Когда все коробки оказались в мусорном ведре, Матвей вернулся к себе, вытер руки влажными салфетками и взялся за оставшиеся документы, которые, будто бы, вернулись из одной папки в другую. Их стало больше. Так всегда казалось, когда возвращался к работе после перерыва. Игорь прав, обед – это благодать, ведь у каждой благодати есть обратная сторона – проклятье. Проклятие обеда в том, что после него совсем не хочется работать.

Это совсем не бой на улице, а корпоративное сражение за право уйти чистым и не оставить после себя и следа. Матвей выходит победителем. Игорь, судя по тому, что в шесть он уже сидел в телефоне – тоже.

– Хочешь пойти посидеть где-нибудь? – предложил Игорь, блокируя телефон. Матвей лишь мельком заметил знакомое лицо на заставке.

– За твой счёт?

– Тебя ни один счёт не прокормит, а я банкротом становится не хочу.

– Ну и ладно.

– Да кофе попить… Или тебе уже есть хочется?

– Честно, да. Это омега-распределение после умственной работы взывает.

– Ой, я и забыл, что ты мистер половинка на половинку.

– Пятьдесят один на сорок десять.

– Да-да, половина на половинку. Тогда давай в какую-нибудь столовую, там много и недорого. А если тебя узнают, то, может, и скидку сделают?

– Или будут смотреть с подозрением.

– Только не на тебя!

На том и решили. Собрали вещи, закрыли кабинет. На машине Матвея быстро нашли столовую неподалёку и там разместились. Матвей с порциями из второго, а Игорь с чашкой морса.

– Надо не забывать о том, что люди непостоянно хотят есть, – выдохнул Матвей.

– Ну, таков ты, этого не исправить.

«Таков ты», – родители бы такого не сказали. Ешь меньше, учись лучше, не трать понапрасну деньги, стань обычным человеком, прекрати использовать свои силы. Отголоски прошлого дня кричали и настаивали, чтобы Матвей взял телефон и всё высказал: я ем столько, сколько мне надо, я не могу постоянно голодать; я учусь достаточно хорошо, чтобы не вылететь из школы, почему этого недостаточно? Мной довольны учителя, у меня хорошие отношения с одноклассниками, у меня пятёрка по физ-ре! И так далее, и тому подобное. Но будет ли его кто-то слушать? Для родителей ему до сих пор если не пятнадцать, так семь лет. Столько, когда ещё можно приказывать и заставлять делать по-своему, потому что полной самостоятельности ещё нет.

Есть ли она сейчас?

Матвей сам себя обеспечивает, работает, он знаменитость, сколько бы он не тратил на еду, он не становится бедным. Он не совсем обычный, но и не настолько отличительный от людей, которые живут сейчас. Если сравнивать с детьми второго поколения, детьми, что сразу родитель с альфа- и омега-распределением, он на их фоне никто. Тот, кто случайно получил свои силы. Благодаря лотерее. А в их ДНК уже встроены «звёзды», они будут с ними до конца. А что будет с Матвеем, ещё надо разобраться. Вдруг его силы исчезнут ровно так же, как и появились? Этого ещё не было подтверждено, случаев не зафиксировано, но исключать не стоит.

С Игорем они почти не говорили. Матвей ел, Игорь сидел в телефоне, но было по нему заметно, как ему спокойно, как ему хорошо, как ему нужно было просто посидеть в чужой компании для того, чтобы разрядиться. Плечи опущены, лицо расслабленно, ни одной морщинки, веки не вздрагивают, а дыхание глубокое.

Когда Матвей доел, он ничего не сказал, только повернул голову к окну и смотрел на прохожих. Лишь у малой части, жалкого одного процента на руках были трекеры, но Матвей любил считать их. Мальчик семи лет с синим, девочка двенадцати лет с розовым, мужчина с бесцветным… Поток людей мчался, кто-то заходил в столовую, занимал место, шёл к подносам, выбирал блюда.

– Да ну? – шептались за спиной.

– Точно он?

– Загугли!

– А лучше подойди.

– Да стрёмно!

Матвей по инерции повернулся, а девчушка с розовым трекером смотрела него, покрываясь красными пятнами. Она кивнула и отвернулась, а одна из её подруг подошла и вежливо улыбнулась:

– Здравствуйте, я Маша, а это мои подруги – Таня и Ксюша. Таня говорит, что вы похожи на Матвея Григорьева. Звёзду из первого поколения… может, она ошибается?..

Таня тихо в стороне стонала, а Игорь чуть не смеясь смотрел за сценой.

– Это я, – примирительно отозвался Матвей.

– Ну вот! – крикнула ей Маша. – Она очень хочет с вами сфотографироваться, можно?

– Почему бы нет?

А Игорь уже сам вёл видеозапись. Он их потом выкладывает на «Ютубе», в «Инстаграме», «Тиктоке», ведёт пиар-жизнь.

Таня подошла и присела рядом за свободный стул.

– Здравствуйте. – Матвей протянул ей руку, и она с радостью её пожала. – Я учусь в «Лебеде»! Хочу однажды стать, как вы! Не знаю, получится ли, но я делаю всё возможное, и… – Вместо того, чтобы договорить, смутилась.

– Ты молодец, Таня. Двигаешься в правильном направлении. Знаю, что в «Лебеде» строгие учителя, но раз ты там учишься, то это уже показатель.

Искры в её глазах блеснули и исчезли. Лёгкая вспышка от переизбытка чувств, трекер такую не засечёт или самостоятельно классифицирует, как безобидный выплеск энергии.

– А теперь скажите «альфа-распределение»! – крикнула Маша, чтобы привлечь внимание, и направила телефон.

Таня, кажется, и улыбнуться забыла, но Маша делала столько кадров, сколько успевала, а Матвей ощущал себя в своей тарелке.

Этого он и хотел, чтобы чужие мечты становились явью, чтобы дети двигались вперёд, чтобы горели целью, чтобы были определены в своём мире, знали, куда им идти, а не бесцельно бродили по пустыне жизни, которая могла засосать зыбучими песками рутины и остановить на месте на долгие годы.

Дети могли гореть не только искрами в глазах, да и звёзды тут не при чём, при чём тут только их внутренний ориентир, компас, а направление может дать и альфа-, и омега-распределение, и вещи намного проще, которые не лежат на генетическом уровне: хобби, семья, забота, любовь. Вещей большое множество, но не все среди них могут определиться, не все среди них могут почувствовать себя. Матвей тоже себя не сразу нашёл. Иногда одна вещь, одно происшествие в жизни может подтолкнуть и всё свяжется – станет неожиданно определённым и понятным, но иногда на это уходят годы.

– У тебя всё получится, – сказал он Тане, когда Маша опустила телефон, а Таня кивнула ему и скромно улыбнулась, благодаря.

– Я буду и дальше следить за вами, – сказала она. – В смысле, – опешила, – по новостям… поддерживать, голосовать… Ты, правда, пример для нашего будущего. – Таня смотрела чистыми серыми глазами, в которых растворялись все тревоги и беспокойства.

– Спасибо тебе, – поблагодарил и Матвей, и девочки пошли к подносам, всё ещё переговариваясь о случившейся встрече, а Игорь до сих пор вёл запись. – Думаю, ты можешь заканчивать.

– Ваши последние слова?

– Всё будет хорошо.

– Снято! – Игорь тоже убрал свой телефон. – Никак не привыкну, что к тебе раз – и подойти могут, забываю, что у тебя такое влияние.

– А вроде бы что-то там недавно про великого говорил…

– Говорил, да уже и забыл, – засмеялся Игорь и пригубил морс. – Давать надежду – это тоже очень важно. Особенно такую, светлую. – Он глянул на девчонок, которые ещё оборачивались и чуть ли не визжали от восторга, только Таня оставалась тихой и прилежной.

– Не то чтобы я делаю это специально.

– Оно и понятно. Так лучше и получается, когда ты не думаешь подавать пример. Просто живёшь по совести, делаешь, что можешь делать, а люди видят – видят всё так, как это есть на самом деле, – неожиданно глубоко заговорил Игорь, даже не моргая, – это как с воспитанием. Если родитель ведёт себя правильно, ребёнок будет за ним повторять. Не надо лишних слов, действий. Всё на поверхности. Всё видно. И тебя так люди видят. Потому что ты никем не пытаешься притворяться, просто делаешь хорошее дело.

– Хорошая речь…

– Старые мысли, – улыбнулся Игорь и вернулся взглядом к собеседнику, – не так всё просто и просто абсолютно всё. Когда ты с этим мальчиком встречаешься?