Какая она ужасная актриса. Как столько людей могут смотреть на ее игру и слушать, что она говорит?

Вторая партия закончилась нашей победой. Трибуны не переставали скандировать наши имена и номер школы, но даже это уже не придавало сил. Игра выматывала физически и морально, словесные перепалки между нашими командами не прекращались. Перед третьей партией Михаил Иванович взял тайм-аут.

– Девочки, вы большие молодцы, вижу, как вы устали, но осталось немного. Диана, делай передачи выше, Женя, бей подачи как никогда, остальные продолжаем по плану, друг за дружку. Вы мои красотки, вперед!

Мы снова встали на позиции. Все-таки приятнее играть на своей половине поля. Зачем-то я опять повернула голову к трибунам и встретилась с пепельным взглядом Никиты. Он улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ. Стоп!

Я ему улыбнулась? Точно последствия сотрясения!

Свисток!

Пошла третья партия.

11:11. Счет сравнялся из-за меня – я сделала низкую передачу, и Саша не смогла правильно атаковать, попав в сетку. Предупреждал же тренер! Выругавшись про себя, я снова встретилась с Лианой под сеткой.

– Так, значит, Никита твой парень? – спросила она, будто облизываясь, и указала взглядом в сторону Власенко.

– Кто? Власенко? – удивленно переспросила я. – Нет, и тебя это не должно касаться. У нас тут вообще-то соревнования, если ты не забыла.

Она задержала взгляд на мне, явно что-то обдумывая, и отвернулась.

22:20 в пользу школы № 42.

Мы на последнем издыхании.

Мяч полетел. Саша поздно крикнула «Я!». Не успев увернуться, мы столкнулись, а дальше – полная темнота.

Первым, что я почувствовала, был резкий запах нашатырного спирта. Я нашла в себе силы отмахнуться и открыть глаза. Это было фатальной ошибкой. Меня ослепило. Пришлось снова зажмуриться. Решив сделать очередную попытку, я слегка приоткрыла правый глаз, а затем левый. Передо мной высился белоснежный потолок и длинная лампа.

– Я в раю? – хрипло произнесла я.

– Ну слава всевышнему! – бросилась на меня с объятиями Леся.

– Ты ее сейчас задушишь, и нам придется снова ее откачивать, – шикнула Лера. Леся состроила недовольную рожицу, но спорить не стала.

Спустя пару минут пришло осознание, что я лежу на кушетке в медпункте. Я попыталась подняться, но кто-то очень нежно взял меня за руку и, нажав легонько на плечо, заставил лечь обратно.

– Не надо, иначе снова голова закружится. Полежи.

Это была Саша. За нежностью в голосе она не смогла скрыть волнение. Слегка приподнявшись, я увидела, что в медицинском кабинете стоят мои девочки и классная руководительница, которая о чем-то говорит с фельдшером.

– Что случилось? – спросила я тише, чем хотелось. Горло саднило.

Саша протянула мне стакан с водой и ответила:

– Мы столкнулись, ты потеряла сознание. Я очень испугалась за тебя.

– Почему я здесь? Кто выиграл? Где тренер?

В голове было столько вопросов, что она начала трещать. Лера перехватила слово:

– Когда ты упала, Лиана начала вопить, что ты притворяешься, что они начали побеждать, а ты не умеешь проигрывать. Саша смогла заставить ее молчать.

Слегка улыбнувшись так, чтобы не было больно, я посмотрела на подругу. Ее глаза в зависимости от освещения меняли цвет. Сейчас они были серые с зеленоватым отливом – цвета надвигающейся бури.

– Са-а-аш, ты же мне потом расскажешь, как это сделала?

– Ди, я рада, что тебе становится лучше, – легкая усмешка тронула ее уставшее лицо, – но в другой раз.

– Ладно. – Я снова перевела взгляд на Леру. – Что с игрой?

Она продолжила:

– Когда ты не реагировала на нашатырный спирт, было решено перенести тебя в медпункт. Тренеры и судьи долго спорили, что можно сделать в данной ситуации, и решили… Предупреждаю, тебе не понравится их решение.

– Давай уже.

– Они перенесли игру, результаты обнулят, повторная игра состоится 24 декабря, – выпалила Лера и затихла.

– Вы могли выиграть матч и без меня! – Я начинала злиться. – Понятно, почему команда Лианы согласилась, они же проигрывали. А почему Михаил Иванович ничего не предпринял? – Негодование накрывало меня. Хотелось, как капризному ребенку, начать сучить ногами, но здравый смысл еще меня не покинул.

– Он очень переживал за тебя, да и как бы мы играли, не зная, в каком ты состоянии? – дрожащим голосом произнесла Леся.

Волосы прилипли к ее мокрому от пота и слез лицу.

– Дорогая, не плачь, все будет хорошо. Два дня отдыха – и я снова возьмусь за тренировки.

Тут подала голос все еще бледная от испуга Наталья Андреевна:

– Сожалею, но ты без нагрузки на неделю. Если тебе станет лучше, то можно тренироваться, но только в легкой форме. А если лучше не станет, боюсь, ты пропустишь игру.

Мои глаза стали больше, чем у лемура.

– Но как? Надо снова готовиться к матчу, я не могу оставить команду.

– На тренировках ты можешь присутствовать, но будешь только наблюдать и комментировать, без какойлибо нагрузки. За этим проследит ваш тренер, – сказала фельдшер.

Все притихли. Было слышно только надоедливое жужжание лампочки.

Отчаяние. Вот каким оно было на вкус. Мне связывают руки, но я думаю, тренер прекрасно меня поймет и закроет глаза на заключение врача. Все-таки у нас с ним одна цель – победа, с ним-то уж я договорюсь.

Я приподнялась на локтях. В глазах девочек читался страх. Придется пойти на хитрость. Она еще никому не вредила.

– Ладно, не беда, мы с этим справимся. Скамейка, значит скамейка. Девочки, езжайте домой, а я позвоню маме, она меня заберет.

Они, конечно, никуда не хотели уходить, но усталость после игры сказалась на всех нас. Они посмотрели друг на друга и приняли единогласное решение. Каждая прошла мимо меня и обняла, Леся даже чмокнула в щечку, что вызвало у меня умиление. От таких эмоций даже не заболела голова. Видать, смена на положительный лад понравилась моему организму.

И тут я вспомнила.

– Наталья Андреевна, чуть не забыла. Никита всетаки проводил меня. – Фельдшер стояла рядом и врать, что ее не было на месте было бы странно, поэтому я начала импровизировать. – По дороге у меня закружилась голова, и мы присели на пол. Никита не мог меня оставить в таком состоянии, даже сбегал за водой. – Я сама удивлялась, как быстро сочинялись эти глупости, но очень надеялась, что учитель в них верит. – В итоге он пропустил бо́льшую часть урока из-за меня. Простите. – Я посмотрела на нее жалобным взглядом, молясь про себя, чтобы Никиту не наказали.

Классная руководительница слегка улыбнулась и, кивнув, вышла из кабинета. Видимо, для нее это было самой незначительной проблемой сегодняшнего дня. Оставалось только надеяться, что она мне поверила.

Голова кипела от поступающей информации, но одну мысль я все-таки успела поймать. Я же хотела позвонить маме. Начала искать в сумке телефон, но кто-то вдруг постучал в дверь. Если бы это были девочки или фельдшер, они бы вошли без стука.

– Войдите, – едва слышно сказала я.

Послышались шаги. Первое, что я увидела, были серые глаза и холодно-пепельный цвет волос. Потом мой взгляд упал на огромный сверток в руке. И без того высоченный Никита навис надо мной, сидящей на кушетке, так что мне стало даже как-то неуютно. Да еще этот огромный сверток…

– Власенко, ты что тут забыл?

Меня удивило его выражение лица – Никита казался грустным.

– Я очень волновался.

– Что? – совсем тихо произнесла я.

– Я волновался за тебя. Это же из-за меня ты получила ушиб.

– Как видишь, со мной все нормально, – сухо ответила я. Мне стало не по себе от своего же ответа.

Он прошел в кабинет и сел на стул, продолжая держать сверток.

– Что это? – Я взглядом указала на его руки.

– А, это плакат, ты его уже видела. – От сказанного у него на щеках слегка проступил румянец.

– Кстати, я хотела испепелить тебя на месте, когда его увидела, а ты еще и Димку подговорил.