– Это было точно не по твоей вине, – Бернард выдернул себя из тех неприятных воспоминаний. – Я родился таким, но сейчас со мной все более-менее в порядке. Я стараюсь соблюдать все, что мне говорит мой лечащий врач и соблюдать свой режим, особенно после того, как оставил работу на фабрике.

Они еще поговорили немного, вспоминая более веселые моменты из их жизни и не очень продолжительного знакомства. Потом, Бернард с нежностью и осторожностью подержал на руках Люси, представив, каково это быть отцом.

– Не нужно так над ней трястись, – захохотал папаша Люси, наблюдая, как Бернард осторожно поднимает девочку над головой и медленно опускает ее, пока она не коснется своими кукольными пятками его колен. – Она у нас не хрустальная. Ты, наверное, заметил, как она висит на мне, словно обезьянка? Анджелина с ума сходит, когда видит это. Считает, что я ее так учу, но на самом деле я всегда сам жутко боюсь за нее.

– Хулиганка, – беззлобно сказал Бернард, невесомо щелкнув по носу Люси, отчего та озорно захохотала. – Зачем мучаешь папу с мамой?

– Не муцаю, – ответил она и неуклюже щелкнула его в ответ маленькими пальчиками. При этом девочка слегка покраснела, и Бернард сразу понял, что малышка испытывает ту же детскую симпатию, что испытывал он в ее возрасте по отношению к ее бабушке.

Он вдруг подумал о том, что для матери Джорджа и Ричарда тоже не было секретом его детское восхищение и очень смутился от этой мысли.

Передав дочь отцу, он тепло попрощался с ними и отправился в место, которое уже называл своим домом. На часах было около одиннадцати ночи, и он невольно вспомнил про Нэнси. Ему стало интересно, где она и как она сейчас: все еще в своем кафе или же уже дома.

Решив найти дядю, чтобы пожелать тому доброй ночи, он отправился на поиски. Он нашел его все так же на крыше, в том месте, где она была плоская и огороженная кованным ограждением, доходящим до пояса взрослому мужчине. Дядя все так же, как и некоторое время назад, изучал звезды. Он увидел племянника и воодушевившись подозвал его, чтобы показать несколько созвездий в телескоп.

Бернард с благоговением смотрел на невероятно красивые мириады звезд, и восторг охватывал все его существо, словно он попал совсем в другую реальность, словно вся его жизнь, до того момента, как он оказался в этом поселении снова, была чем-то, что происходило с другим человеком. В лучшую реальность. И рядом с ним был тот, кто с самого момента формирования его тогда маленького беспомощного тельца младенца в ныне крепкое и ловкое тело мужчины (несмотря на то, что он не наблюдал полного формирования после того, как мальчик уехал), вложил в него все свое время, всю душу и искреннюю привязанность.

А звезды пульсировали и переливались, словно множество алмазов на синем бархате: какие-то падали, какие-то словно перемещались. Бернард затаил дыхание. Чарли терпеливо и с довольством наблюдал за ним и ожидал, пока племянник налюбуется, после чего показал ему свои записи, которые тщательно хранил от чужих глаз, и о которых ходили легенды среди местной детворы. Также он показал Бернарду собственноручно нарисованные схемы созвездий.

В эту ночь дядя Чарли стал еще более героическим в воображении Бернарда, чем был, потому что сколько бы времени не прошло, он не бросал то, что ему интересно, и жил так, как любил жить. А еще потому, что увлечение Чарли звездами было поистине великолепно, и он полностью разделял его!

Они проговорили до часу ночи и довольные отправились спать. Дядя Чарли еще вчера позволил Бернарду самому выбрать себе одну из пустующих спален, и тот выбрал ближнюю к дяде, ту же, что в детстве была его.

Когда он лег в кровать, то неожиданно ощутил себя тем самым маленьким мальчиком, который не знал, что такое одиночество, потому что его герой не был где-то далеко-далеко, в сказках. Он был рядом, и на него можно было положиться. Его герой спал за стенкой, надёжный и понимающий, и сам Бернард тоже хотел стать таким для кого-то.

В отличие от его отца, Даниэля, Бернард не имел братьев и сестёр, и, следовательно, у него никогда не будет племянников, но у него могут быть свои дети, и он имел перед глазами прекрасный пример того, каким отцом он должен будет для них стать.

Глава 6

Почти безмятежные полторы недели.

Наутро, после завтрака и утренних процедур, Бернард не стал рассиживаться и пить кофе: на этот раз он решил воздержаться от столь праздного, хоть и приятного времяпрепровождения, ведь у него было дело поважнее!

Лучи солнца касались верхушки деревьев, отчего желтая листва казалась золотой, и в сочетание с чистым голубым небом и легким туманом вокруг, атмосфера казалась сказочной.

Бернарду почудилось будто он вернулся в детские годы и в воздухе снова ожили какие-то нелепые для его возраста ассоциации: например, корягу в углу сада, рядом со ржавым колесом от велосипеда он принял за скрюченную руку лешего, тянущегося из-под земли.

Бернард вздохнул полной грудью, улыбнувшись своим мыслям и чувствам, представил на мгновение, будто он тот самый любопытный мальчуган, каким был когда-то.

Он уже полчаса стоял у изгороди и поджидал, не пройдет ли на счастье хозяйка кафе, Нэнси, мимо, как проходила вчера, и его ожидание было вознаграждено. Как бы ни был он готов увидеть ее и на этот раз, сердце его взволнованно подпрыгнуло в груди, едва она показалась на дорожке, пролегающей мимо усадьбы.

Он встрепенулся и вцепился руками в ветви изгороди, царапая ладони до крови, и чувствуя внутри невероятное волнение. Мужчина попытался поймать ее взгляд, чтобы не заговаривать первым, но ему это не удалось. Она смотрела прямо. Ему было слегка не по себе от того, что, возможно, он имел вид глупца, да и чувствовал себя не лучше.

Окликнуть ее у него тоже не вышло, так как слова снова застряли у него в горле, как и вчера, и он подумал, что если так будет продолжаться, то он этого не вынесет. Ему было очень стыдно за то, что он терял дар речи при виде едва знакомой и не слишком приветливой барышни.

Та же шла, глядя перед собой, и не замечала Бернарда, и в ее глазах можно было заметить ледяное безразличие ко всему вокруг. Она не замечала его, несмотря на то, что он стоял очень близко к изгороди, и он был уверен, что если бы она посмотрела чуть влево, то непременно сразу же заметила бы его.

Когда она скрылась за углом, Бернард почувствовал опустошение и обругал себя за нерешительность. Он обещал себе, что обязательно в следующий раз сам окликнет ее, поздоровается с ней и поблагодарит за помощь, которую она оказала ему той ночью, когда довезла его до вокзала.

Но на следующий день, и после следующий, и всю пробежавшую неделю, он просто молча смотрел ей вслед, в то время как внутри пылали неведомые ему ранее, несмотря на его не юный, хоть и молодой возраст, чувства.

Разные мысли мучили его, когда он смотрел на ее сосредоточенное лицо и темные кудри волос, которые каждый раз были аккуратно подколоты заколками с маленькими зелеными, чуть темнее ее глаз, бантиками у висков.

Это были мысли о том, что она не узнает его и просто промолчит в ответ на приветствие и благодарность. Или же, то, что она совсем не помнит этот случай. Или, что было бы хуже всего, относится к тому маленькому происшествию с негативным чувством, и любое напоминание о нем лишь испортит ей настроение и даже разозлит.

Каждый раз, когда он встречал ее взглядом на этой дороге, ему казалось, что она не замечает ничего вокруг и думает о чем-то своем, идет куда-то вперед, по своим делам, пока не достигнет угла одного из старых домов. Последний за эту пробежавшую неделю день, она все же скользнула взглядом по мячику, который оставила соседская малышка Люси возле дороги, и даже по самому Бернарду, но выражение ее лица совсем не изменилось и было таким же холодным, как тогда, когда она была потеряна в своих мыслях.

Это невероятно угнетало, уязвляло и мучило бедного молодого человека, который всячески отрицал, что имеет к ней какой-то интерес, едва дядя Чарли ловил его за тем, что он смотрел ей вслед, сжимая тонкие веточки кустов изгороди в слегка окровавленных пальцах.