Спустя пару дней мы узнали, что он уволился. Его заявление было неожиданностью для начальства: в двадцать восемь лет уже достичь такой должности, перспектива на будущее головокружительная…

Никогда никто из нас даже не заговаривал о той политинформации. И никогда, никому мы о ней не говорили. Но в памяти все живет и поныне. И вопрос, как бы сложилась жизнь этого молодого мужчины, если бы не шутка Шпингалета?

За телом жены художника надо ехать в морг. Никто не дает согласия. Наконец вызвался Шпингалет. Уговорил товарища. Знал, кого уговаривать: тот сто восемьдесят четыре см и вес под центнер. Дали машину, они уехали. Дальше от его товарища знаем все в лицах, за исключением двух десятиминутных пропусков.

Доехали до морга. Оба здесь впервые. Водитель ни при делах, ни на что не подписывался, его дело привезти-увезти. Вышли из машины, узнали в приемном покое, в какой стороне морг, потопали в том направлении. О том, что надо в машине забрать гроб для покойницы, не вспомнили. Впереди здоровяк. Дошли до двери. Открыли, там вторая дверь. Впереди по-прежнему здоровяк. Не успел шагнуть за порог, что-то в приоткрытую дверь увидел и сходу поперек предбанника. Обморок.

Пришел через несколько минут в себя. Встал. Дверь на улицу открыта, в помещение морга закрыта. Вздохнул, взялся за ручку, потянул дверь на себя. То, что он увидел, превзошло все ожидания. У дверей стояла покойница-жена художника в чем мать родила. Мыслительные способности снова отключились, и он снова свалился в глубоком обмороке. На счастье Шпингалета пришли работники морга. Они ко всему привыкшие, но и их психика чуть не сыграла с ними злую шутку. Поперек предбанника лежит мужчина, не то живой, не то мертвый. В дверях стоит покойница, сзади маленький мужичонка крепко держит ее за талию, но перешагнуть через лежащего здоровяка он с ней не может. Забрали у него тело. Самому и его товарищу нашатырь под нос и дышать воздухом на улицу, пока они обряжают покойницу.

Хорошо, что сейчас все, и последние проводы в том числе, устраивают профессионалы. Связь поколений порвана, и мы не знаем простых вещей, как встретить, как проводить.

Мы с мужем в преддверии первомайских праздников решили дня на три слетать во Фрунзе к родственникам. Сказано-сделано. Билеты заказали и к вечеру нас встречали в аэропорту. На следующий день обзорная по городу. Своими ногами. Город красивый, чистый. Побродив по Министерскому парку, вышли на улицы города. И вдруг открытый магазин. Книжный магазин! Заходим. Залы пустые, ни одного человека! Я, как под гипнозом, пошла вдоль полок. Господи, Достоевский, Пушкин, Лермонтов, Чернышевский, Лев Толстой, Блок, Есенин, Дюма, Чехов, Маяковский, Тургенев!.. Мои собственные сорок шесть килограммов как под гипнозом тянут к себе книгу за книгой… Вам этого не понять: сейчас иди в магазин и бери все, что душа пожелает. Тогда покупка книги была праздником. Купить классику было практически невозможно. А я помешана на книгах и с детства мечтала только о собственной библиотеке. Огромной. Включающей в себя все – и античную, и русскую, и зарубежную, и советскую литературу. И наконец-то попала в рай!

Подхожу к кассе. Сгружаю с себя (тележек тогда не было) книги. Счастлива-а-а-я! Поворачиваюсь в сторону мужа, жду одобрения. Так смотреть может только он. Чуть прищурившись, с усмешкой смотрит на мои манипуляции с книгами. Мне даже в голову не пришло удивиться, почему он не помогает. Я книги в это время ровными рядами выкладывала перед кассиром. И вдруг голос. Голос кассира:

– Вы так хорошо знаете киргизский?

Суть вопроса до моей головы доходит медленно, очень медленно. Я смотрю на нее, на книги, на мужа, снова на книги, на нее. В голове ничего не проясняется. Спрашиваю:

– Вы продаете книги только местным? Тем, кто язык родной знает?

– Нет, всем.

– Тогда в чем дело? Считайте.

– Да я-то посчитаю, а что вы с ними делать потом будете?

– Странно. Разве непонятно, читать.

– Да нет, понятно… Но они на киргизском. Все на киргизском.

Я посмотрела на книги. Сначала растерялась. Потом расстроилась. Потом стала смеяться: за родными, с детства знакомыми лицами писателей, поэтов я даже не глянула на то, что стояло ниже (названия произведений) и выше (фамилии авторов). В моей голове был только страх, что сейчас сюда набегут люди, и что-то может мне не достаться.

Колбаса

Знаете, что такое дефицит? А что такое четыре часа в очереди, чтобы купить два килограмма полу-копченой колбасы.? Не знаете? Тогда расскажу.

Стоять приходится всей семьей, так как на руки дают по полкилограмма. Пришли домой, накормила семью и занялась своими делами. Минут через тридцать прилетает старший сын и кричит:

– Мама, скорее, скорее, брат всю колбасу уносит.

Я летела, прыгая через ступеньку. Догнала младшего на первом этаже. Водворила в квартиру вместе с пакетом. На кухне развернула его и увидела всю колбасу, порезанную аккуратно кружочками. Спрашиваю сына, что это? Он спокойно отвечает, что они играют в дом, Люда принесла сушки, Оля воду… перечислил всех, но дальше воды и сушек никто не двинулся. Спрашиваю, а почему он забрал всю колбасу и оставил всю семью без завтраков? Так же спокойно он объясняет, что их пять человек и одной палки колбасы им бы не хватило.

Конфеты

С конфетами во время перестройки было тоже тяжело, и моя подруга старалась привезти их из Москвы и себе, и нам, так как в столице-матушке возможностей купить было больше, да и выбор побогаче. Старшие ребята во дворе просекли, что у моей подруги всегда дома есть что-нибудь вкусненькое, и постоянно подначивали Данила, ее младшего сына, угостить их. Этот раз не был исключением.

Рассказ подруги меня порадовал в плане эмоций:

– Возвращаясь с работы, возле своего подъезда увидела толпу ребят. Сын счастливый, довольный одаривает их конфетами. Одаривает, именно одаривает, так как раздает горстями. Перехватила его руку, забрала пакет с остатками конфет и сына вместе с пакетом. Больше он конфет не получал вообще. Мы ели у него на глазах, а на его просьбу дать конфетку я говорила, чтобы он попросил у ребят во дворе: ты же их кормишь, пусть и они тебя угостят. Со слезами на глазах он отвечал, что конфеты никто не дает, сами едят. Мы держали оборону целую неделю, потом решили, что для урока достаточно. Но попытки выносить что-либо и раздавать во дворе мы пресекли, к сожалению, не полностью. Время от времени мы теряли то одно, то другое. Розыски ни к чему не приводили. Пока однажды мы не узнали от соседки, что ее сын регулярно приносит от нас угощение.

Чудо-папа, чудо-сын

Наш сын любил ходить в гости к Василям. Так он называл наших друзей. Долго не могли понять, что его там так привлекает. Случай помог получить ответ на наш собственный вопрос.

Пришли в гости, обменялись новостями, решили поставить чай. Муж от сына, как потом выяснилось, недалеко ушел. Задать такой вопрос хозяйке мог только он:

– А чай-то с чем пить?

Мы все уставились на него, пытаясь понять, что он имеет в виду: на столе шаньги, ватрушки, сдоба с наливкой. Хозяйка зависла в попытке понять, что гость хочет получить к чаю. До меня дошло быстрее: дома он может пить чай только в том случае, если на столе стоит карамель. Сказала. Карамель принесли. Мой милый расцвел. Когда мы уходили, он посмотрел на название конфет.

Наше внимание уже у дверей привлекли карманы сына, набитые чем-то донельзя. На просьбу показать, что он прихватил у хозяев, он руками прижал карманы и сказал:

– Это мое.

Карманы вывернули. Они были полны спичек. Оказывается, он сюда любит ходить в гости, потому что знает, где стоят большие коробки со спичками. Но в предыдущие разы он брал понемногу, поэтому никто и не замечал его пристрастия к спичкам. Во время допроса выяснили, что у него есть пустая маленькая коробка от спичек и он на прогулке находит бумажки, фантики и поджигает их. Пришлось юного поджигателя брать на контроль.