– Зови его сюда, нет… подожди, я сам спущусь вниз. Так и не сумев выспаться, Филипп спустился вниз.

В холле его ждал Монтегю с весьма почтительным видом.

– Монсеньор, – Монтегю поклонился. Филипп в ответ кивнул.

– Я очень устал, поэтому будь краток!

– Сразу после вашего отъезда в город приехала девушка. Она хотела увидеть вас. Я сказал, что вы отсутствуете. Тогда она заявила, что будет вас дожидаться. Она не называет своего имени и не говорит, по какой причине хочет вас видеть.

– Она ещё здесь?

– Да, монсеньор! Ожидает снаружи.

– Хорошо! Приведи её ко мне!

Филипп прошёл в зал и опустился в своё кресло, что стояло за большим столом. Буквально через минуту Монтегю появился перед ним с девушкой, которая испуганно озиралась по сторонам. При виде Филиппа она на мгновение остановилась как вкопанная, но затем всё же решилась подойти к нему ближе. Филиппу не понадобилось много времени, чтобы узнать её.

– Оставьте нас, – приказал он Монтегю.

– Чему обязан, сударыня? – коротко спросил Филипп, когда они остались вдвоём с Шарлоттой де Лаваль.

– Прежде всего, – Шарлотта пыталась выглядеть смелой, но у неё плохо получалось. Испуг в глазах не проходил, – я хочу сказать, что вы совершили чудовищный поступок. Из-за вас Луиза стала отверженной повсюду. Отец и брат от неё отказались и называют не иначе, как блудницей, она потеряла интерес к жизни и во всём этом виноваты вы, – закончив говорить, Шарлота шумно выдохнула, избегая при этом прямого взгляда Филиппа.

– Вы ждали меня целый месяц для того, чтобы сообщить то, что я и сам знаю? – насмешливо спросил Филипп.

– Значит, вы раскаиваетесь в своём поступке?

– Раскаиваюсь или нет, какой в этом прок, – раздражённо ответил Филипп, – ничего изменить нельзя и если вам более нечего сказать, – он поднялся и пошёл по направлению к выходу, но не дойдя до двери замер, услышав следующие слова Шарлотты:

– Луиза беременна!

Филипп медленно повернулся и вперил в Шарлоту испытывающий взгляд. Он ей не поверил, и это было заметно по его облику.

– Вы лжёте? Отвечайте мне! – закричал Филипп, приводя Шарлотту в ужас.

Вместо ответа Шарлотта протянула ему письмо.

– Что это? – Филипп развернул письмо. Некоторое время после прочтения письма он стоял бледный и растерянный. Затем начал непроизвольно комкать письмо в руках. Внешность Филиппа настолько отличалась от обычного состояния, что вошедший в зал де Крусто замер.

– Когда она написала письмо? – хриплым голосом спросил Филипп, – сколько времени прошло с тех пор, как она дала его?

– Около месяца!

– Мне нужно знать точно, – вскричал Филипп, пугая своим видом Шарлотту.

– Месяц и несколько дней.

Филипп схватился за голову двумя руками.

– Господи, господи, неужели и сейчас ты накажешь меня так жестоко.

Филипп обернулся к Жоржу де Крусто.

– Седлай лошадей и найди два десятка отдохнувших людей. Я немедленно уезжаю, только переоденусь… вы покажете мне путь, – уже взбегая по лестнице, крикнул Филипп, обращаясь к Шарлотте.

Жорж де Крусто недоумённо посмотрел на Шарлотту, не понимая её участия, которое столь сильно взволновало Филиппа.

– Вы не знаете, сударыня, куда мы отправляемся? – вежливым голосом поинтересовался Жорж де Крусто.

– По всей видимости в Клюни, – коротко ответила Шарлотта.

– Час от часу не легче, – пробормотал Жорж де Крусто, направляясь к выходу, – едем в Бургундию. Интересно, что он придумает в следующий раз.

Тем не менее он выполнил приказ и меньше чем через шесть часов после своего возвращения Филипп снова отправился в путь, который лежал в женский монастырь Клюни.

В то время как Филипп преодолевал опасности, ожидавшие его на пути к монастырю, Луиза почти перестала надеяться на то, что когда-либо увидит его. Месяц, данный Луизой, закончился, но несмотря на глубокую ненависть, которую она по-прежнему питала к человеку, надругавшемуся над ней, ребёнка, зарождавшегося в её чреве, она ненавидеть не смогла. Мысль о том, что некогда она собиралась убить его, приводила её в ужас. Как она могла помыслить такое? Какая злая сила овладела её разумом в эту минуту? Луиза перестала чувствовать себя одинокой и всё больше думала о зарождавшейся жизни. Ребёнок приносил в её душу успокоение и радость. Часто она прижимала руку к животу, отчётливо сознавая, что отныне она не одна. В ней просыпался материнский инстинкт, который заставлял любить ребёнка, несмотря ни на что. О, она никогда не покинет своего ребёнка, что бы ни случилось. В иные мгновения на губах Луизы появлялась безмятежная улыбка, и она думала о том, кто родится: мальчик или девочка?

Луиза подолгу разговаривала с настоятельницей, как в былые времена, чему та была несказанно рада, ибо видела благие перемены, происходящие в своей воспитаннице. Луиза подружилась с сестрой Ливонией, которая из кожи лезла, чтобы угодить ей. Как прежде, она часами прогуливалась по саду с мечтательным выражением лица. Ребёнок полностью преобразил Луизу. Она часто вспоминала слова настоятельницы и начинала думать о том, что её жизнь обретает смысл. В зле ищи добро, в горестях – радость, а в отчаянии – надежду, повторяла Луиза слова настоятельницы, словно молитву. Ещё один день прошёл, – радостно думала Луиза, отправляясь спать. Она легла в кровать, и прежде чем сон окутал её, подумала, осталось совсем немного, и она сможет увидеть своего ребёнка. Всю ночь Луизе снились красивые сны. По этой причине она проснулась позже обычного. Луиза поднялась с кровати и по обыкновению, положив руку на живот, пожелала доброго утра своему ребёнку. Затем она осторожно набросила на себя одно из немногих платьев, что у неё оставались, и подошла к столу, на котором стояла кружка со свежим молоком. Луиза с удовольствием отпила несколько глотков и, положив кружку обратно на стол, вышла из кельи. Первое, что бросилось в глаза Луизе, была Шарлотта, беседующая с настоятельницей. Рядом с ней, спиной к Луизе стоял какой-то незнакомый мужчина. Она услышала, как он громко говорил:

– Где она, я хочу её видеть.

От звука этого голоса, который глубоко врезался в её память, Луиза вскрикнула. Мужчина обернулся к ней. Ненависть вспыхнула в Луизе с огромной силой. Она сделала два шага по направлению к Филиппу, но почему-то остановилась, покачнулась и начала падать.

Филипп бросился к ней. Но прежде, чем он подбежал к ней, другой мужчина подхватил её на руки. Их взгляды встретились.

– Ты, – одновременно воскликнули оба.

Человек, державший в руках Луизу, оказался ни кем иным, как Капелюшем. Луиза была без сознания. Филипп молча забрал у него из рук Луизу и в сопровождении настоятельницы отнёс её в келью. Уложив бережно Луизу на кровать, Филипп повернулся к настоятельнице:

– Что с ней, сестра? Настоятельница пожала плечами.

– Не знаю. В её положении бывают обмороки.

– Так она действительно беременна?

– Да. Но почему вы спрашиваете? И откуда вы знаете Луизу?

– Это не имеет значения, – ответил Филипп, – я побуду здесь, пока она не придёт в себя.

Он сел на стул, на котором имела обыкновение сидеть Луиза и, прислонившись спиной к стене, направил взгляд на Луизу.

– Вы не можете здесь оставаться, – возмутилась настоятельница.

– Не тратьте времени зря. Я не уйду, пока не поговорю с ней!

– В таком случае и я останусь!

– Как желаете, сестра! – меньше всего Филиппа волновало, останется ли настоятельница в келье или нет.

Несколько часов прошли в полном безмолвии. Луиза не приходила в себя, и это начинало беспокоить Филиппа, потому что он знал много больше настоятельницы.

– Здесь есть лекарь? – неожиданно спросил Филипп.

– Мы в святой обители не пользуемся услугами лекаря, – ответила настоятельница.

– Понятно!

Филипп, не произнося больше ни слова, покинул келью, а затем и монастырь. За воротами монастыря его дожидался де Крусто с двумя десятками всадников. Филипп попросил его найти лекаря и немедля привезти его в монастырь. Ещё он сказал, чтобы де Крусто разместил людей в ближайшей деревне, потому что они останутся на ночь. Отправив де Крусто выполнять его распоряжения, Филипп отправился обратно. У дверей в келью стояли Капелюш и Шарлотта. Они вполголоса о чём-то разговаривали. При появлении Филиппа они умолкли. Он даже не посмотрел на них, когда входил в келью. Прошло ещё около двух часов ожидания, во время которых Филипп изучал мельчайшие подробности неподвижного лица Луизы. Его взгляд застывал то на закрытых глазах, то на побледневших щеках, то на груди, которая едва заметно вздымалась. Он смотрел на руки Луизы, молитвенно сложенные на груди. И всё время задавался одним и тем же вопросом: как он мог поступить так жестоко с этим беззащитным созданием? И не находил ответа на свой вопрос.