Я согласилась. У меня уже начало сосать под ложечкой, ведь завтрак был на самом рассвете, и точно не отказалась бы от хорошего обеда. Можно было бы пообедать и в деревне, но в воздухе чувствовалось явное напряжение: хотя мы остановились у самого моего дома, наш экипаж провожали взглядами все жители Мюррена. Теперь они подходили к краю улицы и смотрели на нас издалека, отчего с каждой минутой наблюдателей становилось всё больше.

Мне оставалось только делать вид, что не замечаю их. Никто не решился бы подойти и заговорить. Все видели, как каратели увезли меня. И теперь наверняка находились в большом замешательстве.

Залаяла Магнетка, охранявшая дом, и радостно бросилась к калитке. Я потянула ручку. Калитка не была заперта, и через несколько мгновений мы с Магнеткой уже обнимались. Она быстро дышала, вылизывала мне лицо, закинув передние лапы на плечи. А я в ответ трепала её за ушами, пока дверь дома не открылась, и на пороге не показалась она.

– Кыш! – крикнула Велена. – А ну, место!

Магнетка озадаченно обернулась, но послушно потрусила обратно в нишу под сараем, которая служила ей конурой.

Я выпрямилась и невольно обернулась на Шейна, который стоял в проёме калитки, прислонившись к ней плечом. Словно искала защиты.

Его лицо было непроницаемо спокойным, но взгляд казался тяжёлым, холодным.

В нём сквозила смерть.

– Лирка! – ошарашенно воскликнула Велена. – А как ты?..

У меня что-то сжалось в груди. Горькая обида. Чувство бесконечной несправедливости. Я не ответила и, сжав кулаки, направилась прямо к сараю, в котором обычно проводила ночи корова Ночка. Утром её должен был забирать пастух, но я отчётливо слышала, как она шуршит сеном за стеной. Распахнув дверь, я действительно увидела её. Вымя было налитым, кожа на нём натянулась до такой степени, что отбрасывала блики.

– Милая моя, тебя всё это время не доили? – проговорила я поражённо.

Корову с самого начала доила только я. А если не могла, то меня подменял отец. Но никогда этим не занималась Велена, даже несмотря на то, что Ночка была нашим единственным источником дохода. Не каждая семья могла похвастаться наличием коровы, а молоко и молочные продукты нужны были всем.

– Не трожь корову, паршивка! – крикнула Велена. – Я её завтра продаю!

– Если её срочно не подоить, она будет болеть! – воскликнула я, закатывая рукава своего платья. Они были узкими и явно не были рассчитаны на это. Пришлось повозиться с пуговицами.

– Я сказала, не трожь! – Велена схватила меня за локоть и резко оттащила в сторону, но столкнулась с Шейном, который беззвучно появился в дверях сарая.

– Госпожа Лирель О’Шер – моя невеста, – проговорил он таким тоном, что по коже прошёл холод. – И она имеет право заходить здесь в любой дом и делать там то, что сочтёт нужным.

На плече его чёрно-серебристого камзола сверкал в лучах солнца значок карателя. На нём-то и остановился взгляд Велены. Она выпустила мой локоть и отступила на шаг назад, а я бросилась к корове и осторожно прощупала её, а убедившись, что той не больно, начала доить прямо на пол сарая. Сцеженное молоко просачивалось между плохо прилаженных друг к другу досок.

– Что здесь происходит?! – шипела мачеха. – Её ведь только третьего дня каратели увезли…

– Произошла страшная ошибка, – ответил Шейнар. – Лирель О’Шер спутали с какой-то деревенщиной. Не советую и вам допустить ту же ошибку.

– Этого не может быть, – нервно засмеялась Велена. – Вы что-то путаете!..

Она осеклась, встретив взгляд дракона и молча направилась в дом, только оглянулась пару раз по дороге. Когда она, наконец, ушла, я повернулась к Ночке и ласково сказала:

– Всё будет хорошо, не бойся. Всё будет хорошо.

– Твоя корова? – спросил Шейн.

– Моего отца, – ответила я и утёрла пот со лба тыльной стороной ладони. Солнце припекало, и даже в тени сарая было жарко. Или мне так только казалось? – Я заботилась о ней с тех пор, как она была телёнком. А Велена даже ни разу не выдоила её.

Шейнар хмыкнул и куда-то ушёл. Мне стало немного неспокойно, потому как Велена могла вернуться в любой момент и совершить что-нибудь совершенно неожиданное. Мне пришлось бы самой защищать и себя, и, возможно, корову. Но обошлось.

Некоторое время спустя Шейнар вернулся. Не один. С ним был Лиам, сын мельника. Я хорошо его знала. Он был всего на год меня старше, и мы вместе учились в деревенской школе. Всегда высокий и красивый, Лиам привлекал внимание всех девчонок, но стоило ему посмотреть в мою сторону, как я обнаруживала себя в сточной канаве, а другие девчонки стояли сверху и кричали, чтобы я не смела высовываться.

– Лирель, – проговорил он негромко. – Это правда ты?

– Зачем он здесь? – спросила я, поднимаясь на ноги и убирая выбившиеся пряди с лица.

– Я хорошо заплатил ему, чтобы корова завтра была в Аралане, – флегматично ответил Шейн. И бросил Лиаму: – Подои её перед тем, как выведешь из сарая.

Лиам, не говоря ни слова, опустился на низенький короб, на котором я только что сидела, и, подставив ведро, продолжил начатое мною дело.

– Вам нужна корова? – тихо спросила я, когда мы отошли чуть в сторону, и никто не мог услышать моих слов.

– Она принадлежит тебе, а значит, останется с тобой, – ответил дракон. – Ты можешь забрать любую свою собственность. Если необходимо, мы наймём пастуха, который будет водить твою корову на выпас столько, сколько ты сочтёшь нужным.

Я ошарашенно промолчала. Просто не нашлась, что ответить. У меня и в мыслях не было идеи о том, что Ночку можно было бы забрать с собой, и теперь была настолько удивлена, что не находила слов. Дракон мягко подтолкнул меня в сторону дома.

– Чем быстрее мы здесь закончим, тем скорее сможем пообедать, – напомнил он. Я обернулась:

– Вы зайдёте со мной? Моя мачеха последнее время не совсем в своём уме, и я… – пришлось сделать глубокий вдох, чтобы признаться: – И я действительно её боюсь.

– Она не посмеет причинить тебе вреда, пока я рядом, – ответил дракон.

Я сжала юбку своего платья. Ладони были влажными то ли после того, как я их сполоснула в умывальнике, то ли от волнения. В горле встал ком. Ещё пару дней назад это место было моим домом, в котором я родилась и выросла, а теперь мне было сложно даже переступить его порог.

Но рано или поздно пришлось бы это сделать. И, набравшись храбрости, я вошла внутрь.

Велена мерила шагами комнату, а когда заметила меня, бросилась ко мне, упала на колени и, чуть не плача, взмолилась:

– Лиронька, доченька, забери меня с собой отсюда! Сил моих больше нет здесь находиться! В этой сырости, нищете, среди людей, которые меня ненавидят и мечтают со свету изжить! Я ведь тебе матушку родную заменила, от постели твоей не отходила!..

– Ты никогда не заменяла мне мать, – ответила я дрожащим голосом и обошла женщину, которая продолжала ползти за мной на коленях. Стало так противно внутри и мерзко. Уж лучше бы она на меня с ножом кидалась. – Ты заставляла меня делать всю работу по дому, и никогда не помогала отцу и его соратникам. Тебе нужен был только его достаток.

Я решительно прошла к своей постели, вытащила через небольшую дырочку амулет, который прятался в пуху, и, сжав его в кулаке, развернулась, чтобы покинуть этот дом навсегда. Но стоило мне обернуться, как мачеха вскочила на ноги, словно те никогда не болели, и схватила меня за грудки.

Шейн, который наблюдал эту картину из дверного проёма, мгновенно пересёк комнату и оттащил её от меня. Длинные ногти Велены проскрипели по ткани моего платья, и одна из кружевных тесёмок с треском оторвалась.

– Неблагодарная тварь! – шипела она, пытаясь вырвать руку из крепкого хвата Шейна, но при этом не сводя с меня взгляда. – Мы тебе всё дали! Жизни свои отдали! Твой отец женился на мне ради тебя, чтобы у тебя мать была, опора и защита! А теперь ты смеешь бросать меня здесь одну!

Казалось, она бы и Шейна укусила за руку, чтобы тот её отпустил, но, видимо, болезнь не до конца затмила её разум.