— Не, — Тихон мотнул головой и, отставив тарелку, потянулся за гостинцами, одна рука у него оказалась в гипсе. — Спасибо, Кирилл, доктор как раз говорит, что мне нужна калорийная пища, чтобы восстановиться быстрее.

— А он сказал, когда выпишут? — хмыкнул я, наблюдая, как он достал бутерброд и разом откусил почти половину. — Ну ты и оголодал, а тарелку каши почти слопал.

— Не понимаю, что со мной, — покачал головой Тихон и продолжил с набитым ртом, — постоянно есть хочу. Через каждые два часа, а выпишут, — он дожевал сыр с ветчиной, — сегодня к вечеру или завтра.

— Отличные новости, — улыбнулся я, — выздоравливай и ждём тебя завтра в клубе, а насчёт голода, — я встал и пошёл к двери, — не переживай, воин постоянно голоден. До еды, до женщин и до побед.

Тихон от моих слов выпрямился. Вскинул голову и посмотрел на стеклянный глаз. Тот блеснул зрачком и уставился на него в ответ.

Поход в лазарет не занял много времени. На занятия по истории не опоздал и пришёл за минуту до начала. Но сами пары сегодня тянулись медленно и очень скучно. Виктория не радовала глаз.

Вернее, радовала. Юбка как обычно обтягивала её бёдра. Подчёркивала изгибы ниже талии. Блузка при поворотах натягивалась на груди. Притягивала мужские взгляды. Но мои мысли находились в другом месте.

Женщина — это хорошо. И очаг дома сохранит, и поесть приготовит. Она услада для глаз мужа и отданная на милость победителя крепость в постели. Но нельзя же постоянно о ней думать? Плох тот муж, чьи мысли всегда нацелены не вперёд, к схваткам реальной жизни, а назад. К домашней неге.

Хотя, может, и неплох. Знавал я многих царей, что меняли образ жизни. Достойными людьми слыли. Но они прекращали быть воинами. Годы неподвижной жизни притупляли их инстинкты и разум. Они плохо заканчивали, если не находился кто-то для защиты. Или не оказывалось денег, чтобы откупиться от опасности.

Поэтому я так и не обзавёлся царством в своё время. Не хотел привязывать себя к одному месту. Не хотел обрюзгнуть и погрязнуть в неге.

Нет, у меня имелся дом. Обширные земли и крепости. Подданные мне люди. Даже школу магии открыл. Но я всегда сохранял мобильность. Срывался в походы и на подвиги. А на местах оставались верные люди.

В этом мире я намеревался повторить свой опыт. Аристократы также воевали друг с другом. Государства сталкивались в воинах. Место моим навыкам найдётся. Они вновь принесут мне известность, власть и силу. Тем более, мне надо попасть за границу Империи. Уверен, части моего духа найдутся и там.

Но для начала мне надо стать сильней. Потому я начну с малого. Торговля артефактами — первый шаг. Важная стадия к финансовой стабильности.

Закреплюсь на этом рынке. Захвачу его. Подомну под себя банду Повара. А потом начну развивать экспансию на другие хлебные участки столицы, а потом и Российской Империи.

Я решил действовать в духе современности. Аристократы, хоть и владеют землями, но постоянно в движении экономического роста. Они все время соперничают на уровне родов. Это мне нравится. Я тоже создам свою родовую корпорацию. Сделаю её нерушимой. Монолитной. А сам буду мобильным.

В голове мелькнула мысль, что потребуются надёжные кадры. Управляющие, командиры боевых подразделений, сами воины. Надо будет их готовить. Обеспечить верность… Додумать, как это сделать, я не успел.

— Кирилл Дмитриевич, — голос Виктории вырвал меня из размышлений, — Вы здесь? Что Вы думаете о словах академика Пресова?

— Я о них не думаю, — пожал я плечами, — но, раз уж их признало научное сообщество, то согласен.

— И всё? — лицо Виктории вытянулось от удивления, — ничего не добавите от себя?

— А должен? — я обвёл взглядом притихшую аудиторию, — разве кому-то интересно мнение простого студента в противовес академику?

Одногруппники походили на мышей, завидевших кота. Опускали головы и отводили взгляды.

— Мне интересно, — пролепетала Виктория.

В этот момент из коридора раздался звонок и я, встав из-за парты, пожал плечами:

— В другой раз, Виктория Сергеевна. Спешу на занятия по боевой подготовке. Честь имею.

Дверь за моей спиной захлопнулась, а ноги сами понесли на полигон. Через десять минут начинались занятия у Конрада Бергсона.

Странная она, подумал я о Виктории. То слова вставить не даёт. Спорит по малейшему поводу и сопротивляется моему интересу. То сама же лезет, когда не до неё.

Перед мысленным взором в один ряд с Викторией встали Маша и Лидия. Где их чуткость к натуре воина? Понимание, что мужчина занят важными делами?

Нда, не те нынче женщины пошли. Да и мужчины тоже не те (я вспомнил Тихона и Жорика). Время не то. Ладно, никуда не денутся. Воспитаем.

— Кто так бьёт⁈ — кричал Сир Конрад Бергсон, — Так женщину свою по заднице гладить будете! Вот так надо!

Занятие по обязательной боевой подготовке было в самом разгаре. Я уже привык, что нашей группой всегда занимался лично заведующий кафедры, и не удивлялся ему и его пассажам. Другие студенты считали, что это из-за меня.

Сир Конрад Бергсон крутнулся на месте, хлопнул себя по коленям и, разгибаясь, махнул руками, словно пустил волну. Огненный шар на пять гран резерва метнулся с его пальцев. Пробил сосновую доску и вонзился в грудь учебного манекена. Тут же возникли язычки пламени и учебный снаряд загорелся. От него потянулись струйки дыма.

— Вот так! — скомандовал Сир Конрад. — Резко, хлёстко, и не важно, что гран мало, главное, результат.

Первокурсники попытались повторить. Сам огненный шар получился у всех, но только у меня он вышел так, как хотел преподаватель. Резко и стремительно.

— Берите пример с Орлова, — махнул рукой Сир Конрад, — а сейчас в пары, отрабатываем связку защита-атака. И не сдерживайтесь!

— А вдруг я пробью её щит? — громко, но неуверенно протянул один из первокурсников, кажется, с юридического факультета.

— Что? — Сир Конрад остановился перед ним.

— Вдруг я…

— Что⁈

— Сир Конрад, — вытянулся пацан и громко прокричал, — вдруг я пробью её щит, что тогда?

— Если ты бьёшь так же, как до тебя доходит, как ко мне обращаться, — Конрад отвернулся от парня и зашагал вдоль наших рядов, — то её щит ты пробьешь только в мечтах. Как меня зовут⁈

— Сир Конрдад — рявкнули студенты, а я промолчал. Его игры в армию меня не вдохновляли.

— Как надо бить⁈

— Резко и хлёстко!

— Орлов! — Конрад Бергсон смотрел на меня с дальнего края шеренги. — Что-то ты молчаливый сегодня. — Он направился в мою сторону.

— Сегодня? — хмыкнул кто-то в шеренге, наверное, из левых. — Да он никогда не отвечает…

— Я спрашивал вашего мнения⁈

— Нет, Сир Ко…

— Упал, отжался двадцать раз и повторил комплекс движений на поток огня.

Конрад закончил фразу, когда приблизился ко мне. Студент в центре шеренги подчинился, а преподаватель, глядя в сторону главного корпуса академии, спросил:

— Орлов, ответьте, что Вы сделали вчера на поединке с Осокиным?

В толпе тут же зашептались.

— Поставил два щита, — пожал я плечами.

Конрад Бергсон редко меня о чём-то спрашивал. Правда, наблюдал за мной постоянно. Но у меня всё получалось, и прикопаться у него не выходило. До сего дня.

— Почему два и полностью на максимум резерва? — Конрад повернулся и его глаза заблестели, а на лице заиграл хищный оскал. — Вы знали, что Осокин запустил шар выше вашего потенциала?

— Нет, — пожал я плечами.

— Тогда зачем? — студенты начали шептаться, но Конрад махнул рукой и голоса оборвались, — Слушайте внимательно.

— Разовая атака. Кто его знает, сколько там гран вложено, — пожал я плечами, разговор отвлекал от моих планов на будущее, и мне это уже надоело. Может, получится отказаться от ненужных уроков?

Что-то подсказывало, что нет.

— Вот! — Конрад обвёл студентов взглядом, — вот так должны работать Ваши рефлексы.

— Но его сил не хватило, — сказал кто-то из толпы и Конрад кивнул.