На стене в круглой нише висели изящные часы с причудливыми украшениями. Все с тревогой уставились на них: до объявленного срока оставалось меньше часа!

– Разве вы не должны сообщить нам что-то ещё? – осведомился Ланн.

– Не должны, – с уверенностью ответил автоматон, тщательно и осторожно сворачивая свиток неуклюжими деревянными пальцами.

– В вашем свитке не указано, как именно попасть в этот зал Скреп?

– Нет, не указано.

– И где же он находится?

– В замке Каслкотц.

Автоматоны, позванивая, дружно развернулись и торжественно удалились с Насеста.

Ланн весь распушился от гнева.

– Красавчики! В этом их суть! Всегда одно и то же! – возмущался он.

Сочувствуя ему от всей души, его Зародыш Пипетка, похожий на камешек, поймала на лету и проглотила ночную бабочку.

В самом деле, как показывала практика, общаться с автоматонами отнюдь не легко. Порой рассерженным котам хотелось даже наброситься на них и свинтить парочку гаек в назидание. Но это бы не помогло. Ещё в первой четверти Эркенбальда лишила их последней творческой жилки и всяческой инициативы, отняв способность сплетничать и распускать слухи. Теперь они стали покорными безличными исполнителями кошачьей воли, рабами механиматики.

– Не бойтесь, в зал Скреп мы вас проводим, – поспешно вызвался снедаемый отчаянным любопытством подмастерье Убар.

Его поддержала Кора и ещё один сиамский кот, чьё длиннейшее имя из десяти слогов Ковен никак не мог запомнить.

Лексиос, вне себя от восторга и признательности, сначала сыграл нечто невразумительное, однако потом справился с собой.

– Вы так добры, словами не описать! – обратился он к Коре.

Её Зародыш, пухлый хомяк самого мрачного вида, неодобрительно засопел в ответ.

Ковен приблизился и дружелюбно боднул друга, ненавязчиво намекая: «Будь осторожен и тактичен, не нарушай её личных границ».

Благодарные школяры окружили подмастерьев и приготовились тронуться в путь.

– А ты почему стоишь в стороне? Идём с нами! – позвала Кора Дарезу.

Та оставалась в тёмном углу и поначалу сделала вид, будто её не слышала. Затем всё-таки процедила сквозь зубы:

– Я и без вас прекрасно отыщу зал Скреп.

Рыжая лесная кошка презрительно взмахнула хвостом и ушла в противоположном направлении, резко прервав неприятный ей диалог. Её несчастный измученный Зародыш, похожий на ёжика, взглянул на них тоскливо и обречённо.

– Нет, лучше она не становится, – вполголоса пробормотал Убар ей вслед.

– Она становится только хуже, – пожаловался Лексиос, играя на кантеле. – Во время Шамониоса Ковен и Брайна чуть не сгорели заживо по её вине.

– Если она не опомнится, её исключат из школы, – сурово проговорила Кора.

– За хамство и склочность не исключают, насколько мне известно, – возразила Сирения. – Во всяком случае, в распорядке замка Каслкотц и дополнительно в правилах этикета об этом не сказано ни слова.

– За хамство и склочность – нет. За высокомерие и обособленность – да.

Четверо друзей и горстка их товарищей, оказавшихся поблизости, удивлённо переглянулись.

– Когда нынешние мастера были ещёшколярами, одного из них выгнали поэтой самой причине, – зашептал Убар. – Он ни с кем не желал дружить, глядел на всех свысока, считал, подобно Дарезе, что во всём превосходит их. И действительно стал лучшим учеником. Самым лучшим. Не знаю, правда это или нет, но мне так рассказывали. Продаю за что купил. Однако в замке Каслкотц нас приучают к сотрудничеству и сплочённости. Кот не вписался в коллектив, и его исключили!

– А если ты просто застенчива и необщительна? – забеспокоилась Сирения.

Ковену тоже вдруг стало не по себе. О популярности в коллективе он никогда и не мечтал, сходился с другими с большим трудом, так что…

– Тебе исключение не грозит, – заверила Кора. – Между спесью и застенчивостью пролегает глубокая пропасть.

Покинув Насест, школяры шли по коридорам замка небольшими группками следом за подмастерьями, а также Ковеном, Лексиосом, Сиренией и Брайной.

Бродячие жаровни, известные ленивицы, пользуясь ночным затишьем, мирно прикорнули в нишах и просто возле стен на полу. Все они изображали крайнюю усталость и изнеможение. Поэтому не спешили вскочить и согреть проходящих мимо котов и кошек, хотя те заметно зябли и нуждались в тепле угольков. Наоборот, поджимали ножки и присыпали угли пеплом, чтобы их лишний раз не тревожили.

– Постойте-ка! – вдруг воскликнула Брайна удивлённо. – А мастера здесь откуда взялись?

В самом деле, к их небольшой процессии присоединились самые старшие ученики, прежде с ними не общавшиеся.

Школяры и подмастерья постоянно пересекались. Во-первых, те и другие спали в гнёздах на Насесте, хотя и на разных этажах. Во-вторых, занятия у них часто проходили в соседних аудиториях, они встречались во время перемен в коридорах, в столовой и в большом зале.

А вот встретить мастера в замке для школяра – большая удача. Первогодки объясняли их замкнутость повышенной сложностью программы. Должно быть, мастера, перегруженные теоретическими и практическими занятиями, не поднимали голов от учебников и не покидали отведённого им крыла.

Однако истинной причины обособленности мастеров не знал ни один школяр. Друг от друга их отделяло два долгих года. С точки зрения умудрённых опытом котов – не так уж много. Для Ковена и его товарищей, восторженных наивных новичков, – целая жизнь.

Чтобы распознать мастеров, вовсе не нужно искать светящийся знак на их правом ухе. Достаточно просто к ним присмотреться. Любой позавидовал бы их спокойной уверенности в себе.

– Добрый вечер, Аннук! – приветствовал Убар абиссинскую кошку с персиковым оттенком шерсти, что неторопливо шла рядом с ними.

Её горделивая осанка и грациозные движения внушили Ковену непреодолимую робость, словно он оказался рядом с пантерой Илленой. Таким же изяществом отличался и её Зародыш, похожий на маленькую лисичку.

– А, Убар, – кивнула она с холодком. – Что ты здесь делаешь, позволь спросить?

Подмастерье ничуть не смутился. Впрочем, он не терялся никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Мы провожаем школяров, – радостно, как ни в чём не бывало, ответил он. – Бедняги не знают, где находится зал Скреп.

Аннук насмешливо прищурилась.

– И твоё всем известное любопытство тут совсем ни при чём, так ведь?

– О чём ты? Ни в коем случае! Да я и вообще не любопытен!

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Ладно! Ты меня раскусила! Сознаюсь! Ночное появление автоматонов меня заинтриговало. Так, самую малость. По-твоему, лучше было оставить несмышлёнышей на произвол судьбы? Пусть заблудятся и опоздают… Вы-то зачем пошли с нами?

– Мы тоже направляемся в зал Скреп. Орден Благого Знания осчастливил и нас приглашением.

– Ты почему-то не выглядишь особенно счастливой.

Аннук, погружённая в свои мысли, машинально ответила на ходу:

– Мы осваивали очень сложное заклинание, чтобы исследовать Заоблачные Выси. Сегодня удивительное расположение звёзд, как нельзя более благоприятное… А тут вдруг…

Внезапно она умолкла, осознав, что говорит и кому.

– С тобой нельзя делиться такими тайнами, ты всего лишь подмастерье.

«Хитрец! – восхитился Ковен. – Убар располагает собеседника к себе, усыпляет бдительность и выуживает секреты один за другим».

«Вот откуда у него столько ценных сведений. Неудивительно, он такой симпатяга, необидчивый и незлой», – поддержал его Черномордик.

От природы стеснительный и застенчивый, Ковен восхищался обаятельными балагурами, что находят особый подход к любому и не лезут за словом в карман.

– Мне можно доверять. Рассказывай, не стесняйся, – попытался успокоить Аннук Убар.

– Тебе-то как раз доверять вообще нельзя! Ты самый болтливый из всех подмастерьев, каких я когда-либо знала.

– Постой, не вгоняй меня в краску, мне уже стыдно. Орден Благого Знания среди ночи пригласил школяров и мастеров в зал Скреп, позабыв о подмастерьях… Странно… Что бы это значило?