Мгновенно успокаиваясь, Пит со слезами в голосе пробормотал:

— Ну, не мог же я их бросить… Их жы жа-а-а-алко…

— Иди спать, пьянь, — отправил зельевар. Да, каким бы ни был этот Питер продуманным и изворотливым, от Анны Николаевны в нём оставалось достаточно, например, вот эта неуместная жалостливость к убогим. 

А рагу, несмотря на состояние повара, оказалось вкусным.

Ночевать Снейпу пришлось в комнате матери, изредка просыпаясь от храпа Долохова или невнятных ругательств Билла Уизли, для которого ванна оказалась коротковатой. 

Утром, перемалывая мельничкой кофе, зельевар заметил Билла, растрепанного и помятого, который крался вниз по лестнице. 

— Уизли, если очень стыдно, мог аппарировать из ванной. 

— Снейп. А где? 

— У меня дома. Остальные ещё спят. Кофе будешь? 

Билл отрицательно мотнул головой, с любопытством оглядел сияющую кухню, зельевара в халате, втянул носом аромат свежемолотых зёрен. И внезапно сообщил: 

— Твой сосед странный.

— Он после пыток головой тронулся, — просветил Снейп. 

— Нет, я раньше думал, что он гад, предатель. А он оказался… нормальным. В других обстоятельствах я бы хотел иметь такого друга… 

— Уизли. Ты тоже головой тронулся? С каких пор ты мечтаешь дружить с пожирателями? Если не будешь кофе — проваливай. 

Билл ухмыльнулся, хлопнул дверью и со ступенек аппарировал, сохраняя этим видимость вежливости. 

Ещё через полчаса вниз спустился широко зевающий Антонин. Снейп в это время уже допил кофе и читал "Ежедневный пророк". 

— М-м-м… Кофе, — принюхавшись, довольно оскалился пожиратель. 

— Холодный. 

Долохов одним движением палочки заставил порцию кофе в турке вскипеть. 

— Варвар, — скривившись, припечатал зельевар. — Проще было сварить свежий, чем так издеваться…

— Я ещё и пиццу, разогретую в микроволновке, в вокзальных буфетах покупаю. Но откуда тебе знать, что это такое.

— Это гадость, — пояснил Питер, заползая в кухню и устраиваясь на стуле. Похоже, Петтигрю ещё не проснулся до конца. 

— Пит! — Долохов почему-то обрадовался, перешёл на русский и зачастил, размахивая руками, с риском разбрызгать кофе по всей кухне. 

— Помедленнее, я не могу думать так быстро, — зевнул Питер. — И Антонин Севастьянович, прошу, прекрати пачкать стол. 

— Ты представляешь, этот мелкий крысёныш мне читал Хайяма на русском! — Восхищенно указал Долохов на Питера. 

— Почему нет? Это несчастные четверостишия, в которых основная тема — радость жизни, бухло и девчонки, — пожал плечами Петтигрю.

— Я Хайяма и на английском не знаю, — ответил Снейп. 

— Это потому, что ты ограниченный, — сообщил ему Долохов, будто это очевидно.

— У меня узкая сфера интересов. И стихи в неё не входят, — скривившись, ответил зельевар. 

Долохов хохотнул, длинно и витиевато ответил. 

— Что он сказал?

— Если выбросить нецензурную брань, он промолчал… — Пробубнил Питер. — Но общий смысл — он с тобой не согласен. 

Снейп ощущал, что его утро какое-то чересчур странное. И кто бы мог подумать, что Долохов любитель поэзии. 

— Мужики, а чего у вас перекусить есть? — Поинтересовался Тони, который, похоже, уже чувствовал себя, как дома. 

— Рагу. Холодное, — сообщил Снейп. 

— Тарелку! — Одновременно с ним приказал Питер, заметив, как Долохов собирается запустить ложку прямо в котелок. 

Гость снова хмыкнул, но достал приборы, принимаясь за еду. 

— Вкусно! Моя матушка так готовила! — Попробовав пару ложек, заявил он. — Кто стряпал? 

— Пьяный Питер, поэтому затрудняюсь сказать, что и в каких пропорциях там намешано. 

— Дурак ты, Снейп! — Возмущенно взмахнул рукой Тони. 

— Я попросил бы без оскорблений… 

— Длина языка примерно пропорциональна ширине души, — философски отметил Питер, который продолжал подрёмывать, покачиваясь на краю стула, и только изредка присоединялся к беседе. Северус вздохнул, сполоснул турку и принялся варить свежую порцию кофе. 

— Хорошо у вас, спокойно, — доедая вторую порцию рагу, довольно кивнул Долохов. 

— Приходи в день стирки, будет беспокойно. 

— А когда у вас стирка? 

— Когда Питеру вздумается, то есть, каждый день, — уныло протянул зельевар. 

Долохов принялся хохотать, а после выдал что-то на русском. 

— А за "жёнушку" я приму звероформу и обгрызу тебе лицо, — проворчал Питер, благодарно опуская нос в чашку с кофе, которую поставил перед ним зельевар. — Спасибо, Снейп. Ты прямо волшебник…

Тони принялся ржать ещё сильнее, и не успокаивался даже тогда, когда удалялся прочь от дома по заросшей тропинке. 

— Кретинский идиот, — обругал его Питер. — И тарелку за собой не помыл. 

— Меня сейчас больше интересует не тарелка… — Зловеще протянул зельевар, складывая руки на груди. — Мне интересны два вопроса — как Уизли вас узнал и что это вообще за эскапада? Никогда не поверю, Петтигрю, что вы ввязались в эту переделку из любви к попойкам.

— Билли узнал меня, потому что так было нужно. А вот насчет второго вопроса, — Питер откинулся на спинку стула, отсутствующим взглядом рассматривая что-то на стене перед собой. — Со вторым всё сложнее… Мне сильно повезло, что собутыльниками оказались именно старший Уизли и Долохов. 

— Какое сказочное везение.

— Дело не в везении. Тони за мной следил. Не знаю, по приказу Томушки или по собственному почину. Так что нужно было найти дополнительно Уилли и показаться ему на глаза. Это была самая неопределённая часть плана… 

— Все равно не улавливаю мысли.

— Так я пока ничего не говорил, — Питер прищурился, кидая на собеседника пристальный взгляд. — Антонин Севастьянович, чтобы вы знали, таскается с Томушкой давно, и занимались они грязными делишками по всему миру. В том числе в арсенале у Тони имеются… любопытные навыки. В частности, медвежатника… 

— Кого? — Снейп удивился. Он знал, что Тони азартный, но охотиться на медведей…

— Мда, как всё запущено. Медвежатник, он же взломщик сейфов. А Билли Уизли у нас ликвидатор заклятий. И когда эти двое, хорошенько выпив, зацепились языками… Мне оставалось только запоминать. 

— Вы что, собираетесь ограбить "Гринготтс"? — Зельевар ощутил, как у него на голове зашевелились волосы. Что же помнит Петтигрю? 

— Это не я собираюсь, это вам нужно, — спокойно пожал плечами Питер. — Пусть я и не знаю, зачем. И, вспоминая дела пятилетней давности, Томушке вполне удалось пробраться в хранилище. Хоть он и не смог ничего украсть. 

— Откуда вы знаете… что мне нужно в хранилище? — Едва шевеля губами, пробормотал зельевар. 

— Я уже говорил — после травмы у меня в голове образовалось… то самое рагу, которое так пришлось по душе Тони. Я не знаю, что думать, я не знаю, кому верить. Единственное, в чем уверен — вам я верить могу. И ещё знаю, что вам нужно пробраться в банк.

— Как вы… легко об этом говорите. 

— Я внимательно слушал. И в "Гринготтсе" тоже есть вентиляция. Через которую вполне может пробраться сурок… 

— А ещё стоит защита от анимагов, — нахмурился Снейп.

— Она на каждом уважающем себя хранилище стоит. Поэтому имеется и достаточно хитрых способов эту защиту обходить. 

— Гоблины сделают из нас обоих чучела, если только заподозрят в желании их ограбить. Тем более, пока мы рисковать не обязаны. Но ваши воспоминания обязательно посмотрим.

Петтигрю кивнул и отправился приводить себя в порядок. Снейп порадовался, что успел умыться на кухне — в припадке чистоплотности сурок мог занимать ванную по часу, ухаживая за своей "шерстью". 

Устроившись за столом, зельевар принялся размышлять. Идея собрать информацию была здравой, хотя исполнение хромало. Питеру повезло очень сильно, так сильно, что впору было заподозрить действие "Фелициса", — его карманных денег от лорда должно было хватить на фиал зелья удачи, а Снейп никогда не интересовался, что покупает его сосед.