– И багаж, – обронила невеста.

Хм. Так мы даже что-то отсюда берём?!

– Дорожный сундук и ридикюль, – распорядилась Эмили. – С ридикюлем поосторожнее, там хрупкое!

Нэрр Юхан, на лице которого было написано, что он не верит своему счастью и его поражение в борьбе за топазы осталось между нами, ожил и помчался организовывать перенос вещей. Вскоре нехитрый скарб нойлен был спущен, и я восхитился предприимчивостью будущей супруги. Она сумела собраться до моего приезда, но так, что никто из домашних этого не заметил. И хотя добра того было песец наплакал, уверен, всё необходимое там найдётся. Хоть сам с собой спорь на стаканчик доброго снапса.

На плечи Эмилии опустилась шуба, а ножки в атласных туфельках нырнули в тёплые сапоги.

– Благодарю вас за этот бесценный дар! – Я склонил перед нэрром Юханом голову.

– Подарки вы можете прислать завтра, – позволила любезная нэйра Ода, намекая, что «бесценно» – это немножечко слишком. Вот в деньгах – в самый раз. Или других материальных ценностях.

– Обязательно. – Я бросил многообещающий взгляд будущему свёкру.

Много не дам. Но некоторую компенсацию за то, что сохранил топазы дочери в целости в таком тёплом чешуйчатом окружении, он всё же заслужил. Не сумеет распорядиться – так ему и надо.

Попрощавшись, мы вышли на холод и снег. Крупные хлопья падали с неба и искрились в свете дворовых фонарей.

– Прошу вас. – Я предложил Эмили руку, чтобы ей было удобнее подниматься в экипаж.

Она всё ещё хранила на лице хрупкую маску доброжелательности. Даже мне этот фарс дался нелегко, а я тут человек посторонний. Что говорить об Эмилии, для которой это семья? Хорошая или нет – семью не выбирают. Что от Фройи досталось, с тем и жить.

Внутри экипажа было тепло. Крохотные светильнички дарили мягкий свет. Я усадил невесту напротив. Она была так основательно настроена «только по факту», что я не рискнул садиться рядом, чтобы не оскорблять её чувств.

Если честно, я пока и сам не был к этому готов. Пока я получал исключительно эстетическое наслаждение и даже был рад, что могу видеть её лицо.

И не только.

– Должен признаться, я получил огромное удовольствие от сегодняшнего представления! – начал я разговор. Эмилия, оставшись со мной наедине в замкнутом пространстве, быстро подрастеряла боевой пыл. – Вы всё просто гениально спланировали!

– Да какое «спланировали»! – с неожиданной горечью вырвалось у невесты. – Я узнала о своём замужестве перед самым выездом к вам. А об истинном состоянии дел папеньки – по дороге обратно. О каком планировании может идти речь? Чистая импровизация.

Она смотрела в окно. Плечи девушки вдруг опустились, будто только сейчас её нагнала вся тяжесть ответственности, которую на неё, безусловно, повесили родственники.

– А у меня для вас есть подарок! – Мне захотелось её утешить, и в душе даже кольнула совесть, что пришлось провести девочку через всё это. Но потом я вспомнил, через что девочка провела всех остальных, и слегка отрезвел. Может, ситуация и была для неё неприятной, но совершенно точно не смертельной.

– Да?.. – Она перевела на меня усталый и растерянный взгляд, будто не понимала смысла сказанного.

Я с довольным видом полез за пазуху и, только когда доставал футляр, вдруг испугался: а что, если нэрр Юхан отдал мне не то, а я и уши радостно развесил?

С другой стороны, я ничего и не обещал.

Ну подарок и подарок. Чем богат, как говорится.

Но стоило футляру появиться, как Эмилия расцвела от счастья.

Я неуверенно протянул ей то, что получил от Бергена, всё ещё опасаясь, что там подмена. Не то, чего она так ждёт.

Но она ждала этого.

Эмилия бережно провела по ожерелью пальцами.

– Вы всё же смогли?.. – Она подняла на меня такой благодарный и восхищённый взгляд, что я решил отправить её отцу немного большую сумму, чем планировал.

В этот момент я почувствовал себя самим Хингвером, и мужская сила была готова выплеснуться у меня из ушей.

– Я всё-таки нэрр-герцог, Правая Рука короля, – скромно напомнил я.

– И Левый Ботинок, – вернула меня на землю Эмили.

Но так, беззлобно. Между делом. Поскольку всё её внимание было приковано к гарнитуру.

– Они вам очень дороги? – не удержался я.

– Мама всегда говорила, что это подарок мне. Я ни разу не видела, чтобы она надевала эти камни.

– Помочь с застёжкой?

– А что, их можно надеть?.. – В этом вопросе было столько неверия, что я едва не рассмеялся.

– Зачем же ещё я забирал бы их у вашего батюшки? – От улыбки я точно не удержался.

– Не знаю. В сейфе хранить.

– У меня и без ваших топазов есть что хранить в сейфе, – не удержался я от похвальбы.

А кто бы удержался?

– Можно я сама?

Я пожал плечами. Ну если ей так хочется…

Эмилия распахнула ворот шубы, трепетно взяла в руки украшение за два конца и с какой-то ей одной понятной торжественностью застегнула его сзади. Крохотные серёжки в форме таких же звездчатых цветков она тоже надела сама, на ощупь.

– Можно я посмотрюсь? – с нетерпением в голосе спросила она.

Я великодушно кивнул, готовясь зазеркалить окно экипажа, но она полезла в свой ридикюль, откапывая на дне небольшое зеркальце.

Пара склянок вывалилась из сумки на пол.

– Ой! – вскрикнула она.

– Не беспокойся, я подниму… – И наклонился, чтобы поднять пузырёк с надписью «Яд».

– Что это? – Я вложил в голос весь тот холод, что окружал наш экипаж и царил у меня в душе.

– Понимаю, как это звучит, но это не то, что вы подумали, – устало и расстроенно пробормотала моя невестушка.

– То есть это не яд? – Я скрестил руки на груди, зажав пузырёк под мышкой.

– Почему? – удивилась нойлен Берген, превосходно держа лицо. – Яд. Нет, может, и не яд. – Она качнула рукой якобы в неопределённости. – Я точно не уверена.

– Вам его подбросили? – подсказал я.

– Зачем? Нет. Я сама положила его в ридикюль.

– Вам дали его для меня? – давил я.

– Нет, конечно, для меня! – возмутилась Эмили.

– Вы собираетесь отравиться?!

– С ума сошли?!

– Нет, но чувствую, скоро сойду. Откуда у вас этот флакончик?

– Мне его дал бывший жених, – сложив руки на коленях, как положено приличной нойлен, отрапортовала она.

Я не смог сдержать смешок:

– В смысле: «Не доставайся же ты никому?»

– Нет, он хотел, чтобы мы выпили яд вместе. Как Кай и Герда в этой новомодной пьесе! Я считаю, его нужно запретить!

– Яд?!

– Произведение запретить!

– Произведение-то тут при чём? – Я снова потерял нить разговора.

– Её всякие идиоты читают!

– Никто не может запретить идиотам читать, – поделился я.

– …а потом думают, что умереть в знак протеста – это очень красиво!

– Ещё сложнее запретить идиотам интерпретировать прочитанное.

– И что самое обидное, пьеса вообще не об этом! – вспыхнула Эмили.

– А о чём? – стало любопытно мне.

– О том, что какой-то фьорд не должен стоить жизни людей!

– Какая свежая интерпретация!

– А о чём ещё? Они, эти две семьи, двести лет спорили из-за какого-то клочка земли, убивали друг друга и никак не могли достичь мира.

– …А надо было всего лишь убить себя. Выпить яду. Желательно всем. И всё! Полный мир!

Мой дурной характер – это моя ноша. И я её несу. И она. Меня несёт.

– Вы надо мной издеваетесь, – констатировала Эмилия, но, что удивительно, без обиды в голосе. – Я хотела сказать, что только смерть детей заставила их задуматься о том, что семьи можно было просто объединить и владеть фьордом вместе. И никому не пришлось бы поступаться своей гордостью. Все были бы живы и счастливы.

– Эмили, дорогая, вы так юны и простодушны! Это пользоваться чем-то можно вместе, по договорённости. А владеть может только один. Такова природа власти.

– Мне, например, совершенно неинтересно чем-то владеть! – возразила моя горячая невестушка.