— Вы непослушная дочь, госпожа Руз. Ваша мать будет вами недовольна, — сказал он серьёзно, с лёгкой тенью разочарования.

«Всё-таки слышал», — беспокойно застучало сердце Ники. Слышал, как мать уговаривает дочь заболтать гостя, отвлечь, возможно, увлечь. Бесчестно и бессовестно.

Она взглянула на хозяйку дома, которая притихла. Не поворачивая голову в их сторону, прислушивалась к разговору.

«Пусть слушает!» — мстительно подумала Ника. Её оплошность. Говорила бы тише, не пришлось бы сейчас краснеть от неудобства. Она вздёрнула подбородок, посмотрела на гостя в упор и с вызовом спросила:

— Вам нравится, когда вам лгут в глаза? Вы ведь не настолько слепы, чтобы не замечать неискренности и лести.

— Увы, дорогая госпожа Руз, вижу и неискренность, и низкопоклонство распознать могу, — кивнул понимающе. — Скажу вам больше — угодливое восхваление люблю. В моём преклонном возрасте любого рода внимание со стороны молоденькой прелестной девицы крайне приятно.

Господин Ван Ромпей положил нож около тарелки:

— К моему великому сожалению, мне нечем увлечь столь юное создание, как вы, чтобы почувствовать себя увереннее и выглядеть в ваших глазах выгоднее.

Ника с повышенным вниманием прислушивалась к витиеватой речи банкира и ощущала себя странно. Прелестное юное создание? Это о ней он говорит?

Господин Геррит ван Ромпей с терпеливым ожиданием заглядывал в её лицо, а она не понимала, к кому он обращается.

Она всё ещё не могла сориентироваться в новой жизни, не могла найти в ней своего места. Ощущала себя прежней Никой: смотрела на окружающее глазами Ники, думала как Ника, поступала как Ника. От Руз ей достались привлекательная внешность и мать с братом в нагрузку. Они ждут от неё поступков прежней дочери и сестры.

Банкир присматривался к собеседнице с особым интересом. Она его не чуралась. Задумчивым взглядом скользила по его морщинистому лицу, крупному носу, тонким губам, редким спутанным волосам. Ему пришлись по душе её бесхитростность и прямота, и это было заметно.

Не привыкшая к мужскому вниманию, Ника никогда не испытывала ничего подобного. Пусть сидевший напротив неё мужчина годился ей в деды, но его желание понравиться ей оказалось приятным. Его слова падали на душу целебным бальзамом; кружилась голова.

Молчание затягивалось.

Стало слышно тяжёлое, прерывистое дыхание господина губернатора.

Госпожа Маргрит надавила ногой на носок туфли дочери и Ника очнулась:

— У вас богатый жизненный опыт, господин Ван Ромпей. Вы много видели в жизни и испытали. Общение с вами должно быть не только интересным, но и полезным. У вас есть ответы на все вопросы. Это неоценимо.

— Ответы на все вопросы? Невозможно знать всё, госпожа Руз, — он улыбнулся плотно сжатыми губами. — Мне показалось или вы мне льстите?

Ника неопределённо пожала плечами:

— Если только чуть-чуть.

Банкир подался к ней, упёрся ладонями в столешницу и сказал:

— Удивите меня, госпожа Руз, и я сделаю то, о чём вы попросите.

— Не поняла, — вырвалось у Ники. Она свела брови над переносицей.

— Если вы готовите столь же вкусно, как и красивы, то я призна́ю, что вам есть чем меня сразить.

Мама снова наступила Нике на носок туфли и еле слышно прошептала:

— Пирог.

Банкир усмехнулся:

— Госпожа Руз, предложите мне блюдо, приготовленное вашими ручками.

Запрокинув голову, Ника тихо рассмеялась:

— Мне нечем вас удивить, господин Ван Ромпей. На этом столе нет ничего, приготовленного моими руками. Но я не безнадёжна. Уверена, что торт Медовик в моём исполнении пришёлся бы по вкусу не одному сладкоежке. Но вы, как я понимаю, сладкого не любите.

— Почему вы так решили? — вскинул он мохнатые брови и уставился на её улыбающийся рот.

— В моём представлении мужчины, которые любят сладкое, выглядят иначе, — охотно ответила она. — У них есть избыточный вес, со временем они теряют физическую форму, становятся женоподобными. Также они подвержены различного рода заболеваниям и излишне чувствительны. У них замечена повышенная склонность к потреблению алкоголя.

В напряжённой тишине со стороны Якоба послышался звон.

Все дружно посмотрели в его сторону.

Собираясь налить в бокал вина, Якоб резко передумал. Вздёрнул брови и положил на свою тарелку утиную грудку, запечённую в медовом соусе, добавил янтарной рассыпчатой рисовой каши.

Губернатор достал клетчатый платок и вытер вспотевший лоб.

Мама снова наступила Нике на носок туфли — больно и неприятно. Конечно, не на такого рода развлекательную беседу она рассчитывала, но… сама виновата.

Ника посмотрела на неё с недовольством и госпожа Ма вымучено улыбнулась:

— Ешь, дорогая, ешь, — положила ей на тарелку кусок фруктового пирога, оказавшегося с начинкой из слив и орехов. Затыкала рот непослушной дочери, недобро глядя в её глаза.

— Спасибо, — слащаво ответила Ника и поспешила исправить положение. — Нельзя осуждать наших мужчин за тягу к сладкому. Оно вызывает прилив сил и улучшает настроение. Наши мужчины должны быть сильными и не сдаваться. Они трудятся, не зная отдыха. Ведь на них возложена большая ответственность за содержание и обеспечение семьи. Согласитесь, нет ничего лучше, чем ранним утром выпить чашечку горячего сладкого шоколада.

«Исправила положение, называется. Не беседа, а реклама горячего шоколада», — Ника улыбнулась банкиру той улыбкой, какая очень шла Руз. Она, что, флиртует с ним?!

— Вот да! — воскликнул господин губернатор. — Пора улучшить настроение, выпить можжевеловки и закусить сладким пирогом, — он громко рассмеялся, звеня хрустальным графином, наливая себе, госпоже Маргрит, соседу-банкиру и красноречивой находчивой девице.

Ника посмотрела на Якоба. Он ел, запивая мясо пивом. Перехватив взгляд сестры, подмигнул и кивнул: так, сестрёнка, всё так, давай, заговаривай зубы старцу дальше. Вон, как он внимательно тебя слушает.

Банкир осмотрел ближайшие к нему блюда, что не осталось незамеченным мамой:

— Смею предложить вам утку, томлёную в сливочном масле с сыром или вы желаете отведать утиную грудку в медовом соусе?

Ника сочла нужным продолжить:

— Что примечательно, господин Ван Ромпей, так это то, что стоит мужчине отказаться от потребления сладкого, его организм возвращается к нормальным показаниям. Так что… — она замолчала и принялась есть фруктовый пирог — ложкой с помощью ножа.

Кроме бесед об искусстве, она без конца могла говорить о способах похудения. Подбирая для себя диету, читала научные статьи о связи количества и частоты потребляемых сладких продуктов с показателями психического состояния.

Банкир поблагодарил госпожу Маргрит и обратил внимание, как ест его собеседница — аккуратно, не спеша:

— Вы правы, госпожа Руз, я не ем сладости, но не потому, что не люблю. От них у меня колики. Мы с вами отклонились от главной темы разговора, — замолчал. Перехватив настороженный девичий взор, спросил: — Зачем я здесь?

Фраза прозвучала громко и строго.

Воцарилось молчание.

Первым его нарушила госпожа Маргрит — послышался её вздох-всхлип.

Эстафету принял господин губернатор: приглушённо кашлянул и засопел.

Со стороны Якоба не раздавалось ни звука.

Продолжая есть, Ника спокойно ответила:

— Чтобы дать Якубусу кредит под возможно низкие проценты.

Считая мероприятие провальным, она не боялась ни гнева Якоба, ни недовольства мамы. Жаль было денег, потраченных на дорогие продукты. Стол ломился от угощений в то время как семья нуждалась в деньгах. Сколько можно было прожить на них дней, недель, месяцев?

Не хотелось думать, что продукты куплены за деньги, которыми рассчитался с Якобом заимодавец-мерзавец. Значит, куплены, благодаря искусно подделанной подписи на договоре займа. Подделанной её рукой.

Банкир расслаблено откинулся на спинку стула:

— Признаюсь, ваш ответ несколько меня озадачил.

— Не лукавьте, господин Ван Ромпей. Разве вы не этого ждали? — Ника вскинула на него дерзкие глаза. — На прямой вопрос я дала прямой ответ.