Едва открылась дверь душевой, как в лицо парня тотчас ударил смрад стоялой сырости, в которую он не только не побрезговал войти, но даже не удосужился открыть маленькой форточки у потолка. Не включая света, Том нащупал лежавшую на санитарном зеркале щётку и, не став искать пасту, приступил к утренним процедурам, которые скорее делал для галочки, нежели пользы.

Собственно говоря, в точно таком же ключе продлилось всё, нежданное пробуждение Тома Риччи. Выйдя из спаренной ванны, что также являлось ещё и туалетом, коим юноша не преминул воспользоваться, Томас быстрым шагом вошёл в гостиную, являвшейся также и столовой, и кухней.

Заглянув в холодильник, в котором на удивление царил абсолютный порядок, Том вынул два стоявших друг на друге контейнера, прихватив при этом баночку Колы без сахара, вытащив её из ровного строя подобных ей. Отложив на контейнеры на стол, и не закрывая холодильник, Риччи осторожно выставил баночку с заднего ряда вперёд, чтобы не нарушать общей гармонии.

Разобравшись с порядком, Том осторожно составил контейнер и баночку газировки друг на друга, после чего, открыл второй ланч-бокс, в котором томилось охлаждённое жаркое с овощами. Не удосужившись погреть еду, Риччи спешно закидал в рот небольшую порцию своего завтрака, после чего швырнул грязный контейнер в мойку, где уже лежал с десяток прочих таких же.

Переведя взгляд в сторону выстроенной на краю стола башенки, Том осторожно подправил её так, чтобы баночка колы стояла строго посередине крышки контейнера, после чего, потирая подмёрзшие от холодной банки руки, уверенно зашагал в сторону своей комнаты, дверь в которую была плотно закрыта.

Царивший в спальне беспорядок был подстать общей обстановке в квартире. Озираясь по сторонам, Риччи с интересом разглядывал кучи разбросанных по квартире вещей, явно пытаясь отыскать что-то среди них. Не двигаясь с места, Том лишь взглядом сканировал комнату, словно большая человекоподобная камера наблюдения, которой шевелиться запрещал сам создатель.

Так и не найдя искомого, Томас резко изменился в лице. На лбу парня выступила заметная испарина, а дыхание спёрло от тревоги. Стараясь не поддаваться подступившей к горлу панике, юноша, усилием собственной воли, заставил себя успокоиться и подойти к кровати.

Взяв лежавшие у подушки телефон и бумажник, Томас осторожно заправил выскочившие наружу права внутрь, после чего положил их на прикроватную тумбочку, осторожно подправив, чтобы они лежали в идеальной симметрии по отношению друг к другу. Сделав глубокий вдох, Риччи на мгновение обернулся сознанием к собственной памяти, выстраивая одно минувшее событие за другим.

Картины прошлых дней в голове Томаса Риччи оказались, как нельзя кстати, яркими и полными. Откровенно говоря, феноменальная память Тома действительно являлась самым настоящим даром, хоть сам он и считал её своим злым роком и, даже, карой за грехи, не позволявшей ему забыть даже того, чего вспоминать он совершенно не хотел.

Сейчас же, юный на вид Томас обратился в своей памяти к событиям минувшего дня, а вернее ночи. Разбушевавшаяся гроза ещё не вступила в свои права, а тяжёлые штормовые тучи лишь грозно нависали над городом, давая жалким смертным шанс попрятаться под крышами своих домов, дабы избежать неотвратимой небесной кары.

Томас сидел за рулём чёрного тонированного внедорожника, припаркованного аккурат рядом с одноэтажной мастерской для тяжёлых траков. Удобно расположившись за массивным корпусом, оставленного для ремонта, школьного автобуса, чёрный ДжиЭмСи Юкон был едва заметен со стороны прилегающей аллеи Роквэй, за которой пристально наблюдал Риччи.

– Лучше бы остался дома и смотрел бы игру! – донёсся голос в наушнике Тома, – «Янкиз» против «Тампа-Бэй Рэйз» …

На мгновение голос стих, но уже в следующую секунду, Риччи услышал его вновь.

– Не переживайте, парни! – владелец голоса явно улыбался, – Восточная корона была и будет наша!

– Норли! – новый мужской голос прозвучал чуть громче и более грозно, – Уйди с этого канала!

– Как скажешь, лейтенант! – отмахнулся болельщик «Янкиз», в голосе которого звучали некоторые уязвлённые нотки.

Едва стих голос детектива Норли, Риччи вновь вернулся в полное тишины и скуки наблюдение за полупустой аллеей. И хоть где-то вдали мерцали фары встречных автомобилей, никто из них даже не приближался к облюбованному Томасом перекрёстку. Ожидание было томным и нудным, но в воспоминаниях юноши они пролетели словно миг.

– Семь Оушен Пятнадцать, ухожу с маршрута! – донёсся в наушник Тома переведённый с диспетчерской радиодоклад.

– Наконец-то! – вновь зазвучал голос детектива Норли, – Уже заждались!

– Риччи, вступай! – некогда грозный голос лейтенанта в этот раз звучал более сдержанно.

Не мешкая, Том повернул ключ в замке зажигания, и шестилитровый мотор взревел, словно дикий зверь, разметав навалившуюся томным мраком скуку. Повернув руль, Риччи выехал из своего укромного местечка и, проехав перекрёсток, завернул в тупик, за которым наблюдал.

– Группа наблюдения четырнадцать! – донёсся очередной, на сей раз, женский голос в наушник, – Патруль сошёл с маршрута на девяносто девятой, повернул на Фостер авеню, движется в вашем направлении к алее Парквэй! Двадцать второй, встречайте, мы снимаемся!

Выслушав сказанное в наушник, Риччи вынул из закреплённой на поясе кобуры девятимиллиметровый «чезет», после чего, дослав патрон в патронник, положил его на колени. Не мешкая, Том отогнул лацкан своего пиджака и, сняв крепёжный чехол жетона полицейского детектива, закрыл его в подлокотнике своего автомобиля.

Крепко стиснув зубы с досады, Томас открыл глаза и, сделав очередной глубокий вдох, принялся собираться. Едва Риччи открыл шкаф, как перед ним предстала идеальная, а по меркам обстановки в его комнате, вовсе, кристальная чистота. Разложенные по цвету и размеру футболки лежали ровными стойками, а пиджаки и куртки висели на одинаковых вешалках стройными рядами.

Избрав для себя чёрный, похоронного вида костюм, Том сдобрил его белой рубашкой и коричневыми лоферами, что также стояли в шкафу. Не став заморачиваться с галстуком, Риччи схватил с прикроватной тумбочки, оставшиеся при нём документы и телефон, после чего, спешным шагом выскочил из спальни.

Плотно закрыв дверь, Том несколько раз дёрнул её на себя и от себя, словно беспокоился, что оставь он её открытой, произойдёт что-то ужасное. Удовлетворив своим сомнениям, Риччи схватил стоявшие на столе банку газировки и ланч-бокс, после чего, сорвав с висевшего над столом крючка связку ключей, наконец, вышел из дома.

– Здравствуйте, мистер Риччи! – донёсся голос престарелой леди, за спиной Тома, едва тот нажал на кнопку вызова лифта.

– Доброе утро, миссис Торнэди! – нехотя отозвался детектив, хоть и оставшийся без своего жетона.

– Какая сегодня чудесная погода, не находите?! – не унималась дама, подойдя практически вплотную к ожидавшему лифт юноше.

– Не люблю дождь! – сухо парировал Том, демонстративно посмотрев на часы.

– А что же … – миссис Торнэди хотела было продолжить разговор, но не успела завершить своей мысли.

Сорвавшись с места, Риччи быстрым шагом бросился к ступеням, идущим вокруг лифтовой зоны. Стараясь выглядеть максимально напряжённым, Томас неумело лгал своими действиями, хотя, скорее, обмануть он пытался себя, а не прицепившуюся к нему с разговорами старушку.

Томас не любил общение с соседями, но, даже несмотря на это, многие из них едва ли не с первого дня, как он заселился, знали о нём практически всё. Под словом «практически» Риччи понимал общеизвестные данные своей жизни, которые он не особо любил раскрывать, о более глубоких и живых переживаниях, которыми была полна его жизнь, разумеется, не знал никто.