Азим почувствовал, как с каждым словом учителя тяжесть осознания его выбора начинает давить на его плечи. Он был готов, но в душе зреет то, чего он боялся – сомнение, которое не исчезает, а лишь становится сильнее с каждым шагом на пути к неизведанному.

Азим понимал, что путь, на который он собирается ступить, будет полон опасностей. Но это его не пугало – напротив, чувство неизведанного будоражило его кровь и наполняло решимостью. В следующие несколько дней он методично готовился: продумывал маршрут, изучал старые карты, заботился о провизии и защите. Его мысли неотрывно возвращались к карте, найденной среди рукописей отца, и к возможностям, которые она могла открыть. Каждый раз, разворачивая её, он ощущал странную смесь трепета и ожидания.

Ночью, сидя в своей маленькой комнате, Азим вглядывался в линию горизонта, где пустыня скрывала свои тайны под звёздным небом. Время казалось остановившимся, но внутри него нарастало чувство, что всё вокруг движется к какому-то неизбежному моменту. Он знал: это путешествие – не просто путь за знаниями. Это будет испытание для него самого.

На третий день, когда всё было готово, Азим пришёл к дому Абдуллаха, чтобы попрощаться. Учитель ждал его на пороге, опираясь на посох, словно предчувствовал его приближение.

– Учитель, я готов, – произнёс Азим, его голос был твёрдым, но в нём звучали нотки волнения.

Абдуллах долго смотрел на своего ученика, и в этом взгляде было что-то большее, чем просто забота. В нём читалась тяжесть мудрости, собранной за годы, и тревога, которую нельзя было скрыть.

– Пусть звёзды будут твоими проводниками, Азим, – сказал он тихо. – И помни: самое сложное знание – это умение понять, когда нужно остановиться.

Эти слова ударили Азима, как камень, брошенный в спокойное озеро. Он кивнул, но ничего не сказал. Абдуллах, будто почувствовав молчаливую бурю внутри своего ученика, протянул ему небольшой свёрток.

– Это старинный амулет, – сказал он, его голос стал мягче. – Его делали в наших землях, чтобы защищать путешественников от зла. Пусть он хранит тебя, куда бы ты ни пошёл.

Азим осторожно взял амулет. Это был простой кулон из чёрного камня, гладкий и холодный на ощупь. На его поверхности были выгравированы незнакомые символы, которые будто светились изнутри при тусклом свете заходящего солнца.

– Спасибо, учитель, – сказал Азим, и его голос звучал увереннее, чем он чувствовал.

С этими словами он повернулся и направился в сторону пустыни. Его шаги были твёрдыми, но в душе мелькали сомнения. Азим оставлял позади всё, что было ему знакомо, и вступал в мир, который был так же чужд, как и манил к себе.

Пустыня встретила его тёплым ветром, который трепал края его одежды. Линия горизонта простиралась бесконечно, а над головой сияли первые звёзды. Азим почувствовал, как лёгкая тревога постепенно уступает место уверенности. Он знал, что впереди его ждут трудности, но также чувствовал: этот путь – его судьба.

Каждая его мысль, каждое движение были сосредоточены на одном: найти следы За'тхара, раскрыть тайны этой древней цивилизации и понять, что же действительно стало причиной её падения. Азим шёл вперёд, ведомый не только картой, но и неутолимой жаждой истины, которая теперь стала его путеводной звездой.

Он собрал небольшую экспедицию, простую и почти скромную. Два верблюда, гружённых водой, провизией и инструментами, шли по раскалённым пескам пустыни, их ритмичные шаги создавали медленный, убаюкивающий ритм, который напоминал сердцебиение этой древней земли. Вместе с Азимом в пути был только один спутник – Джамиль, его верный друг, чьё присутствие всегда придавало уверенности.

Азим и Джамиль знали друг друга всю жизнь. Они выросли бок о бок в Эль-Насире, хотя их пути были совершенно разными. Азим, сын уважаемого купца и исследователя, с детства был окружён книгами и историями о древних цивилизациях. Ему всегда внушали, что знание – это сила, а стремление к истине важнее всего. Джамиль, напротив, не был связан с учёной средой. Он был сыном торговца пряностями и с детства привык к жизни среди людей, к быстрому темпу караванов и искусству убеждения.

Несмотря на разницу в происхождении и интересах, их дружба была искренней. Азим часто восхищался лёгкостью, с которой Джамиль находил общий язык с окружающими, умением видеть светлую сторону даже в самых сложных ситуациях. Джамиль же всегда шутил, что Азим – единственный, кто способен заставить его задуматься о чём-то серьёзном.

С самого начала их путешествие не было лёгким.

– Ты уверен, что это стоит того? – спросил Джамиль ещё накануне, внимательно изучая карту. – Ты собираешься идти туда, куда не ступала нога человека веками. Это не авантюра, это сумасшествие.

– Это не авантюра, – спокойно ответил Азим, укладывая последний мешок с провизией. – Это поиск истины.

Джамиль качнул головой, но ничего не сказал. Его всегда поражало, как Азим, несмотря на молодость, был так непоколебим в своих решениях. Это качество одновременно восхищало и пугало его.

Теперь, продвигаясь по пустыне, Джамиль время от времени бросал на друга задумчивые взгляды. Ему казалось, что Азим становится другим. Этот путь изменял его, делая более сосредоточенным и, возможно, немного отстранённым.

Азим, почувствовав взгляд, улыбнулся.

– Ты хотел что-то сказать, Джамиль?

– Да, хотел, – медленно произнёс тот. – Ты стал слишком серьёзным, друг. Мне не хватает твоих вопросов о караванах и сделках.

Азим засмеялся. Этот лёгкий момент напомнил им, что, несмотря на трудности и опасности, они всё ещё остаются теми же людьми, которые когда-то обсуждали планы побега из дома Абдуллаха ради того, чтобы прокатиться на верблюдах.

Но с каждым шагом пустыня становилась всё более безмолвной, и Джамиль чувствовал, что этот путь изменит их обоих.

– Я всё ещё не уверен, что это хорошая идея, Азим, – произнёс Джамиль, его голос был напряжённым, а лицо скрывало усталость от нещадного солнца и бесконечного ветра. Он провёл рукой по взъерошенным волосам, прикрывая глаза от слепящего света. – Эти пески никого не щадят. Мы идём туда, где даже караваны не рискуют появляться. Ты слишком доверяешь старым картам и историям.

– Это не просто истории, Джамиль, – спокойно ответил Азим, не сводя взгляда с горизонта, где пески плавно переходили в небо. Его голос звучал уверенно, но в нём была нотка чего-то неуловимого, словно этот поход был для него чем-то большим, чем поиски древних руин. – Я не могу объяснить это словами. Но я чувствую, что там, впереди, меня что-то ждёт. Зовёт. Я должен узнать правду.

Джамиль тяжело вздохнул, прикрывая лицо платком от сухого ветра, который бесцеремонно бросал в него песок. Он знал Азима слишком хорошо, чтобы продолжать спорить. Этот человек был упрям, как никто другой. Если он что-то задумал, ни слова, ни доводы не могли его остановить.

– Ты всегда был упрямым, – проворчал Джамиль, но его голос звучал мягче, чем он хотел. – Ты видишь цель и забываешь обо всём остальном.

Азим обернулся, его взгляд был сосредоточенным, но в уголках губ играла лёгкая улыбка.

– Именно поэтому ты со мной, Джамиль, – сказал он, в голосе прозвучала искренняя благодарность. – Ты всегда напоминал мне о том, что есть и другие пути.

Джамиль покачал головой, но не ответил. Он не мог не уважать решимость друга, хотя его собственное сердце было полно тревоги. Этот поход был чем-то больше, чем просто погоней за мифами. Он чувствовал, что Азим был готов рискнуть всем ради своей цели.

Дни сменяли друг друга, а пустыня становилась всё более безмолвной и враждебной. Бескрайние барханы, знойное солнце, которое, казалось, прожигало насквозь, и ветер, который без устали пытался стереть их следы, словно сама пустыня не хотела, чтобы кто-то пронзал её тайны.

Азим шёл вперёд с решимостью, которая вдохновляла и одновременно пугала. Он старался не обращать внимания на усталость, на жгучие лучи солнца и на напряжение, которое, казалось, сгущалось вокруг них. Его мысли снова и снова возвращались к словам Абдуллаха, к его рассказам о За'тхар.