Ангорская кошечка брезгливо поморщилась.

– Хочешь стать оптимистом – на здоровье! Предлагаю по пути сделать крюк и забежать на кухню. Иначе Драк кого-нибудь сожрёт!

У всех урчало в животе, так что друзья охотно согласились. Между тем Брайна отнюдь не преувеличивала: только что Зародыш попытался проглотить цветочный горшок вдвое больше него самого.

Брайна вдруг стала сосредоточенной и молчаливой.

Раньше такого с ней не случалось. Куда подевалась прежняя неугомонная болтушка? Проснувшись рано утром на Насесте, Ковен ошеломлённо прислушался к непривычной тишине. Поначалу решил, что вместе с ним пробудился хаос и принёс неизбежные стихийные бедствия, но потом осознал, что это его ангорская подруга не проронила ни слова.

Они спустились с Насеста, но и в столовой белая кошечка проглотила завтрак, ни разу не мяукнув. Отрешённо глядела вглубь парка за остеклённой стеной, даже не отряхнула крошки с усов и мрачно нахмурилась, словно не одобряла слишком смелых кулинарных экспериментов сиамского кота, шеф-повара Амана, этих жалких потуг угодить гурманам, по её мнению.

«Переживает, что сегодня мы начнём с истории хаоса, которую ведёт Ксантос, её брат», – догадался Ковен.

Магистра ордена Благого Знания они не встречали со знаменитой роковой ночи Шамониоса.

«Поговори с ней, попробуй отвлечь», – посоветовал телепатически Черномордик.

– Как ты себя чувствуешь, Брайна? – догнал он ангорскую кошечку у дверей аудитории. – Всё в порядке?

– Да, вполне, – отозвалась она вяло. – Просто не выспалась. Снились кошмары из-за… «гарвафа». Только и всего.

Теперь Ковен с лёгкостью угадывал, когда его подруга по тем или иным причинам скрывала свои истинные мысли и чувства. В такие моменты у неё на лбу между ушами топорщилась и шевелилась белая шерсть, будто отлетающий пух на одуванчике.

– Уверена, что ваши с Ксантосом трения тут ни при чём?

– Вполне, – повторила она рассеянно.

И сделала вид, будто что-то усердно ищет.

– А скажи-ка нам, Пушнис, – обратилась Сирения к Зародышу. – Что на самом деле творится в голове у Брайны?

Пушистый голубой шарик, примостившийся на лапке ангорской кошки, некоторое время испуганно таращился на неё, потом пронзительно пискнул и зарылся в длинную и шелковистую белую шерсть.

– Не смей! – возмутилась Брайна. – Это нечестно! Мы так не договаривались. Наоборот, поклялись, что не станем выведывать у Зародышей чужие тайны!

– Что-то не припомню такой клятвы, – заиграл на кантеле Лексиос.

– Ты первая приставала к Зародышам, чтоб разузнать все наши секреты, – поддразнил её Ковен.

Брайна обиженно наморщила нос и отвернулась.

Они вошли в просторный прямоугольный зал с высоким потолком. Три яруса деревянных галерей-аркад с витыми перилами опоясывали стены. На каждом ярусе – по четыре витража с изображениями, что менялись в зависимости от темы урока, так что зал каждый раз преображался. Сейчас на витражах мерцали далёкие звёзды и туманности.

Ни единого следа механиматики. В замке Каслкотц, лучшей школе магии и волшебства, первозданный хаос почитали особенно. Поэтому ни многочисленные шкафы с книгами, ни пюпитры, ни кафедра не освещались клампочками. Вместо них по залу неспешно с ленивой грацией парили круглые голубоватые волшебные огни. Ковен сразу вспомнил первую четверть: пугливые яркие блуждающие огоньки, охоту на них в заброшенном замке Зловест, Заоблачные Выси, заклинание призыва, появление их любимых замечательных Зародышей…

Чей-то Зародыш подошёл к нему совсем близко, и Ковен почувствовал, как завибрировали чешуйки под шерстью. Теперь он всё лучше и лучше понимал, как взаимодействовала его магическая природа с чужим волшебством.

– Вы тоже всё никак не успокоитесь после Шамониоса? – «заговорщицки шёпотом спросил Ланн, незаметно подкравшись к ним.

Брайна и Ковен с тревогой переглянулись. Не следовало им ссориться при всех. Неосторожность и неосмотрительность чуть не довели их до беды.

Неловкое молчание затянулось. Лексиос поспешно вывел всех из неприятного положения.

– В замке по-прежнему кто-то шалит, какое уж тут спокойствие? – сыграл он.

– Вот и подмастерье Убар всем твердит, что это гарваф забрался внутрь Трилика, учинил все разрушения, сбежал, а теперь прячется в замке и пакостит.

Четверо друзей испуганно уставились в пол, чтобы ненароком не выдать тайну.

– С чего он взял? – наконец промямлил Ковен.

– Видел, как автоматоны по приказу Эркенбальды волокли останки Трилика к ней в мастерскую, и заметил полость внутри. По его словам, некое существовполне могло там поместиться.

Ошарашенный Ковен невольно обнажил клыки и зашипел.

– Убар просто любит быть в центре внимания, вот и выдумывает всякую ерунду, – невозмутимо возразила Сирения. – Чем слушать болтунов, лучше бы ты…

Она поспешно умолкла, заметив, как на пол легли две гигантские тени. Ксантос, спокойный и строгий, неслышно вошёл в зал.

– Начнём урок, – рыкнул он.

Брайна смерила брата ненавидящим взглядом.

Школяры послушно расселись по местам, магистр поднялся на резную, испещрённую рунами, окружностями и полукружьями кафедру.

Громадный тигр гордо возвышался над собранием учеников, а за его спиной светилось голубое подобие луны: все волшебные огни слетелись к нему и слились воедино. Остальная часть зала погрузилась в таинственный полумрак. В темноте кошачьи глаза горели особенно ярко. И ярче мерцали звёзды на витражах.

– В течение первой четверти мы с Говардом объясняли вам, как связаны хаос и магия.

Ковен вообще неплохо запоминал лекции, но всё, что касалось хаоса, особенно врезалось в память, поскольку эта тема его волновала. Затаив дыхание, школяр слушал о том, как их древние предки, фелиды, осваивали хаос, налаживали с ним связь, пока не научились черпать из него магическую силу. Даже вводный курс – казалось бы, самые общие сведения – пробуждал воображение. Многие века тому назад весь континент преобразился благодаря магии, возникшей из хаоса. Изменился рельеф, выросли невиданные растения, появились удивительные, неизвестные живые существа.

– Прежде чем перейти к новой теме, я хотел бы проверить, хорошо ли вы усвоили прежний материал и способны ли его анализировать.

Тигр начертил в воздухе магический круг. Звёзды на витражах внезапно увеличились. На самых верхних появились огромные планеты, парящие в космическом пространстве в непрестанном, но неуловимом для кошачьего взгляда движении.

– Проследим обратную связь. Что, по вашему мнению, способно влиять на хаос, вызывая всплески и импульсы? Что помимо хаоса влияет на магию и волшебство?

В ответ напряжённая тишина.

Все задумались, сосредоточились. На семинарах Говарда ученики молчали иначе, не хотели ляпнуть какую-нибудь беспримерную глупость, боясь его насмешек и оскорблений. Ксантос раздражительным не был, поэтому ему доверяли.

Ковен вспомнил о волшебной астролябии в книгохранилище.

– Может быть, звёзды? – неуверенно предположил он.

– Правильно, звёзды. Расположение созвездий, сочетание планет влияет на магическую ауру нашего мира. Точно так же две луны над нами управляют приливами. Когда комета Эрза приблизилась к континенту, хаос пробудился. Невидимые и нерасторжимые нити связывают звёзды и планеты между собой.

Иллюстрируя его слова, витражи вдруг покрылись запутанной сияющей золотой сетью, уловившей планеты и звёзды. Мерцающие блики замелькали по залу, расцвечивая шерсть кошек и котов.

Потом сеть исчезла, и зал погрузился во мрак.

– Кто или что кроме звёзд? Другие предположения?

Снова молчание и напряжённая работа мысли.

– Сверхъестественные существа? – сказала Адалина.

– Ещё один правильный ответ. Однако школярам ещё рано рассуждать о духовных сущностях, особенно о демонах. Могу вам сказать лишь немногое: вмешательство сверхъестественных существ вызывает кратковременное возмущение хаоса или, наоборот, мгновенное затишье. Магическая аура безусловно страдает, но это явления редкие и быстро поправимые.