Торопилась как могла.

Зябла. Дрожала мелко и противно и от прохладной воды, и от спешки, и от сковавшего тело внутреннего нервного напряжения.

Затаив дыхание, прислушивалась к малейшему звуку в доме. В висках отдавалось болезненное биение неугомонного пульса.

В голову лезли дурацкие мысли. Казалось, стукнет входная дверь и войдёт мокрый и взбешённый Якоб. Чем закончится с ним встреча, Ника придумывать не стала — всё, нет больше домашнего тирана, сгинул. Туда ему и дорога!

Первой она разбудила госпожу Маргрит.

— Идёмте в постель, — тронула её за холодную руку.

Мама спросонья захлопала глазами и непонимающе уставилась на дочь.

— Вы заснули, пока я читала Библию, — тихо сказала Ника.

Понадобилось полминуты, чтобы женщина немного отошла ото сна:

— Якоб где? — первым делом спросила она, оглядываясь по сторонам. Заохала, вставая, растирая поясницу.

— На службе, — ответила Ника обыденно.

Крепко ухватившись за предложенную руку дочери, госпожа Ма поискала глазами Хенни:

— Где эта криворукая? Просила же её натереть мне спину.

— Я скажу ей, — закрыла Ника собой обзор гостиной.

Проводила женщину к шкафу-кровати с разобранной постелью.

Госпожа Маргрит задержала взгляд на чепце дочери:

— Ты уже уходишь?

— Да. Думаю, управлюсь быстро.

— Я подожду тебя, — мама еле шевелила губами. Спала на ходу.

— Разумеется.

Ника помогла ей снять платье и уложила в постель.

— Не задёргивай полог, — удержала женщина руку дочери. Зевнула, прикрыв рот ладонью. — Что-то совсем меня разморило.

Не успела её голова коснуться подушки, как послышалось сонное сопение.

Ника задёрнула полог и подступила к Хенни. На чердак её проводить она точно не сможет. Оставить спать на стуле? Пожалуй. Упадёт, проснётся и уйдёт спать к себе.

Ника сняла со спинки стула кафтан Ван дер Меера. Прижала к себе. Спрятать его или вернуть ему уже сейчас? Почему нет? Отдаст в руки и уйдёт, не проронив ни слова. Конечно, можно одёжку надёжно спрятать, но… не нужно. До дома соседа два шага.

Если в окнах не будет света, она уйдёт, в дом ломиться не станет.

Если ей не откроют, просить впустить не станет. Уйдёт.

Если…

Ника решительно взяла кафтан и вышла во внутренний дворик.

Ноги несли сами. Легко, словно по воздуху. Однако калитка у соседа неожиданно оказалась закрытой на внутренний замок.

«Не вопрос», — усмехнулась Ника. Поднявшись на носочки, безошибочно дотянулась до нужного выступа в каменной кладке ограждения. Ключ нащупала с первого раза, будто забирала его оттуда по несколько раз в день.

Обратила внимание, что действует без подсказок Руз — тело двигается в нужном направлении, руки делают привычные движения.

«Для начала неплохо», — вдохновилась она.

Двор Ван дер Меера встретил унылым запустением. Намного больше, чем у них, он был донельзя запущен. Даже в темноте видно, что когда-то красивый и ухоженный сад с уютной ажурной беседкой, плодовыми деревьями, виноградником, кустами акации и сирени забит поникшей прошлогодней сорной травой.

Удивительно, но дверь в дом со стороны двора кэптен на ночь не закрыл.

Впрочем, Ника знала, где лежит ключ и от этого входа.

Как же недопустимо много знала Руз!

Знала всегда.

Ей позволяли знать. В основе отношений между семьями лежали многолетняя дружба и доверие.

Ника была уверена, что члены семьи Ван дер Меера также знали, как в случае необходимости войти в дом соседей.

Якубус сказал сестре выйти в заднюю дверь и оставить её открытой. Был уверен, что Адриан уберёт все ключи.

Не убрал.

Войти без приглашения Ника не решилась. Она заглянула в низкое узкое окошко. Различив сквозь слой пыли вспышку слабого света в гостиной, постучала в дверь негромко, но настойчиво: раз, другой, третий.

Нерешительно топталась на месте, мяла в руках кафтан. Ван дер Меер не слышит стука или не желает впустить ночного гостя?

Догадался, что пришла проблемная соседка? Кто же ещё в такой-то час?

Оставить кафтан под дверью и уйти?

Что-то мешало развернуться и бросить, показавшуюся глупой затею. Вспомнился согнувшийся Адриан, его неуверенная шаткая походка.

«Что-то не так», — сжалось сердце. Быть может, Ван дер Мееру нужна помощь? Уж не ранен ли он?

Одно предположение нелепее другого пронеслись в голове, словно рой растревоженных пчёл. Страх ядом растёкся по венам, на теле выступил холодный липкий пот. От охватившей слабости зашатало.

Не терпелось войти. Ника одним глазком взглянет на мужчину, убедится, что с ним всё в порядке, и уйдёт. На очередную грубость напрашиваться не станет.

— Всё будет хорошо. Кэптен всего лишь устал, — шептала как заклинание, бесшумно открывая легко поддавшуюся дверь.

В глубине дома горели свечи. Отблеск света яркой жёлтой дрожащей полосой ложился на мраморный пол. Тянуло сквозняком. В покоях давно не топили камины.

Ника зябко поёжилась и посмотрела по сторонам. Она знала куда идти.

С этой стороны особняка находились кладовые, бытовые помещения и обогреваемые комнаты для наёмного персонала. Слуги Ван дер Мееров не ютились в каморках на чердаке, не мёрзли зимой. Работать в доме одной из самых богатых и щедрых семей Зволле было престижно.

Ника остановилась в дверном проёме гостиной.

Ван дер Меер сидел к ней спиной в кресле у стола с вытянутой босой больной ногой. Согнувшись и неуклюже вывернувшись, на второй ноге под коленом сзади осторожно промокал кровоточившую рану. Подвёрнутая штанина широких холщовых штанов открывала крепкую мускулистую ногу, покрытую тёмными волосками. Застёгнутая на две пуговицы рубашка с закатанными рукавами натянулась на спине и покатых плечах.

На столе перед мужчиной лежали смятые обрывки белой ткани, стояли наполовину пустой хрустальный графин с тёмной жидкостью и пустой стакан. Поодаль — перевёрнутая, будто брошенная в сердцах шкатулка Ники с выпавшими из неё золотыми монетами. На краю стола — открытая коробка с пузырьками и небольшими коробочками. На полу у кресла валялись смятые, пропитанные коричневой влагой куски полотна, лежала трость.

Силой воли Ника усмирила желание Руз тотчас броситься к раненому. Втянула воздух носом. От резкого густого запаха спиртного запершило в горле. Ника не сдержалась, чихнула, еле успев прикрыть рот ладонью.

Ван дер Меер не вздрогнул от неожиданности, не обернулся.

Ника не удивилась — он знал, кто стоит в дверях. Он не мог не слышать гулкого эха шагов незваной гостьи. Она не пряталась, не шла на цыпочках, не кралась.

— Зачем пришла? — услышала недовольный голос кэптена.

— Принесла твой кафтан.

Ника подошла к столу, выдвинула ближайший к хозяину стул и повесила кафтан на его спинку. Бегло осмотрела знакомую обстановку гостиной. За три долгих года в ней почти ничего не изменилось.

Зеркала… Со стен сняты зеркала. Именно это и бросилось в глаза при беглом осмотре гостиной. Большие, в богатых рамах, они висели на каждой стене.

Большой дом был обставлен согласно статусу его владельца. На полу уложена светло-коричневая и бежевая мраморная плитка с симметричным узором.

На стенах… Ника присмотрелась — тиснёные кожаные обои³¹ с изумительным растительным рисунком в сочетании коричневого, бледно-розового и фисташкового цветов. Трудоёмкие в исполнении и, без сомнения, ужасно дорогие. Ни о чём подобном Ника никогда не слышала и не видела в своей прежней жизни.

Картины завешены шторками³². О ценности полотен, скрытых от любопытных глаз, можно было лишь догадываться.

У окна клавесин³³. Ника видела похожие на картинах малых голландцев. Пальцы непроизвольно сделали перебор. Руз умела играть на инструменте, но в доме Ван Вербумов клавесина не было.

Остальная мебель, несмотря на однотипный дизайн за исключением незначительных деталей, отличалась от мебели в доме Ван Вербумов материалом изготовления. Была богаче, объёмнее, комфортнее.