После этой грандиозной попойки Рон стал приезжать к чете Баркли все чаще, а совсем скоро мужчины устраивали посиделки и без участия Элис. Она обвиняла мужа в том, что он увел у нее друга, на что тот шутливо отвечал: «Хорошо, что не наоборот».

Элис чувствовала себя счастливой и дома, и в институте. На работе ей нравилась царящая атмосфера дружелюбия и взаимоподдержки. Каждый сотрудник находился на своем месте, а между подразделениями не было соперничества и травли. Руководство самым тщательным образом относилось к подбору кадров, поэтому более двадцати лет состав НИИ оставался неизменным. Такая стабильность прекрасно сказывалась и на персонале, и на главном заказчике – Великих штатах Америки, как любя называли свою страну жители этого цветущего континента.

Элис вошла в здание института, подняла лежащий на стойке администратора свежий выпуск корпоративного журнала и впорхнула в лифт. «Срочная отставка министра здравоохранения: замешан ли Уилсон Паркер в растрате федерального бюджета».

– Что за бред! – возмутилась она вслух. – И кто же автор? – Элис пробежала глазами по тексту. – Тина Джой. Ну конечно! Стоило догадаться. Есть ли в твоих статьях хоть капля достоверного анализа? Что уж говорить о милосердии и сострадании? То у тебя премьер-министр – иллюминат в пятом поколении, то сенатор – поедатель собак. Благодари своего папочку, который надежно прикрыл твой зад, иначе сидела бы где-нибудь в Алабаме и писала некрологи местным жителям!

Элис нажала кнопку верхнего этажа.

– Подождите, пожалуйста! – в закрывающуюся кабину лифта запрыгнул мужчина. – Доброе утро!

– Здравствуйте, – не глядя на него ответила Элис. Журнал захватил все ее внимание. Женщина была лично знакома с министром и считала его честным человеком, поэтому такая несправедливость расстроила ее.

Вошедший пассажир хотел обратиться к Элис, но не успел – лифт уже добрался до пункта назначения. Выбегая из кабины, женщина почувствовала что-то знакомое, быстро ускользающее. Она хотела обернуться, но торопилась и бросила лишь вежливое «Всего доброго!», практически убегая в конференц-зал, чтобы поскорее узнать причину утренней суеты. За круглым столом помимо директора сидели шесть его заместителей – приближенных лиц, которым он безоговорочно доверял.

В январе директору Института биологических технологий, мистеру Энтони Харди, исполнилось семьдесят лет. Он был эталоном чести, достоинства и благородства. Элис любила его еще со времен института, когда он заведовал кафедрой, на которой она училась. Лекции профессора Харди были самими посещаемыми на курсе, а поток студентов, желающих попасть в его команду, с каждым годом увеличивался. Кто-то считал его мягким и податливым, кто-то – чересчур принципиальным. Но его уважали и когда он руководил кафедрой биологии в Университете Беркли, и когда он стал директором первого независимого НИИ биотехнологий, дважды удостоенного дипломом Президента за вклад в развитие нации и укрепление экономики страны.

– Всем доброе утро! – Элис обвела взглядом собравшихся.

– Элис! – Директор ободряюще улыбнулся. – Рад тебя видеть. Прости, что вызвал так рано. У нас дело государственной важности.

– Все в порядке, мистер Харди? – Она вопросительно посмотрела на него, но босс лишь дернул уголками губ, давая понять, что объяснит все немного позже, и жестом пригласил занять свободное место.

– Как здесь жарко, – женщина умоляюще посмотрела на собравшихся. – Давайте включим кондиционеры?

– Тебе всегда жарко, моя дорогая. Они уже включены. Я думаю, нам придется открыть филиал на Аляске и назначить тебя там управляющим.

– Бегу собирать чемоданы! – Элис улыбнулась боссу.

– Всем привет! Воу! Как нас сегодня много! Мистер Харди, коллеги, всем доброго утра! – Рон вбежал в кабинет с двумя дымящимися стаканчиками кофе. – Если бы я знал, что нас будет так много, принес бы кофемашину.

Собравшиеся рассмеялись.

– Ничего. Нам вполне подойдет твой. Латте, кажется? – Джейсон Грин, молодой руководитель департамента молекулярной биологии, выхватил у Рона один из стаканчиков и сделал большой шумный глоток.

– Ты же знаешь о правиле первого глотка, мистер Питерсон? – вытирая с губ кофейную пену спросил Джейсон. – Или на Туманном Альбионе о нем не слышали?

– Что за бред, мистер Грин? – удивился Рон.

– Правило первого глотка гласит: кто первым отпил из стаканчика, тот является полноправным и единоличным его хозяином, – биолог поднял вверх указательный палец. – Этому правилу сто лет, и оно подлежит неукоснительному соблюдению на территории всех штатов нашего государства!

– Хорошо, мистер Грин. Принимается. – Питерсон развел руками. – Только учтите: начиная с этого глотка, в списке на замену ключей безопасности и устранения компьютерных неисправностей вы, и в придачу весь ваш департамент, будете последними. У нас на Альбионе тоже есть правило: хозяин отвечает за стаю, стая отвечает за хозяина. Так что отныне все ваши микробиологические сотрудники смогут попасть ко мне на прием только через личного секретаря, и исключительно по записи.

Элис решила вмешаться в эту шутливую перепалку:

– Температура начинает повышаться, а мы еще даже не узнали причину, по которой нас всех здесь собрали. Так что, милые мои, давайте успокоимся, вернем мистеру Питерсону его кофе, отменим на время правило первого глотка, а в ответ заручимся его словом не вводить в отношении мистера Грина и его департамента столь чудовищных санкций. – Она обратилась к директору. – Мистер Харди, прошу вас, начинайте уже, пока эти пятилетние мальчики в телах сорокалетних людей не начали кидаться друг в друга печеньями.

Неожиданно беззаботное веселье прервал чей-то четкий шаг. В комнату вошел стройный мужчина в деловом костюме. Элис сидела напротив окна, в глаза ярко светило рассветное солнце, поэтому не смогла разглядеть лица.

– Майкл, дорогой, здравствуй! Проходи, пожалуйста. – Энтони Харди, улыбаясь, поднялся навстречу посетителю и протянул ему руку. – Уважаемые коллеги, пришло время начинать. Но прежде, чем познакомить вас с моим другом, разрешите вам кое-что объяснить.

Директор вышел из-за стола и обратился к коллегам:

– Как вы знаете, я стараюсь не держать секретов от своих подчиненных, и уж тем более от вас. Однако признаюсь, что месяц назад мне поступила любопытная информация. Президент предложил нам возглавить один проект. Предоставленные им сведения совершенно не вписывались в стандарты моего научного мышления и шли вразрез всему, что я знал и долгие годы рассказывал своим студентам в институте. Поэтому я не мог открыться вам сразу. – Директор обвел взглядом собравшихся. – Я перепроверял факты, собирал доказательства и анализировал полученные данные. Мне пришлось обратиться за помощью к моим французским и русским коллегам. Правда, безрезультатно. – Он вздохнул и развел руками. – Я зашел в тупик, друзья мои. Именно поэтому я собрал вас сегодня. Мне нужна ваша помощь. Пришло время учителю уступить место ученикам.

По кабинету прошел легкий шепот, сотрудники переглядывались между собой. Было что-то непривычное и даже пугающее в словах директора. Тот, кто всегда олицетворял уверенность и беспринципность, сейчас подвергал сомнению свои знания и открыто говорил о том, что сдается. На мистера Харди это было не похоже. Элис посмотрела на него, потом на незнакомца, но лица его по-прежнему не видела.

– Перед тем, как мы начнем, я должен кое о чем вас попросить, – продолжал директор. – У вас на столе лежат заявления о неразглашении информации. Это вынужденная мера. Прошу вас ознакомиться с содержанием и, в случае согласия, поставить подписи. Обратите особое внимание на пункт пять точка один, а также на то, что работать нам теперь придется сверхурочно. Советник президента, мистер Стивен Дуглас, дал на выполнение задания всего один месяц. Он лично будет следить за ходом работы.

– Но, мистер Харди, как мы можем подписать документ, ничего не зная? – выступил Джейсон Грин.