– Всё верно! Именно так это и работает. Владеет, в конце концов, тот, кто боролся за свою кость упорнее других. Когда все другие уже сказали, что им она совершенно неинтересна.

– Вам, конечно, виднее, – фыркнула нойлен, как северный олень на несолёный хлебушек. – Вы же её получили!

– Кость? – Я изобразил живейшее удивление.

– Власть!

– Дорогая моя, – это «моя» наполнило рот сладостью и терпкостью дикого мёда, – Эмилия. Должен вас огорчить. Я не обладаю властью. Я, выражаясь вашими словами, Левый Ботинок власти.

Конечно, я слегка утрировал. Властью я обладал. Но вряд ли в том смысле, в каком она представлялась юной нойлен. Или ноффу Броквисту, если он всё же стоит за моей милейшей невестой. Хотелось бы, чтобы нет. Но мир несправедлив, и ему нет никакого дела до наших желаний.

Если ты чего-то хочешь, не жди, что кто-то тебе это подарит.

Возьми сам.

Эмилия задумалась, глядя в окно.

Жаль.

Я надеялся, что вопросы власти и моего места в ней её волнуют меньше.

– То есть в этой истории не могло быть хорошего конца? – неожиданно прервала она молчание.

…Что, правда не волнует?!

– Хорошего конца для кого? – уточнил я. – У каждого своё представление о его хорошести.

– Для Кая и Герды?

– Для Кая или для Герды? Вы уверены, что они хотели одного и того же?

– Но ведь автор хотел же что-то сказать этой трагедией! – в очередной раз вспыхнула Эмилия.

– Автор этой трагедией хотел рассказать трагедию. – Я развёл руками.

– В вас нет романтики! – обвинила меня нойлен Берген, и я всё же рассмеялся.

Отерев глаза от выступивших слёз, я продолжил:

– Ну да. Я бы не стал хранить в память о бывшей бутылочку с ядом, – и вновь чуть не рассмеялся.

– Я и не собиралась хранить!

Вот теперь я её всё же задел, судя по оскорблённым ноткам в голосе.

– А зачем же вы забрали яд с собой?

– А что мне с ним нужно было делать? – вскинулась недовольная девушка.

– Выбросить.

– Чтобы кто-то подобрал?

– Отказаться.

– Чтобы он выпил его, как и грозился, в одиночестве?

– Оставить дома?

– Нэрр Эльдберг, вы что! Это ещё хуже, чем выбросить! И вообще, как вы себе представляете? Я подхожу к нэйре Оде, отдаю пузырёк и проникновенно шепчу: «Храните это для меня!» – На этом месте монолога я неприлично хрюкнул. – Да даже просто «Храните это!» Это же было бы всё! Высший свет содрогнулся бы от скандала!

– Могли бы спрятать.

– Да-да. Просто подумайте, что бы случилось, если бы нойлен Хильда его нашла?

– Ну не выпила бы она его!

– А вот это ещё вопро-о-ос, – протянула Эмили, многозначительно качая указательным пальцем. – Мало ли что тут написано. Вот вы уверены, что внутри яд?

Я помотал головой. Сегодня я потерял всякую уверенность в чём бы то ни было.

Кроме уверенности, что тринадцатый мой брак обещает быть нескучным.

– Вот! А что, если я специально написала это на чём-то очень ценном, лишь бы запутать любезную сестрицу?

– Бред!

– Нэрр-герцог, вы собираетесь жениться в тринадцатый раз, а рассуждаете так, будто первый раз замужем. Ой, женаты, в смысле! В общем, я решила, что лучше взять такой ценный подарок с собой. Вдруг пригодится?

И я снова не мог сдержать смех.

– Вдруг враги, а вы при яде, – подсказал я. – То есть яд при вас, я хотел сказать.

– Зачем сразу «враги»? Может, крысы? У вас, нэрр-герцог, в поместье есть крысы?

– Крысы, нойлен Эмили, есть везде!

Уж кому это знать лучше, нежели Левому Ботинку власти?

– Вот! Я уже во всеоружии! – обрадовалась невеста с видом: «Вот какая я хозяйственная!»

– А если там не яд?

– На крысах и проверим. Если вымрут – значит, яд. Если станут активно размножаться – то приворотное зелье.

И тут сани встали. Незаметно за разговором мы доехали до храма.

Последняя фраза Эмилии крутилась в голове, не желая оттуда вытряхиваться. Это плохо, что она там появилась. О таком даже думать постыдно. Я всё же не стар. Не глуп. И не страшен. А что двенадцать браков за спиной, так зато какой опыт!

Должен же я сам справиться?

Но подлая мыслишка о приворотном зелье продолжала буравить мозг.

Ладно.

Это уж совсем на самый крайний случай.

Который после крайнего.

Экипаж у нэрр-герцога оказался хорош! Тёплый, с удобными мягкими скамейками. Сиденья были широкими, но мой будущий супруг любезно устроился напротив, а не рядом, как любил сидеть ной Олли. Ёнклиф непременно старался удерживать мою ладонь в своих склизких лягушачьих лапках. Хорошо, что мне удалось от него избавиться. Правда, посредством другого брака. Но должна согласиться с отцом: нэрр-герцог не так ужасен, как казался сначала. По крайней мере, на фоне других мужчин, которые проявляли ко мне интерес за последние два года.

И даже хорош.

Ведь что-то заставляло девушек благородного происхождения снова и снова выходить за него замуж? Не у всех же было такое безвыходное положение, как у меня? Значит, они тоже заметили у жениха какие-то достоинства. Мне не показалось.

Я посмотрела в окно. В наступивших сумерках храм Хингвера сиял магическими огнями. Свет чудесным образом рассеивался в падающих с неба снежных хлопьях, а потом оседал на крыше, барельефах, арках, карнизах и наличниках. В белом кружевном убранстве храм казался таким нарядным, словно это он был сегодня невестой.

Сани стояли.

Мы сидели.

И молчали.

Нэрр-герцог смотрел на меня испытующим взглядом.

– Вы готовы, нойлен Эмили? – наконец спросил меня он.

– В смысле?

– Войти в семейную жизнь?

– Если судить по брачному возрасту, я уже пять лет как готова, – вздохнула я. – Вы не решаетесь, потому что вас пугает число?

– Я не решаюсь?! – возмутился нэрр Эльдберг. – Я просто не верю, что всё это действительно происходит со мной, – неожиданно признался он.

– Я тоже. Пойдёмте уже проверим. В храме нам скажут точно.

– Какая вы целеустремлённая! – хмыкнул герцог, открыл дверцу, выбрался и подал мне руку.

– А чего ждать? – Я вложила свою ладонь, и вокруг неё сомкнулись крепкие горячие пальцы.

Он сжимал не больно, но крепко.

Так крепко, что не вырваться, вдруг мелькнула у меня мысль.

Я решила непременно к ней вернуться.

Сразу после церемонии.

Жених обернул мою руку вокруг предплечья и повлёк к входу. И я успокоилась. Я так долго тянула других за собой, что теперь, ощутив, как меня несёт течением чужой воли, могла расслабиться и отдохнуть.

Внутри храм выглядел ещё светлее, чем снаружи.

– Нэрр-герцог, вы решили сделать церемонию совсем закрытой? – уточнил подошедший к нам жрец. Он был в традиционном для служителей Хингвера тёмно-зелёном одеянии в пол, а седые длинные волосы прихвачены золотым обручем с изумрудом. – Мне следует хранить её в тайне?

– Ни в коем случае! – возразил мой будущий супруг, снимая с моих плеч шубу и отдавая её служке. – Непременно сделайте завтра оглашение.

Мы шли к стене, по которой с неторопливым журчанием стекала вода. Перед ней на небольшом возвышении стояла золочёная подставка с огромным фолиантом, украшенным шитьём и камнями.

– Дети мои, – обратился к нам с нэрр-герцогом ходи Магнус. – Сегодня мы собрались, чтобы скрепить ваш союз благословением…

Он продолжал говорить полагающиеся речи. По тону было очевидно, что священные слова стали для него чем-то вроде стишка, что рассказывает гостям маленький ребёнок. Произносит слова, не вдумываясь в их смысл, и зачастую даже не понимает, что они означают.

То есть ходи Магнус, конечно, понимает. Но не задумывается.

Нэрр-герцог, который слушает их в тринадцатый раз только применительно к себе (а ведь он и гостем бывал на свадьбах), тоже вряд ли вслушивается в произносимое. Вместо этого он бросает взгляды на меня и наверняка размышляет о чём-то, очень далёком от церемонии.