебе.

Том не смог удержать выступившие на глаза слезы.

– Прости. Понимаешь, я не предполагал… я не думал, что ты можешь любить меня достаточно для того, чтобы ради меня отказаться от чего-то такого…

– Да, конечно любила. – Она говорила ровным тоном, ничем не показывая, что видит, насколько он расстроен.

– Ты меня любишь, теперь я это знаю.

– Нет, Том, я сказала: любила, а не люблю.

– Но ведь это не изменилось? Нет?

Она взяла записку и протянула ему:

– Ты самый невыносимый, недоверчивый человек из всех, кого я знаю. Как можно тебя любить? – Она встала и ушла в спальню.

– Марселла, но ты же не уходишь… – Том смертельно побледнел.

– Если ты воображаешь, что я могу остаться на ночь здесь, с тобой, когда ты считаешь меня лгуньей…

Он встал в дверях спальни, глядя на нее.

Марселла сняла с себя все и потянулась к одной из тех микро-юбочек, которые он так ненавидел. Она достала из ящика комода колготки и направилась в ванную.

– И куда ты?

– У меня есть друзья. Найду, куда деться.

– Пожалуйста, Марселла…

Она вызвала по телефону такси и захлопнула дверь ванной. Потом, услышав дверной звонок, вышла.

– Мне так жаль, – пробормотал Том.

– Все правильно, Том, ты должен пожалеть, потому что я всегда говорила тебе правду, а если ты думаешь, что можно лгать тому, кого по-настоящему любишь, то у тебя серьезные проблемы.

И она ушла. Потом зазвонил телефон. Это была его мать.

– Ты сказал, что позвонишь через час, и мне пришлось самой звонить в больницу!

– С ним все в порядке, мам?

– Ты просто невероятно заботлив, Том!

– Мама, прошу…

– Он на грани. Том, что нам делать, если он умрет?

– Я сейчас приеду в «Фатиму», ма.

Но, прежде чем уйти, ему нужно было сделать еще две вещи. Он позвонил Джо в Илинг. Там был автоответчик.

– Джо, это Том. У папы сердечный приступ. Я оставлю тебе номер больницы. Нужно только сказать, что ты его сын, и тебе все объяснят. Надеюсь, ты что-нибудь предпримешь, Джо, но это твоя жизнь, не моя, так что думай сам.

Потом он сел и написал записку, чтобы оставить ее на столе.

Том не выключал мобильник всю ночь, а вскоре после рассвета поехал в другую строительную фирму, чтобы ему сделали рейку для фотографий, потом отправился в их собственный офис. Кэти уже была там.

– А как выглядит другой парень? – спросила она.

– Что?

– Это шутка. Так говорят тому, кто подрался. Ты надеешься, что противнику досталось больше. – (Он уставился на нее пустым взглядом.) – Боже, Том, это же просто шутка! Ты еще хуже, чем Саймон и Мод. Ты выпил лишнего или еще что-то?

– Нет, я всю ночь провел с отцом. У него сердечный приступ, а Марселла ушла от меня. – Он произнес все это странным тоном, словно припоминая два несущественных события.

Кэти гневно посмотрела на него:

– Том, что случилось на самом деле?

Она и верила, и не верила одновременно. Том уже готов был сорваться и зарыдать, уронив голову на стол, когда явился Рики с фотографиями.

– Боже, но неужели ты пропустил дикую ночку? – спросил Рики, держась за голову. – Однако ты поступил мудро, не придя именно на эту вечеринку, друг мой.

– Ну да, это я, мистер Мудрый Парень, – грустно произнес Том Фезер, беря рейку, которую не смог сделать его отец, потому что свалился с сердечным приступом еще до того, как получил размеры.

– Прошло уже больше суток, па, а значит, все будет хорошо, – сказал Том отцу на следующий день.