– Подсядешь? – В голосе Джозефины взыграли смешинки: – Типа, как на наркотики?

– Да.

Грянуло неловкое молчание. Правда, неловким оно было лишь на том конце провода. Для Романа оно было Естественным.

– …Кхм. Я тут решила немного изучить город… Почитала про место, в которое ты приехал. Остров, верно? На государственных сайтах – тишь да гладь про него, а вот на форумах… Да-а, ну и помойка. Слушай, а почему Остров?

В ответ Сантехник разразился монументально красноречивой тирадой:

– Раньше Остров был отрезан от всего остального двумя реками и протокой. Сначала засыпали протоку, а потом, когда весь город скупила TONY, реки ушли под землю. Застроили.

– Ага-а… Понятно. Спасибо. Я бы и сама всё это узнала… – По голосу Джо вновь скользнула тонкая смешинка: – Однако, я просто обязана была наконец дать твоим голосовым связкам разминку. До скорого.

– До связи.

Тяжесть поступи Романа внезапно пересеклась с лёгкостью ухмылки на его лице. Увы, судьба отвела этой ухмылке кратчайший срок. Автоматическая дверь, установленная между посадочной платформой и вестибюлем, плавно отворилась перед Сантехником, и его ушей достигли чьи-то жалобные вопли. Когда он со сдержанным любопытством заглянул за поворот, то увидел, что на ступенях, ведущих к выходу, распластался сухощавый мужчина лет сорока. Задравши голову высоко вверх, он тоскливо завывал:

– О-о-о-й-й-й… о-о-о-й! Помогите! Помогите мне!

Немногочисленные прохожие, погружённые в Адиград, медленно проходили мимо него, не обращая внимания не столько на страдальца, сколько на реальный мир в принципе. Он был одет в неплохой костюм, но не выглядел представительно: одежда вся пообтрепалась и покрылась пылью. Лицо от непрекращающегося рёва покраснело и опухло. Должно быть, давно бедствует. Роман, слегка ускорив шаг, подошёл к мужчине и дежурным тоном спросил:

– Помощь нужна?

Тот моментально замолчал и поднял голову. Увидев над собою могучую фигуру, он удивлённо пролепетал:

– Ты… здесь?

– Да.

– Не в Адиграде?

– Да.

Мужчина осмотрел Романа чуть внимательнее, и взгляд его остановился на изучении головы Сантехника. Очевидно, он кое-чего там не увидел.

– А… так ты работяга.

– Это что-то меняет?

– Я думал, ты действительно сможешь мне помочь.

– Может быть и смогу.

– Да чем ты поможешь… ты в таком же положении. И зачем тебе помогать?

– Гражданский долг.

Страдалец промолчал, только закатив глаза. Роман заприметил небольшой след от вживления на его виске. Акселератор.

– Что, потерял доступ к Адиграду?

Мужчина принял сидячее положение и с силой хлопнул себя по коленям, одновременно прикрикнув:

– Блять! – Выражение неповторимой тоски снова появилось на его лице. – Ты когда-нибудь терял всё, что у тебя было и будет за один ёбаный день? Наблюдал за тем, как рассыпаются твои мечты? Как люди, которые ещё вчера клялись в вечной дружбе, сегодня воротят нос и считают дерьмом?

"Переигрывает, даже несмотря на искренние переживания. Сыпет клишированными фразами, чтобы привлечь внимание. Задаёт бесполезные вопросы один за другим. Значит, рекламщик." – Подумал Роман, и ответил:

– Нет.

– Тогда тебе не понять… – Скорбно, тускло прошептал собеседник, и приступил к части, называемой у акул пера "сторителлингом": – Я был копирайтером в приличном блоге. Писал туда статьи и заметки. Поступил заказ от начальства – осветить проблему коммерционализации постметафеменистического активизма, если знаешь, что это такое. Я подлил масла в огонь, написал остро, ярко, но с бесконечным уважением к самому их делу… и только единожды допустил ошибку…

"Копирайтер" сделал паузу, и она тут же затянулась – Роман тоже молчал. Кажется, страдальцу это не понравилось, и он продолжил с некоторой долей раздражения в голосе:

– Я написал в конце "постметафеминистский конвейер сук"…

И вновь Роман промолчал. Страдалец глянул на него совсем уж зло.

– Постфеминистский. Конвейер. Сук. Ты не понимаешь?

– Нет.

– Я же говорил, что ты ничем не поможешь… постметафеминистки сочли, что я назвал их суками! А это слово-паразит, просочившееся в текст! Такое же, как "бля", которое в конце предложения приговариваешь! Я не поставил знака пунктуации в попытке создать более бунтарскую атмосферу, смекаешь?

– Да. Но не понимаю, в чём проблема.

Продаван комично вскинул руки в воздух.

– Меня отменили, блять! Меня отменили! И всё пошло под откос. Новость разошлась по Адиграду, как лесной пожар! Через две минуты меня уволили без выплат! – Мужчина весь задрожал, закрыл лицо руками и беззвучно зарыдал. Следующие его слова Роман едва разобрал: – Нет… денег… на оплату обновлений… нет… денег… на новый акселератор… н-н-н-никакого будущего…

Роман нахмурился, но в голос его таки умудрилась проскочить едва заметная ухмылка.

– Займись Делом. Иди в училище, получи среднее специальное. Станешь работягой.

Страдалец на секунду убрал руки от лица и с упрёком простонал:

– Отстань… ничего ты не понимаешь.

Сантехник обратил внимание на его физическое состояние:

"Слаб. Не годится для настоящей работы. Дельные советы бесполезны."

Ему осталось только заключить:

– Понятно. Помощь тебе не нужна.

Оставив копирайтера наедине со своими проблемами, Роман вышел со станции и глубоко затянулся стылым, влажным воздухом. Город тонул в темноте. Через дорогу, посреди огромной парковки, освещаемой рядами ярких фонарей, раскинуло свои широкие плечи-корпуса громоздкое офисное здание. Строгая, монохромная иллюминация угловатого гиганта внушала уважение. По крайней мере у одного из застройщиков в этом городе сохранилось чувство стиля. Роман достал из кармана бумажку Бато и еще раз прочел ее:

«УСЛУГИ ЧАСТНОГО ДЕТЕКТИВА – ДЖОНСОН Е.

ШИРОКИЙ ПРОФИЛЬ, ДЕЛА ЛЮБОЙ СЛОЖНОСТИ.

АДРЕС: ул. Лазо, 9А. Офис 204.»

Спустя несколько минут, включавших в себя аннигиляцию турникетов и короткое путешествие по грязным лестницам, мужчина уже стоял у двери с нужным номером. Постучал, и, не дождавшись ответа, вошел внутрь.

Бюро представляло из себя небольшую комнату. Небольшая комната представляла из себя барахолку – вся она кишела доисторическими вещами. Громоздкий аудиопроигрыватель, кучи старых компьютерных плат, обтянутый ссохшейся кожей сундучок, лампа накаливания, имитирующая свою керосиновую родственницу, бюст какого-то политического деятеля, диковинная металлическая пепельница, и еще многие, многие мелочи, не поддающиеся детальному описанию. В центре всего этого безумия располагался старый грязно-коричневый стол.

За столом сидел человек лет двадцати пяти. Лицо его было задумчиво: он сосредоточенно изучал пустое пространство столешницы. Даже стук в дверь не смог отвлечь его от этого важного занятия, но теперь в дверном проеме появился двухметровый аргумент. Парень вскочил с места и едва слышным, хриплым голосом проговорил:

– Проходите… – Пока Роман приближался к столу, парень согнулся в три погибели, откашливая скопившуюся в горле пыль.

– Кхе-кхе… Здравствуйте. Присаживайтесь.

Сантехник посмотрел на предложенный ему ветхий табурет с некоторой опаской – хотя, вероятнее всего, в его глазах отразилась опаска табурета, – и ответил:

– Спасибо, постою. Я – Роман.

Парень, видимо, ждал этого момента всю жизнь. Встав в отточенную годами позирования перед зеркалом стойку виртуозного и загадочного профи, он отрывисто произнес:

– Джонсон. Евпатий Джонсон. К вашим услугам. – Евпатий уселся обратно, и, манерно вскинув руку, посмотрел на… наручные часы. – Мы, конечно, уже закрываемся, но… Клиент есть клиент.

«Судя по всему, единственный за сегодня.» – пронеслось в голове у Романа.

– Я слышал, вы – частный детектив.

Евпатий закинул ногу на ногу и таинственно прищурился:

– Верно слышали… Единственный в городе на данный момент. Расскажите мне о деле, а потом обсудим условия… Идет?