И вот он взял те скудные деньги, что ему удалось скопить, и купил ферму площадью в тысячу акров. Он привез туда все ученые книги, которые, кстати, были его сокровищем. Там у него был обветшалый дом без электрического тока, бегущего по воздуху. Это было очень простое жилище, и он хотел, чтобы оно было простым, потому что понял, что, для того чтобы внести свой вклад в жизнь в форме научных трудов по социологии, — которую он ненавидел в школе и в которой распознал программирование общественной системы, — он должен был стать самодостаточным.
Итак, его земля не приносила пользы. Большая ее часть была покрыта лесом и кустарником, где резво бегали маленькие создания, как то: скунсы, птицы и другие странные, дикие существа. Хотя земля, при всей ее площади, не была богата и плодородна, яблоки, груши и иные плоды, что давали деревья, были хороши. И у него были свиньи, с которыми он мог разговаривать, и он понимал их. Даже кур и глупых гусей — он их понимал. И он был счастливым человеком. Он производил все, что нужно было ему для еды: множество яиц, сладкое молоко — не лошадиное молоко, а коровье, делал свое собственное масло, делал свою собственную консервацию, работал в саду, а когда дневные работы были окончены, он садился в кресло-качалку у своей потрескавшейся пузатой печи, раскуривал свою старую трубку и читал при свете, что мерцал внутри шарика. Он был всем доволен. Его обучение никогда не прекращалось, он становился мудрее с каждым днем своей жизни.
Единственное, в чем ему не повезло, — это в том, что он женился на никудышной женщине. Это правдивая история; женщина была никудышной. Она была очень религиозной, вы должны это знать, и очень девственной — девственной. В общем, ей это было не нужно, а он сгорал от желания. И он очень скоро обнаружил, что она просто выполняла свои обязанности, а кувыркания в постели, на тех старых изношенных пружинах, которого он ожидал, так и не происходило. Она была полна ненависти и ожесточения. И хотя она говорила, что верила в Бога, она, без сомнения, была самой жалкой, злобной и кислой на лицо женщиной, которую вы когда-либо видели. Что ж, он скоро понял одну вещь. Он не хотел копировать ее в детях.
Но мне страшно и печально говорить, что вскоре после того, как они были вместе, и он выполнил свой долг, и она лежала с ним и выполнила свой, оказалось, что она ожидает ребенка. Он дал решительное обещание, что больше детей у него не будет, и он содрогался при мысли о том, как может выглядеть произведенное им дитя и, более того, каким оно может стать.
Что ж, у этого человека появился прекрасный сын, очень похожий на своего отца, но родство с его матерью отложило на нем какой-то тяжелый отпечаток. Так вот, если говорить кратко, они расстались после двадцати семи лет и он стал жить с хорошей женщиной; они никогда не были женаты, но были счастливы. Конечно, его жена постоянно вопила от злости: «Эта женщина, она живет в грехе, в прелюбодеянии; это прелюбодеяние. Это грех».
А он просто улыбался и отвечал: «Единственный грех — это не любить». Что ж, он, конечно же, был прав.
Итак, годы шли, а этот человек вел столь простую жизнь, что не имел ни единого цента. Он не стыдился своих одежд, своих лохмотьев, ибо его милая женщина, которая была очень богата, заботилась о его имуществе. Но дело было не в том, что он носил; дело было в том, что он жаждал познать. Его жизнь была проста, и в некоторые моменты ему случалось учиться, созерцая природу, и он никогда не уставал от удивительного аромата своей прекрасной фермы, от ее прелести и возможностей для обучения, которые она предлагала. Он был человеком, жившим в таком умиротворении, что не хотел ничего, кроме того, чтобы продолжать учиться.
И давайте оставим его прямо там, сидящим на крыльце, выпивающим немного домашнего вина — как оно называется? — с кувшином фруктового вина, курящим свою трубку и осматривающим свои поля.
И вот еще один человек, рожденный от отца, который вырос в семье отчаянно бедной. Отец работал всю свою жизнь ради денег. Он страстно желал их, потому что лишь с деньгами он получал силу и уважение. И, конечно, когда человек страстно желает денег, у него их никогда не бывает достаточно, потому что в нем постоянно присутствует страх, ибо, видите ли, дело не в деньгах, а в нем самом; но деньги служат для них оправданием. Его кошмаром было то, что он может страдать от голода, и его кошмаром было то, что он может стать ленивым, так что каждый момент следовало проводить в мыслях о деле — о деле. Он жил по часам, что носил с собой в мешочке, и он везде успевал вовремя. И каждый момент его дня был занят делом. И он стал необычайно богатым человеком, но этого все время не хватало. Ему всегда было недостаточно. До дня своей смерти он боялся, что ему не хватит денег, потому что, видите ли, дело было не в деньгах; в нем говорил страх перед возможностью своей собственной слабости. Деньги окупали слабость.
Что ж, у него был чудесный сын, прекрасный сын. И сын был добрым, понимающим и работящим. Его отец не давал ему много, и он усердно трудился с тех пор, как был ребенком. Его учили доедать все на тарелке, и он так и делал. И он не считал это правильным или неправильным; он просто так делал. Он понимал требования отцовского дома. Он помогал и никогда не жаловался, и он учился. Его отец поучал его и всегда говорил ему: «Ты должен быть богатым, ибо без богатства ты — ничто».
И его добрый сын учился, и он тоже стал очень богатым. Но им двигал не страх бедности, который был у его отца, и он не был одержим богатством, которое повсюду окружало его. Все, чего он хотел, — это поступать правильно. И он был добрым, и в нем не было жесткости, он со всеми обращался хорошо, в противоположность тому, что было принято у его отца.
И когда он вырос, став молодым человеком, он обнаружил, что многие люди его ненавидят, и он не понимал за что. Они презирали его, потому что он был богат, и его презирали бедняки. И он начал понимать, о чем говорил его отец. Но в нем не было злобы или ненависти; он просто их не понимал.
Тогда этот милый человек начал раздавать большие деньги тем бедным, жалким дьяволам, которые так сильно его ненавидели, и, конечно, в одну ночь они превратились в сладкий сироп. И через некоторое время он понял, что не может купить друзей и не может купить хорошее расположение. Когда он оказался почти без единого пенни, он начал, в некотором роде, больше понимать природу человека, и это было совсем не то, чему учат в школе. В каком-то смысле его отец был прав.
Что ж, его отец отошел в мир иной и оставил все наследство своему сыну. Он жил в обветшалом доме. Было похоже, что там жил бедняк, потому что отец не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он был по-настоящему богат. Итак, сын вернулся в этот дом, и он думал о своем отце и его лицемерии, возникшем из страха. Он сжег дом и построил изящный — как это называется, в стиле эпохи короля Георга — особняк. На прекрасной земле он построил его, где повсюду были старые дубы; дом сиял белизной, отполированными стеклами окон, он был из красного кирпича, а изысканные двери его были черными, покрытыми сверкающей эмалью, с до блеска отполированными кольцами в форме львиных голов. Куда бы он ни взглянул, ему нравилось все, что он видел, — все. И если ему случалось взглянуть на какую-либо вещь, которая казалась ему непривлекательной, он изменял ее до тех пор, пока она не наполняла его счастьем и не начинала ему нравиться.
И, знаете ли, отец его, где бы он ни был… И я не поведаю вам об этом, но скажу лишь следующее — он на-. верняка несколько раз перевернулся в своей могиле.
Так вот, этот человек выбрал себе довольно красивую девушку, как говорили, довольно красивую. У нежного, маленького создания были очень светлые волосы и прозрачная кожа, которая, обтягивая хорошо расположенные кости, создавала подобие лунного камня с легким абрикосовым оттенком, огромные голубые глаза, не яркие густые ресницы, и маленький, но четко очерченный малиновый рот. Ее руки были довольно худыми и нежными, как и ступни, но она была склонна к полноте в бедрах. Я никогда ничего не упускаю.
