– Что случилось? – с беспокойством спросил Филипп. В это время Луиза завершила свой наряд и готовилась выйти вместе с Шарлоттой. Луиза выглядела совершенно неотразимо. Она была облачена в платье светло-серебристого цвета. Платье плотно обтягивало стройную талию Луизы. От пояса и дальше вниз оно постепенно расширялось, разбиваясь на полукольца. Платье слегка закрывало плечи и оставляло полностью открытой шею. И, наконец, платье украшали узоры, вышитые драгоценными нитями. Часть волос Луизы была зачёсана назад. Остальные волосы, сплетённые в косички, полукольцами спускались к шее и ложились сзади на плечи. Тонкую шею украшала цепь с вдетыми в неё драгоценными камнями и золотым крестом, который лежал поверх платья, на груди Луизы. На изящной руке был всего лишь один перстень, с выгравированной на ней латинской буквой «А».

– Миледи, вы просто чудо, – Шарлотта открыла дверь, пропуская вперёд Луизу.

Филипп внимательно слушал Капелюша. С каждым словом он всё больше мрачнел.

– Он уверен в своих словах? А не может ли быть всё это ошибкой? – спросил Филипп.

Капелюш, который выглядел ничуть не лучше Филиппа, отрицательно покачал головой.

– Нет! Цыган уверен, что Мемфизы нет в живых! Она побывала в таборе и высказала опасение, что орден может узнать о ней, поэтому сказала, чтобы цыгане уходили из Парижа. Они снялись и ушли, но не все. Несколько человек остались и видели, как туда пришли несколько десятков монахов. Монахи обыскали всё вокруг и едва не нарвались на цыган, которые сидели на деревьях. Цыган говорит, Мемфиза предупредила их – если появятся монахи, значит, её уже нет в живых.

– Они поплатятся за её смерть! – Филипп сжал кулаки от гнева и тут увидел спускающуюся по лестнице Луизу. – Ни слова при ней, она ничего не должна знать, – прошептал Филипп и, оставив Капелюша, пошёл навстречу Луизе. Радостная улыбка Луизы померкла, едва она увидела помрачневшее лицо Филиппа. «Я ему не нравлюсь», – сердце Луизы упало, и она грустно подумала о том, что всё это время старалась зря.

Филипп проводил Луизу и Шарлотту до кареты. Самолично открыл дверцу и ждал до тех пор, пока они не устроились внутри, затем подозвал Капелюша и знаком показал на карету. Тот открыл рот от удивления.

– Поедешь с ними вместе, – непререкаемым тоном заявил он и тут же шепнул на ухо Капелюшу: – Мы не знаем, чего ждать. Отныне ты ни на минуту не покинешь Луизу.

– А ты? – вырвалось у Капелюша.

– Почту за великое счастье встретиться с ними, – с многозначительной улыбкой ответил Филипп, вскакивая в седло. Он дождался, пока капелюш вслед за Луизой и Шарлоттой устроился в карете, затем поднял руку и дал сигнал к выходу. Ворота замка отворились на две створки. Карета первой проехала мост. Вслед за ней рысью двинулся отряд всадников с де Крусто и Таньги. Филипп, бросив последний взгляд на замок, выехал последним.

Карета переехала мост. Четвёрка лошадей бежала лёгкой рысью. Она миновала несколько улиц и проезжала рядом с городским рынком, когда из одной из прилегающих улиц, мимо которой только что проехала карета, вылетела повозка, гружённая бочками. Посередине улицы повозка сломалась, бочки посыпались на мостовую, отсекая карету от передних рядов отряда арманьяков. Жорж де Крусто отчаянно ругал незадачливого кучера. Таньги посмеивался. Никто из них не заметил, как из окна второго этажа одного из домов, мимо которого проезжала не остановившая ход карета, на её крышу прыгнул мужчина и, сбросив кучера с козел, сам взялся за управление.

Филипп, скачущий позади всех, ещё издали заметил столпотворение посреди улицы. Сердце его сжала колющая боль. Появилось предчувствие неотвратимой беды. Он что есть силы пришпорил коня и полетел вперёд. Он не остановил бега коня и достигнув повозки, бросил его в свободный проход и на глазах изумлённого отряда и жителей, столпившихся возле повозки, перемахнул через неё, едва не задев при этом людей. В следующее мгновение он уже мчался вслед за каретой, которая свернула в одну из боковых улиц Осера. Филипп на полной скорости влетел в эту улочку. Увидев, что карета стоит в двухстах шагах от него, он покрылся мертвенной бледностью. Через несколько мгновений он осадил коня у задних колёс кареты и, ещё не соскочив с коня, что есть силы закричал: – Луиза!

Филипп спрыгнул с седла и замер при виде ног, торчавших из открытой дверцы кареты.

– Луиза! – вырвался у Филиппа сдавленный крик. Сразу вслед за этим криком из дверцы показалась голова Луизы, а в следующее мгновение Филипп с чувством невыразимого счастья и невероятного облегчения взял её на руки и прижал к своей груди.

– Всё хорошо, они ушли, – шептала, обнимая его двумя руками, Луиза.

– Никогда в жизни мне не было так страшно, – шёпотом отвечал Филипп, прижимая Луизу всё сильнее к своей груди. Он не замечал, как сзади подскочили его люди. Он почти не видел выходящих из кареты Шарлотту и Капелюша, чей топор был весь в крови. Для него была только Луиза, живая Луиза. Когда он наконец начал приходить в себя и отпустил Луизу, то увидел, как Капелюш взялся за ноги, торчавшие из кареты, и, вытащив уже мёртвый труп, бросил его на улице. Затем он влез в карету и вытащил второй труп.

– Что произошло? – ещё не оправившись от волнения, спросил его Филипп.

– Бог его знает! – Капелюш пожал плечами. – Я услышал глухой звук на крыше, а после этого лошади понесли. Потом карета остановилась, и я увидел двух человек, которые открыли дверцу и хотели войти внутрь. Вот и всё.

– Невозможно, чтоб их было двое, – словно разговаривая сам с собой, произнёс Филипп и, заметив Де Крусто, уже громко добавил, обращаясь к нему: – Останься и найди Одо. Пусть перевернёт весь город и найдёт сообщников этих убийц. И пусть задержит того, кто опрокинул повозку на улице. Посадите его в темницу до моего возвращения. Я сам должен с ним поговорить.

Де Крусто кивнул в знак понимания. Филипп обратился к Капелюшу:

– Поедешь верхом. А я поеду с Луизой в карете! Капелюш с величайшей радостью воспринял слова Филиппа, и вовсе не потому, что его пугали опасности, а единственно из-за того, что чувствовал себя неловко рядом с Луизой и Шарлоттой.

Через четверть часа отряд, разделившись на две части, первая ехала впереди кареты, а вторая позади её, выехал из Осера. Конь Филиппа бежал за каретой, к которой он был привязан. Шарлотта, которая так и не осознала весь ужас произошедшего, настолько быстро всё произошло, мерно покачиваясь в карете, смотрела на Филиппа, всё больше поражаясь переменам, которые в нём произошли. Филипп молча смотрел сквозь открытую занавесь в окно кареты. Бледность постепенно сходила с его лица. Шарлотта посмотрела на Луизу, сидевшую рядом с ней. Она увидела взгляды, полные любви и глубокой нежности, которые бросала на Филиппа Луиза. Но едва он поднимал на Луизу взгляд, она тотчас же опускала глаза. Шарлотта чувствовала, что между ними после произошедшего возникла незримая связь. Луиза закрыла глаза, притворяясь спящей, и предалась своим мыслям, вспоминая, сколько боли звучало в голосе Филиппа, когда он звал её. Она не знала, полюбит ли он её, но не сомневалась ни на мгновение, что он беспокоится и переживает за неё. Луиза до сих пор ощущала его прикосновение. «Какое счастье быть рядом с Филиппом», – мечтательно думала Луиза, совершенно забывая о том, что лишь чудом избежала смерти. Всё затмевал образ Филиппа, и она подумала, что стоит открыть глаза и ещё раз посмотреть на его красивое лицо, когда почувствовала прикосновение. Филипп, который решил, что Луиза заснула, осторожно приподнял её с места и через мгновение уже с ней на руках опустился на своё место. Филипп устроил поудобней ноги Луизы и обняв её, как ребёнка, прижал к себе. Луиза чувствовала такое счастье от прикосновений Филиппа, что так и не открыла глаза, притворяясь спящей. Если Шарлотта и смотрела открыв рот на действия Филиппа, то заметив, как непроизвольно шевельнулись ресницы Луизы, улыбнулась.

– Притворяется, – поняла Шарлотта и снова улыбнулась, – а ещё говорит, что не влюблена в своего супруга!