Лейтенант заметил, как пилот держит левую руку на рукояти лазерного пистолета: -Хорошо, - голос доминионца оставался спокойным, непоколебимым. Затем с резкостью, характерной для приказа, в воздухе прозвучало: -Назовите себя, свою должность и предписание.

С хрипотой в голосе имперец медленно ответил: - Ториан Росс, лейтенант. Командир дальнобойного фрегата. Предписание? Установления контроля над столичной системой Доминиона чёрной звезды. Поддержка основным силам вторжения. Содействия десанту на планету НБ 4.

-Коды доступа от банка памяти вашего бортового компьютера, - потребовал пилот, нажимая на осколок, торчащий из груди Ториана.

Мучительная боль вынудила молодого человека тяжело дышать и произносить слова невнятно и шепеляво: -Чётче, - приказал пилот, и на этот раз Ториан медленно и разборчиво, проговаривая каждое число кода.

После получения данных пилот молча направился обратно в кабину своего звездолёта, а Ториан, потерянный, остался сидеть на холодной земле под тяжёлым крылом вражеского истребителя.

Через пять минут пилот Доминиона вернулся к Ториану, в его руке блестел новый шприц с обезболивающим. Фигура разведчика, в которой облике читалось безразличие к состоянию юноши, теперь возвышалась над раненным имперским офицером.

С деловым, но строго профессиональным тоном, пилот наклонился над Торианом, заглядывая ему прямо в глаза через непроницаемый визор шлема: -Какие силы находятся в данный момент в системе? Когда должна начаться контратака?

Голос Ториана дрогнул от горечи и бессилия, когда он ответил: - Я не знаю, кто остался в системе. Про атаку не знаю ничего. Я младший офицер, знать много мне не положено.

В памяти Ториана прокручивались мельком образы недавнего прошлого - живые кадры энтузиазма, празднования, наивной уверенности в лёгкой победе перед бурей вторжения. Затем в памяти всплыли моменты, когда всё перевернулось: начало битвы, которая должна была быть быстрым блицкригом, жестоко превратилось в затяжную и кровавую мясорубку. Военные гений, чьи планы покоились на чистых листах, оказались бессильны перед жёсткой реальностью вражеской обороны.

Ториан мысленно вздохнул: "Наша победа, слава, о которой так гордо мечтали, была попрана собственной гордыней и глупостью." Он вновь смотрел на возвышающуюся фигуру пилота, видя в нём не просто врага, но и жестокую урезонивающую действительность.

- Знать много не положено? - повторил доминионец, и чьём голосе прозвучала насмешка. Пилот медленно наступил ногой на осколок и издевательски увеличивал давление на торчащий обломок металла в ране Ториана. Это действие вызвало дикий вопль боли у молодого лейтенанта, наполненный отчаянием и безнадёгой, разорвавший тишину пустоши. Ториан потерял сознание.

Неизвестно, сколько прошло времени, пока разведчик неожиданно грубо крикнул: - Вставай! - лейтенант медленно приходил в себя, предчувствуя угрозу. Казалось, доминионец был готов в любой момент выхватить пистолет и с ударом рукояти разбудить имперца.

Ториан с трудом открыл глаза, страдальческие стоны вырывались из его горла.

- Может, будешь вести себя по чести? Я не огрызался, не оскорблял. А ты своими пытками намереваешься достать то, чего я действительно не знаю, - произнёс лейтенант устало.

Пилот Доминиона, чьё лицо скрывал непроницаемый шлем, чуть насмешливо ответил: -Совесть? Ты ещё скажи человечнее, вот помоги тебе, перебинтуй, вылечи или переправь к силам Империи. Бред. Мы в мясорубке, и сохранение человеческого образа сейчас - показатель мастерского лицемерия либо глупости. - Презрительно ухмыляясь, пилот продолжил: -Верно сказано, нынешние имперцы тщедушные и слабые создания.

Услышав слова захватчика, Ториан почувствовал новую волну отчаяния. В голове крутилась мысль, что война обнажает худшие стороны человека, но где-то в глубине души всё ещё надеялся на проявление сострадания. Даже от врага. Слова пилота, утверждающие, что сохранение человечности в таких условиях является либо лицемерием, либо глупостью, вызывали отторжение. Молодой человек думал, что, возможно, даже в самых тяжёлых обстоятельствах невозможно полностью отказаться от человеческих качеств.

Вдали сквозь мрачную и безжизненную атмосферу пустоши, начал доноситься гул. Он был едва различим, но постепенно становился всё громче и настойчивее, наполняя воздух вибрацией. Этот звук был похож на тот, что издавал транспортное судно. Ториан, ощущая, как его тело становится всё более онемевшим от воздействия новой дозы обезболивающего, внезапно почувствовал всплеск адреналина. Сердце, казалось, откликалось на каждый удар роторов приближающегося корабля.

-"Может, это имперские силы?" - думал лейтенант, пытаясь сосредоточиться на звуке, перебивая замедляющиеся мысли от медикаментов. В его воображении всплыли картины спасения: как его товарищи бросаются к нему, освобождают и отвозят обратно к имперским войскам. Эта мечта о спасении предоставляла надежду, которая становилась почти физическим ощущением, рвущимся сквозь оцепенение, вызванное шприцем.

Но когда веки Ториана становились всё тяжелее, и тело поддавалось медленной анестезии, он успел подумать: "Пожалуйста, пусть это не фантом беспомощной надежды". И тогда, вновь погружаясь в забытьё, последний ясный образ в сознании был корабль, мчащейся на помощь, пересекающего звёздное небо, чтобы спасти Ториана.

Империя Русолем и Доминион Чёрной Звезды долгое время оставались ключевыми игроками в юго-восточном регионе человеческого космоса. Основой их взаимоотношений стала историческая встреча между Императором Тадеем Черн из рода Чёрных Орлом и Нимерей, основательницей Доминиона. Перед этой встречей обе стороны пережили ряд военных конфликтов, но решающим моментом для налаживания отношений стало то, что Тадей смог преодолеть военные амбиции и пошёл на дипломатический контакт.

По итогам переговоров, детали которых так и остались неизвестны широкой общественности, Тадей не только отвёл войска, но и сделал шаги к интеграции Доминиона в культурную и социальную жизнь Империи. Это включало разрешение на строительство Доминионской церкви на территории Империи и создание областей смешанного управления. Такие решения вызвали неоднозначную реакцию среди аристократии и населения, но в целом способствовали периоду мирного сосуществования.

Смерть Тадея Чёрного привела к новому кризису престолонаследия, в результате которого к власти пришёл Николай Алкас из рода Алых Орлов. В его правление активно начались стагнация и отток проектов между Империей и Доминионом, но несмотря на официальную политику, многие аристократы продолжали поддерживать связи с Доминионом, что в итоге создало предпосылки для начала первой священной войны.

(Статья из проекта «Имперские Хроники»)

В лабиринте ослабевшего сознания Ториан боролся с оглушающей головной болью, прежде чем удалось разлепить веки. Юноша оказался в большой серой комнате. Стерильные, гладкие стены отражали лишь затушёванный свет, едва врезающийся во тьму. На одной из переборок висело огромное зеркало.

Тусклый свет, дрожащий и колеблющийся, едва освещал тревожные углы и создавал иллюзию движения в тени, превращая пространство в поле мрачных заблуждений. В центре комнаты стоял простой стальной стол. Ториан почувствовал, что был прикованным к металлическому стулу.

Время, казалось, остановилось. Совершенная тишина повисла в воздухе. Можно было слышать собственный учащённый пульс, отчётливо раздававшийся в глубинах посечённой страхом души.

-«Так. Хорошие новости, я жив. Плохие - видимо, меня будут пытать», - произнёс про себя молодой человек, ознакомившись с новым окружением, - Чёрт, как же, тошнит, - шёпот прозвучал взрывом в пустой комнате, а лицо искажалось болезненной гримасой.

Неожиданно раздалось шипение и громкий щелчок. В момент, когда в комнату ворвался яркий свет, безжалостно высвечивая все недостатки серых стен, делая их ещё более мрачными. В дверном проёме появилась высокая фигура, в элегантной и функциональной полевой форме, уместно контрастировавшая с окружающим унынием. Китель серого цвета, длинный и строго зауженный поясным ремнём. Обтягивающий крой выделял мускулистую, но плавный силуэт неизвестного. Остро сформированные линии овального лица, маленький носик и заметные под китель бугорки, не оставляли сомнений в том, что перед Торианом находилась женщина.