Глоток холодной воды из неё облегчил дыхание и успокоил жжение в желудке.

Продукты Ника нашла в плотном коробе с завязанной крышкой. Хлеб, сыр, колбаса, масло, пирог с мясом. Негусто, но достаточно, чтобы не умереть от голода.

Ника положила в короб чашку, нож, разделочную доску, взяла подсвечник и вернулась в гостиную.

Адриан в застёгнутой на все пуговицы рубашке мрачно смотрел на зашторенную картину, висевшую у окна. Его внимание привлекла мелькнувшая на полу подвижная тень. Подняв брови, он проводил взглядом бегущую мышь, прямиком свернувшую под ноги вышедшей из кухни Руз. Стрельнув глазами на соседку, сжался в ожидании истеричного визга. Остановил взор на коробе в её руках, мигом представив, как разлетятся во все стороны колбаса, сыр и что там есть ещё.

Ника тоже заметила метнувшуюся ей под ноги тень. Мелкий грызун? Неудивительно! В доме холодно и голодно, вот и не сидится мышке в норке.

— Тебе не грозит нашествие грызунов. На твоей кухне хоть шаром покати, — сказала с улыбкой, проводив взором беглянку.

Поставила на стол короб. Умилилась:

— Ишь, какая шустрая спортивная мышка. Не иначе, пробегом здесь, в наш дом бежит, где сытно и тепло, — поставила чашку, любуясь ею.

Кэптен с изумлением посмотрел на чашку, затем на соседку.

Посмотрел настолько задумчиво и пугающе странно, что Ника поспешила переменить тему.

— И это вся еда? Тебе никто не готовит? — сказала бодро, доставая съестные припасы. — Хочешь, я скажу Хенни, чтобы она готовила и приносила тебе хотя бы обед?

Ван дер Меер качнул головой:

— В полдень придёт прислуга. Будет убирать в доме и готовить.

Поглядывая на Адриана, Ника нарезала сыр. Разговорить хозяина дома и закрепить достигнутый результат не получалось. Мужчина думал о чём-то своём.

Ника подавила вздох: сделает соседу бутерброд и уйдёт. Уходить не хотелось, но близок рассвет.

У неё слипались веки. Хватило несколько глотков спиртного, чтобы она почувствовала себя смертельно уставшей. От медленно наплывающего хмельного тумана слегка кружилась голова. Напряжение хоть и схлынуло, но в душе подняла голову пугающая пустота.

— Ешь, — подвинула она кэптену доску, на которой лежали три бутерброда. Взяла один. — Жаль, нельзя приготовить чай. Тебе бы попить горячего, а не… — жуя, кивнула на графин.

— Ты сильно изменилась, — сказал Адриан, не прикасаясь к угощению. — Перестала бояться крови и мышей, научилась плавать и пить можжевеловку. Кто научил тебя плавать, Руз? Ты боялась не то что войти в воду, а даже смотреть на неё. А мыши? Прежняя Руз уже стояла бы на столе и во весь голос вопила от страха. Прежняя Руз никогда бы не вошла в мой дом, не испросив позволения. Что с тобой стало, Руз?

В вопросительном ожидании он поднял на неё глаза. Медленным взором прошёлся по её лицу, раздувшимся тонким крыльям носа, дрогнувшим припухшим губам, задрожавшему подбородку. Серо-голубые глаза соседки наполнились слезами и стали похожи на звёзды — яркие и непостижимо далёкие.

По телу Ники прошлась ледяная позёмка. Несмотря на хмель, в мыслях прояснилось. Весёлый настрой сменился глухой тоской и отчаяньем безысходности. Пока она старалась помочь кэптену, отвлекала его от мрачных мыслей, он изучал её как подопытную мышь!

Захотелось домой, хоть и в чужой дом, умыться ледяной водой, забиться под одеяло, уткнуться лицом в подушку и выплакаться на несколько лет вперёд… до колик в животе, до боли в груди, до помутнения рассудка.

Ника промокнула пальцем уголки глаз, выпрямилась и, волнуясь, ответила:

— Часто причины наших страхов пустые и надуманные. Они пройдут, лишь следует понять природу их появления. Прошло три года. Долгих три года. Я выросла, Ван дер Меер.

— Руз, я тебя спросил не о Якубусе.

— О чём тогда? — замерло сердце.

Нехорошее предчувствие кольнуло в затылок. Недавняя рана дала о себе знать. От влажных волос под чепцом зудела разгорячённая кожа. Ника поддела пальцем край головного убора и почесала висок.

— Почему ты предала меня? — глухой голос мужчины врезался под дых, сбив дыхание. — Почему подделала мой почерк? Мне всегда казалось, что именно от тебя я никогда не получу удар в спину. Руз, почему ты?

Ника глянула в его глаза и опустила свои.

По сердцу острым клинком резанули боль, обречённость и невыносимая тоска, схожая с предсмертной тоской, которую Ника видела в глазах умирающего Ромки Грачёва. Снова не хватало воздуха.

Ника села на сиденье стула, затем встала. Могла тотчас уйти, не утруждая себя ответом, не ждать, когда ей укажут на дверь, но… пусть знает.

— Якубус сказал, что Анника ждёт ребёнка. Твоего наследника. Сказал, что вдовье пособие нищенское, и ребёнок не должен родиться в нищете. Твой отец умер раньше и не знал о внуке… или внучке.

— Якубус солгал тебе. Я не видел Аннику три года.

— Я не знала об этом, — вскинула она на него полные безмолвного отчаянья глаза. — Я поверила ему.

Ван дер Меер мотнул головой и потянулся к графину.

Узкое горлышко звякнуло о край хрустального стакана.

Адриан отпил из него:

— Я всегда говорил тебе, соседка, что у тебя красивый почерк. Тебе бы галантные письма кавалерам сочинять или книги переписывать, а не… — допил можжевеловку.

Ника посмотрела на него с мученическим выражением. Сдерживаясь от желания разрыдаться, всхлипнула:

— Прости меня… Я хотела помочь твоей жене, твоему ребёнку. Он — частица тебя. Хотела как лучше.

Кэптен отрицательно качнул головой:

— Иуда твой брат… Если бы он не достал кинжал и не ранил меня… — будто не услышал её слов.

— Ты бы его спас, я знаю, — порывистый вздох Ники походил на всхлип. — Он всё равно убил бы тебя, потом и меня. Ты не виноват в его смерти. Это я спланировала его убийство и, если бы у меня хватило сил, довела бы начатое до конца. В живых должен был остаться один из нас.

Верила, что Адриан до последнего думал, что можно что-то изменить. Он не хотел убивать пусть и бывшего, но друга детства.

— Откуда ты взялся? Почему вмешался? — недовольно спросила она.

— Я видел, что ты не пошла домой.

— Любопытный, да? — вздёрнула подбородок, сжимая чашку, рискуя раздавить тонкий фарфор.

— Догадливый.

— Сдашь меня?

— Уйди, Руз, и больше не приходи.

— А как же долг?

— Договор в силе. Пять дней, — напомнил он, вытянув ладонь с растопыренными пальцами. — Пять.

Она не ответила. Уходила молча, сжимая в руке голубую чашку. Надежда на прощение Ван дер Меера сбежала, как та голодная мышь. Ника была уверена, что утром ключи соседа не будут на прежних местах. Доступ в его сердце уже на замке — огромном, пудовом, амбарном.

— Ты слишком быстро выросла, соседка, — донёс до неё сквозняк то ли полустон, то ли полувздох.

Какой бы усталой и разбитой Ника ни была, а пока шла к двери дома Ван Вербумов, успела и поплакать, и себя пожалеть, и кэптена поругать.

Неожиданно с удивлением вспомнила, что в горячке происходящих событий упустила важный момент: у Ван дер Меера есть законная жена, на поиски которой он собирается поехать. Если они встретятся, то сосед вернётся домой не один. Что примирение супругов состоится, Ника не сомневалась.

Адриан женился по любви и, кто знает, какую слезливую и душещипательную историю расскажет ему предприимчивая жена, чтобы вернуть его доверие? Кто сможет опровергнуть или поставить под сомнение искренность и правдивость её слов?

«Уж Анника постарается на славу!» — была уверена Ника.

То ли об изворотливости жены кэптена ей подсказала Руз, то ли сама желала видеть её лицемерной и лживой, но не думала о ней как о глупой. Дурой будет та женщина, которая откажется от такого мужчины. Если только Анника, став вдовой, не пустилась во все тяжкие и в самом деле не беременная.

Такой вариант развития событий Нике понравился. В предвкушении она усмехнулась своим мыслям и продолжила мечтать: «Будет идеально, если при этом отпадёт вопрос с долгом. Не могла же блудливая Анника промотать все деньги за четыре месяца? Сколько она успела потратить, в том числе заплатив за услугу Якубусу? Наверняка не всё! Ван дер Меер обязательно вернёт в банк бо́льшую часть своих денег».