Круглый стол, за который меня усадили, был хорошо мне знаком: однажды я собственноручно прикручивала к нему старую советскую мясорубку, чтобы наделать пельменей. Теперь же я с самым светским видом сидела за ним в компании шести русских мужиков в возрасте от 30 до 50 лет и двух молодых черных проституток. Пельмени? Какие пельмени? Да я вообще не умею готовить!

Под сигары, свернутые на фабрике несколько часов назад и проданные одному из ребят с черного хода, мы обсуждали по-русски, по-английски и по-испански рыбалку, ром производства завода Каней, пляжи и возможность заниматься сексом при наличии гипса на ноге. Девочки немного напрягались, будет ли у них обещанная работа. Все-таки по 30 кук за ночь ни одной из них упускать не хотелось. Если парень вдруг ничего не сможет, что насчет денег? Я их утешила, что все русские сильные, так что загипсованная нога не помеха, все будет хорошо.

Вадик стал звездой вечера, потому что показывал фокусы. Девчонки от него не отходили, хотя пришли по инициативе другого чувака, мутного какого-то мексиканца. Все его звали Камарон (креветка). У него на лице были белые пятна, и он вроде приехал на Кубу, чтобы от них вылечиться. Я в эту историю не поверила. Для медицинского туризма он был больно деловой – и девок подогнал, и марихуаны. Не ожидал при этом, что кто-то из русских на этой вечеринке владеет испанским языком. Тоже мне, деятель, сам ведь тоже по-русски не знал. Говорил с нашими по-английски, а с девками по-испански. В результате мрачно пялился на меня весь вечер, явно не понимая, откуда я взялась и что здесь делаю. Да я и сама не очень понимала, но было весело. Еще хозяйская дочь забегала, мы с ней расцеловались и перекинулись по-свойски парой слов, что окончательно чувака доконало.

Черные проститутки оказались очень милыми, приличными девчонками. Не вульгарные, аккуратные, хохотушки. Правда, при них ребята почему-то постеснялись курить траву, и забитый заранее косяк ушли курить в спальню. Как будто никто ничего не понял! Уж не знаю, зачем им это было нужно. Может, что-то еще было, помимо того косяка.

Я визуально поддерживала веселье, но оставалась трезвой. Это несложно, когда непрерывно трещишь на трех языках со стаканом в руке. Никогда не напиваюсь в незнакомых компаниях.

Кирилл весь вечер оставался совсем в стороне, но казалось, исподтишка за мной наблюдал. Мне показалось, что по-испански он понимает все до единого слова, но не в его интересах это афишировать. В половине первого ночи он засобирался уходить. Я тоже решила, что мне пора. А, ты с ним! – уважительно закивали девчонки. Ну, можно и так считать. Пришла с ним – ушла с ним, а остальное неважно. Ничего, там остался Вадик с фокусами, скучно не будет.

– Ты хорошо держишься, – с деланным безразличием бросил Кирилл, когда мы вышли на улицу. – Мне бы не помешал свой человек в Гаване. Дел много, местным не могу доверять.

– Даже Карлосу?

– А что Карлос?.. У латинос в жизни только один интерес – добыть денег для своей семьи. Что бы они ни рассказывали, мы им не семья, мы – кормовая база для той семьи. Не спеши отказываться. Карлос говорил, ты пишешь рекламные статьи. Копейки ведь получаешь.

– 1000 долларов в месяц, в Гаване? Далеко не копейки. Я могу здесь снимать квартиру и спокойно жить на остаток. Мне все нравится.

– И ради 1000 долларов ты каждый день мотаешься через весь город в отель с вай-фаем? А как тебе 5000 в месяц, чтобы просто время от времени приходить на встречи, как сегодня?

– Чтобы никогда больше не видеть Камарона, я бы, пожалуй, и сама приплатила. На редкость противный чувак.

– Видишь, ты и в людях разбираешься. От Камарона действительно лучше держаться подальше. Но я бы предложил тебе более приличное общество, с девочками подороже.

– Светская львица из меня не очень. Особенно на фоне здешних дорогих девочек. Вы их видели вообще? Они же величественные, как пароходы! И посмотрите на меня: на голове платок, на ногах тапки, в сумке ноутбук.

– Недооцениваешь себя. Это Гавана, а ты тременда бланкита (настоящая белая), да еще говоришь по-испански. В Москве – да, в Москве ты бы не котировалась. Да ты и сама знаешь, иначе не была бы здесь.

– И все-таки нет. Я не для того ушла на удаленную работу, чтобы общаться с людьми за деньги. Мое дело писать тексты. Но спасибо за предложение, мне приятно.

Кирилл не дал мне дойти до маршрутки, поймал для меня такси и заплатил вперед. Что ж, я заслужила. Финал нашего разговора заставил меня поежиться, хотя на улице были традиционные +35. Такие деньги, какие предложил мне Кирилл, здесь за безопасную работу не платят. Сегодня были забавные кубинские проститутки, а завтра кто? Чем занимались мужчины в сегодняшней компании, и кто на самом деле сломал ногу Вадику? Мексиканец еще этот больной. Нет, я пока с ума не сошла.

Наверное, только в Гаване я могу рассказать об этом. Тем более, что застряла здесь на три месяца. Буду наговаривать все, что приходит в голову. Все равно не с кем толком поговорить по-русски, буду говорить со своим рабочим диктофоном.

В Москве нынче модно на каждом углу рассказывать о своих детских травмах. Куда ни плюнь, все травмированные, и всем надо себя баловать. Чем богаче и беззаботнее живет человек, тем больше таких разговоров. Если вдруг ни в чем не виноваты родители и учителя, то уж супруг однозначно виновен во всем.

Была одна дамочка, мы дружили в сети. История, леденящая душу: семейный ювелирный бизнес с мужем-тираном, который ей изменял. Она все ходила и ходила на психотерапию, после каждого сеанса описывала и описывала свои страдания. Все кругом ее жалели и жалели. Между курсами терапии они с тираном ездили на профильные выставки в Дубай и Гонконг. Она позировала в вечерних туалетах, а потом жаловалась на душевную боль. Я, как и многие, искренне ее жалела. Ровно до того момента, как она проболталась о своих собственных изменах мужу. Увлеклась в откровениях.

Тогда мне стало понятно, что терапия – просто часть ее шикарного образа жизни, маркер принадлежности к некоему особому кругу. У таких богатых страдалиц все замечательно. Они получают удовольствие от каждой минуты своей жизни. Им без разницы, у какого специалиста проводить время – психолога, там, или косметолога. Их обслуживают абсолютно все. Специалисты – за деньги, виртуальные друзья – бесплатно.

Что ж, это действительно здорово, когда женщина регулярно ухаживает за собой. Поддерживает холеный вид и ментальное здоровье. При наличии денег и времени – почему нет. Но пытаться давить на жалость всем подряд – это уже попросту наглость. Я более чем уверена: во время терапии выяснилось, что у нее целый вагон детских травм. Что не мешало ей регулярно улыбаться родителям, посещать семейные ужины и в конце концов получить немаленькое наследство. Говорю же, все хорошо у таких женщин. Мне бы у них поучиться, да что-то не хочется. К тому же наследства я все равно не получила, даже на похоронах своих родителей не была.

Однажды я смотрела документалку, американскую. И там выступала такая милая черная женщина, психотерапевт. Сказала, психотерапия вообще не заточена под черных. Однажды пришел к ней лечиться черный дядька. И во всех опросниках, регулярно, на вопрос, были ли у него травмы, отвечал отрицательно. Но однажды, прежде чем поставить очередную какую-то галочку в анкете, он задумался вслух: Стоп, а это было до или после того, как меня подстрелили?

Психотерапевт просто забыла, как дышать! Потом, конечно, спросила:

– Почему вы никогда не говорили, что вас подстрелили?

– Да вы и не спрашивали.

– Но я не могу ставить в анкету вопрос: В вас стреляли? Это уникальный опыт!

– Да не такой уж уникальный… я знаю много таких людей!

Тогда эта женщина поняла, что ей надо в принципе менять опросники и методику работы с черными людьми. Но мне что-то кажется, для довольно большой категории белых людей эти опросники тоже были бы идиотскими. Для тех, например, кто не бьется в истерике, услышав слово насилие. Или для тех, кто, как и я, прожил с суицидальными мыслями большую часть своей жизни. Может быть, поэтому мне так легко среди черных людей в Гаване?