В глазах директор появилась некоторая заинтересованность. Я же мучительно вспоминал все демонстрации, в которых участвовал, и все ярко-красные украшения, которыми организации украшали свои машины и колонны.

— А портрет можно украсить рамой из гвоздик, девочки навертят… — задумчиво пробормотал Свиридов.

Завхоз фыркнул, но уже не так возмущённо.

— Флаги — это понятно… можно герб Российской Федерации вырезать… — продолжил я и запнулся, сообразив, что ляпнул нечто не совсем понятное собеседникам. — Герб Советского Союза можно вырезать из фанеры. Большой, согласно заявленным размерам, — уверенным тоном заговорил я, стараясь увести мысли директора и завхоза от моей глупой оговорки. — Мы с десятым классом раскрасим, подпишем.

— И куда его? — заинтересованно спросил завхоз. — Вырезать-то в мастерской вырежем, дело Егор говорит…

— Да хоть рукоятки приделать, на руках понесём, — подал я плечами. — А то и на машину прикрепить можно. И опять-таки, по капоту пустить кумач с надписями, а на бампер привесить буквы «Слава КПСС», — расписывал я макет. — А ещё можно подсветку придумать, как на рекламных щитах…

— На чём? — изумился завхоз.

— Подсветку? — задумчиво глянул на меня директор.

— Э-э-э… это в столице такие плакаты висят, которые разные товары рекламируют, — ответил я завхозу.- Да, подсветку. Фонарики к буквам прикрепить и от батарейки.

— Так и говори — плакаты… А то щиты какие-то выдумал, — проворчал Степан Григорьевич. — А хорошо у молодого специалиста голова варит. А, Юрий Ильич? — ткнув Свиридова кулаком в плечо, радостно возвестил товарищ Борода. — Подсветка, ты гляди-ка, чего удумал.

— Неплохо, неплохо, — согласился директор. — Машину какую надобно? — уточнил Юрий Ильич.

— Легковую. Найдётся? — поинтересовался я.

— А как же, — заверил завхоз. — У Ивана Лукича попросим его «виллис».

— Хм… Думаю, они его от села украшать будут.

— Ума не хватит, — отмахнулся Степан Григорьевич. — А вот ежели с умом идею-то нашу подать, да расписать. Вот вместе-то и сообразим на двоих.

— Колхоз тоже можно подключить… — предложил я. — Грузовики у них имеются?

— А то как же, — кивнул Борода.

— Один можно спереди фанерой обшить, стилизовав под бронепоезд…

— Чего лизовав? — вытаращился завхоз.

— Я говорю, грузовик можно спереди замаскировать под бронепоезд. Выкрасить, заклёпки нарисовать, а по бокам надписать пустить…

— Надпись? Какую? — уточнил Свиридов.

— Ты, Егор Александрович, выражения-то выбирай, — покрутил головой возмущённый фронтовик. — Чёрти что подумал…

— Обычное слово, Степан Григорьевич. Стилизовать означает придать какой-то вещи другие черты, — туманно объяснил я, ругая себя за несдержанность.

— Вот так бы и говорил… — проворчал завхоз. — А то лизовать… тьфу…

— Степан Григорьевич, не сбивай с мысли… — попросил Свиридов. — Так какую надпись на бронепоезде? — уточнил у меня директор.

Увлёкшись, я и не заметил, когда директор достал из кармана потрёпанный блокнот, и принялся записывать все мои идеи.

— Ну, к примеру… Наш паровоз летит вперёд, — подумав, предложил я первое, что пришло в голову.

— Отлично, отлично. Егор Александрович… — довольно кивал Юрий Ильич. — Я, пожалуй, оформлю все идеи в докладную записку, на всякий случай. Вы не против? — директор вопросительно на меня посмотрел.

— Я только за, — моментально согласился я.

Как говорил наш старшина: инициатива всегда крепко имеет инициативного. Писать бумажки не моё. Я люблю руками создавать, а не бумагу с чернилами попусту переводить. Мелькнула какая-то мысль, я нахмурился, пытаясь её ухватить.

Руками… подсветка… портрет Ленина…

— Портрет — это вряд ли… — пробормотал я, не заметив, что размышляю вслух.

— Что-то ещё придумали, Егор Александрович, — полюбопытствовал Юрий Ильич.

— Кажется, да… — я задумчиво погладил подбородок по старой привычке, в голове формировалась любопытная идея. Такого точно никто и никогда не сооружал ни на одну демонстрацию. — Юрий Ильич, кажется, я придумал, чем будем удивлять. Нарисую и завтра всё покажу и расскажу, хорошо?

— Договорились, — довольным голосом ответил Свиридов. — Жду завтра к восьми.

— Всенепременно… Я пойду?

— Конечно, конечно, Егор Александрович. Мы и так вас задержали.

— Что-то твоих не слыхать, — нахмурился завхоз. — Как бы не учудили чего…

— Не должны, — заверил я и заторопился в школу.

— Так, я завтра тоже подойду, — крикнул вслед завхоз. — Схемку-то не забудь.

— Не забуду, — отозвался я, мысленно прикидывая, их чего буду делать задумку в условиях нынешней действительности.

По всему выходило без поршня не обойтись. Будем искать.

— Егор Александрович, мы всё, — объявили парни, когда я их разыскал.

Десятиклассники закончили расставлять парты на первом этаже и отправились в наш кабинет. Я обнаружил весь свой класс в полном составе в коридоре. Ученики что-то озадаченно обсуждали. Я остановился послушать возле лестницы.

— Ну, вы даёте… Правду люди говорят: у девчонок весь ум в косы ушёл. Ну вот как можно было не подумать?

Кажется, это возмущался Павел Барыкин.

— А вы бы дурацкие шутки не устраивали, — огрызнулась Нина Новикова.

— Да ерунда. Лестницу снизу подставим и все дела, — предложил Федька.

— Ага, тебя послушай, так вон… покойничком станешь, — фыркнула Верещагина.

— Ленка… — угрожающе начал Фёдор.

— Я уже восемнадцать лет как Ленка, и что?

— Семнадцать Верещагина, — поправила дотошная Светлова.

— Почти восемнадцать! — упрямо повторила Елена. — А у вас как не было мозгов, так и не прибавятся!

— Можно подумать, ты больно умная! — подключился Санёк.

— Ой, всё, молчи лучше, покойничек! — фыркнула Верещагина.

— Хватит! — негромко, но строго приказала Даша Светлова. — Что делать будем?

— Так оставим, ничего не случится, — заявил Егор Волков.

— А если дождь или ветер? Или роса? Вся работа телку под хвост, — возмутилась Люся.

— Перекрасите, — хмыкнул Сергей Беспалов.

— Вот сам и перекрасишь! — возмутилась Полина Гордеева. — Вы там шутки шутили, а мы тут трудились! Значит, вам и переделывать! Вот!

— Ага, разбежался, бегу и падаю, — съязвил ещё кто-то из парней. — Сами виноваты! Надо было головой думать! А не нового учителя обсуждать!

— Дурак! — Люся Волошина стукнула мокрой тряпкой Петю Савельева.

— Люсь, ну ты чего! — возмутился парень.

— Что делать будем? Сейчас Егор придёт, а тут такое, — прервал ссору Свирюгин.

— Надо дойти до окон и закрыть, а потом заново покрасить по следам, — уверенным тоном предложил Барыкин.

— Ага, и всю школу истоптать краской. Нам Григорич головы поотрывает… — ехидно прокомментировала предложение девочка, имени которой я не помнил.

— Зинка верно говорит. Борода оторвёт… Ещё и перекрашивать коридоры заставит…

— Это точно, — печально пробасил Волков.

— Босиком! — воскликнула Людмила. — Ну а что! Пройти босиком, закрыть окна, закрасит следы… Только надо кисточку к швабре привязать, чтобы на коленках не ползать.

— Ага, а потом босиком на колонку и опять ерунда получается. Весь коридор перепачкаем.

— Я придумала! Мы ноги тряпкой обмотаем! И на колонку отмываться. А домой и вовсе босиком можно дотопать.

— Вот сама и суй ноги в грязную тряпку, — возмутилась Верещагина. — Придумала ерунду!

— Ну вот возьми и сама тогда придумай! — обиделась Люся.

— Федька прав, — заявила Лена. — Надо с улицы лестницу поставить и окна закрыть.

— Ага, так тебе Борода и разрешит по школе ползать.

— Надо Егора звать, может, он чего придумает… — предложил Волков.

— Сами разберемся.

— Лестница не поможет, — высказался Свирюгин.

— Это ещё почему? — воинственно поинтересовалась Верещагина.

— Ну залезет Федька на этаж, ну закроет окна. А дальше что? — ухмыльнулся Свирюгин.