Распрощавшись с колдуном, я подумал-подумал, да и набрал Баженова. А чего тянуть? До Петюни мне еще минут двадцать езды, а вечернее мероприятие лучше планировать днем.

— Здорово, — бодро поприветствовал меня Слава. — Ну чего, не завалили Ровнина?

— Нет, — ответил я. — Расстроен?

— Сложно сказать, — подумав, ответил тот. — С одной стороны, я его не люблю, и ты это уже понял, наверное. Никогда мы особо не дружили, даже приятельскими наши отношения не назовешь. Коллеги и коллеги. Но тут как? Он вообще ни с кем дружбу не водит, так было, есть и будет. Иллюзия ее — да, она есть. Олежка большой мастер по данной части. Вот поверь, все его нынешние подчиненные наверняка считают своего шефа невероятной душкой, и каждый из них уверен, что именно к нему он относится особо, куда лучше, чем к другим. А все обстоит совсем по-другому. Ему просто так удобнее направлять своих бойцов в ту сторону, которая нужна именно ему, которую он считает единственно верной. Впрочем, вру, есть на Сухаревке человек, кто ему цену знает. Павла, карга старая, еще ведь не загнулась?

— Жива, — подтвердил я хмуро. — Лютая бабка.

— Знай ты ее хоть на десятую часть так, как я, другое бы слово подобрал, — хмыкнул Баженов. — Лютая — слишком мягкое и ласковое определение ее сути. Так вот она Олежку видит насквозь, потому что сама всю жизнь существует тем же порядком. С той, правда, разницей, что Павла Никитична Ровнина, если пожелает, на завтрак съест и не подавится. Он против нее инфузория.

— Слав, а сколько ей лет? — задал я собеседнику вопрос, который меня очень давно интересовал.

— Без понятия, — отозвался тот. — За сотню, думаю. И не спрашивай, как она столько протянула, не в курсе. Слышал от Францева обрывки какой-то довоенной еще истории про Кольский полуостров, пещеру языческих богов и источник, из которого бабка Павла водицы хлебнула, но что к чему так и не понял. И не интересовался даже. В ее тайны лезть — все одно что в петлю голову шутки ради совать: рано или поздно горло она захлестнет намертво. Ладно, закончили вечер воспоминаний, переходим к дню сегодняшнему. Олежка уже пустил по следу нашего Железного Дровосека своих псов?

— Не-а, — отчего-то с удовольствием протянул я. — Сказал, что если мимо, то несчитово. Только ночное сообщество на него натравил, но Голем от того даже не почешется.

— Либо стареет, либо я чего-то не понимаю, — удивился Баженов. — Первое приятно, второе обидно.

— Но зато выписал лично мне лицензию на его убийство, — добавил я.

— Сомнительная привилегия, но вполне в стиле Ровнина. Если ты его убьешь, то тебе за это ничего не будет. А если он тебя — так и хрен с тобой.

— Мне формулировки «ничего не будет» вполне достаточно, — с достоинством отметил я. — Он человек, за него спрос другой. Плюс не на него одного разрешение на отстрел выдали. Дружище Самвел тоже в этом списке. Судя по всему, Ровнин счел его полезность для себя окончательно исчерпанной, потому сообщил, что господин Саркисян объявил мне личную вендетту.

— Еще одна порция каштанов, которую ты ему из костра своими руками достанешь.

— Все так, все верно, — покивал я, пусть даже собеседник и не мог меня увидеть. — Но с одной поправкой. Ровнин уверен, что в ближайшие два дня я Самвелом не займусь, ибо некогда. Ну а мы ведь тянуть не станем? Кстати, в данной ситуации я больше о тебе беспокоился, чем о себе. Тебе же с бывшими сослуживцами встречаться неохота?

Ну да, официально Баженов мне о своем героическом «отдельском» прошлом не объявлял, но и так все понятно, так чего вокруг да около ходить?

— Некий резон в твоих словах есть, — согласился со мной Слава. — Спасибо за заботу, даже приятно стало. Тогда так и поступим: наведаемся сегодня в гости к любителю долмы, хаша и коньяка.

— Бренди, — на автомате поправил его я — Теперь армяне его так называют.

— Да какая разница, — цыкнув зубом, произнес Баженов. — А вот тебе приятность от меня — в здание мы пойдем с черного хода. Причем не с официального, а с такого, о котором вообще мало кто знает. Милашка Ануш нас проведет. Да, моя маленькая?

— Да! — услышал я мученический стон вурдалачки. — Разреши мне уснуть! Умоляю! У меня сейчас голова взорвется!

— Терпи, — назидательно произнес Баженов. — Слово даю — как мы к Самвельчику в кабинет попадем, так все и кончится. Там ты сможешь забыться, уснуть и видеть сны.

Последние слова он произнес нараспев, но при этом как-то отрывисто, словно кого-то копировал.

— Скорей бы! — проныла Ануш.

— Темнеет в районе девяти, — заметил я. — Уверен, что в это время Самвел будет у себя.

— Значит, встречаемся в восемь, — подытожил Баженов. — Адрес сброшу.

— Держи. — Петюня протянул мне два холщовых мешочка, в которых побрякивали, сталкиваясь друг с другом, патроны. — Тут обычные, тут экспансивные. Слушай, очень непростой материал ты мне, конечно, подогнал, работать было тяжело, но интересно. В плане опыта, имеется в виду. Причем на выходе патронов вышло больше, чем ожидал, аж по полсотни каждого вида.

— Благодарствую. — Я цапнул тяжеленькие мешочки и тряхнул их. — Порадовал, братка.

— Всегда, — щербато улыбнулся в ответ на мои слова оружейник. — Машинка в порядке? Может, глянуть? Нет, я знаю, что ты главное правило про смазку и ласку отлично помнишь, но…

— Чего нет? — Я достал пистолет и протянул ему. — Посмотри, лишним не будет.

Петюня, к слову, единственный, кому я свое оружие вот так просто доверяю, более никто к нему прикасаться права не имеет. По крайней мере, до той поры, пока я жив. Вот такой бзик из числа тех, которые заставят, например, психиатра сразу заподозрить у меня наличие какого-нибудь заболевания, носящего сложное название на латыни. Такое, впрочем, вряд ли случится, ибо к кому-кому, а к мозгоправу я вряд ли на прием пойду, поскольку правду о моей жизни ему все равно рассказывать никак нельзя. Если, конечно, когда-нибудь у меня не возникнет желание уехать на некоторое время в психиатрическую клинику с целью отдохнуть там немного.

Пока мой приятель занимался пистолетом, я снаряжал пустые магазины, захваченные из офиса. Один полностью заполнил теми патронами, которые обычные, а вот ко второму подошел более креативно, чередуя виды боеприпасов через один. Если небесное железо в самом деле работает так, как мне рассказали, то вурдалаков можно будет валить без экспансивных пуль, зачем такую редкость тратить? Тем более у меня нож в запасе есть. Ну и Баженов с его чудо-клинками. А вот с Големом, опасаюсь, без «дум-дума» мне не совладать. И то, если совсем уж честно, нет во мне полной уверенности в том, что даже эти пули его свалят. Кровососов — верю. Но этого слона… Не знаю, не знаю. Хотя, если в голову стрелять…

Дзинь. Сообщение от Таньки. Красиво фразу сплела, ничего не скажешь, из пристойного в ней только соединительные части речи, остальное отборная матерщина. Не малый боцманский загиб царя Петра, но достойно, достойно. Сдается мне, пошла моя одноклассница по второму алкогольному кругу, вот и разобрало ее на старые-то дрожжи. Ну и ладно, пусть, так от нее вреда меньше. Хотя все относительно, как бы она в этом состоянии дом, где мой офис расположен, не подпалила. Эта может, мне ли не знать, и чихать, что ее собственная недвижимость при этом пострадает. Здание старое, деревянное, полыхнет вмиг, а там ведь Сенька с Модестом. Последний уцелеет, у него инстинкт самосохранения будь здоров как развит, а домовой нет, до последнего с огнем бороться станет, в нем и сгинет. Арсений, хоть на фоне своей родни чудик чудиком, но инстинкты есть инстинкты, хозяйское добро — главное, что есть у него в жизни.

— Все нормально, — подошел ко мне Петюня и протянул пистолет. — Молодец, бережешь и заботишься, не то, что некоторые. Кстати, мне тут «парабеллум» сдали по дешевке, не желаешь прикупить? Машинка безотказная по своей сути, да я еще над ней пошаманил маленько. Ну и чистая, конечно, даже не сомневайся.