На третьем листе Ефимов нарисовал прямоугольник: «Способ ликвидации» и обозначил предполагаемый метод уничтожения игреком. Этот пункт был самым загадочным. Множество отходящих стрелок имели жирный знак вопроса. Газ? Яд? Излучения? Неизвестный вирус? Бактериологическое, химическое оружие? Новый вид психотропного? Как доставлен жертвам, если никак не передается? Почему действует избирательно?

Ученые до сих пор не могли дать внятный ответ. Врачи, наблюдавшие пациентов, умерших через несколько дней после атаки, беспомощно разводили руками. Симптоматика жертв абсолютно разная, схожая с известными заболеваниями. Однако, медицинские препараты, успешно помогающие при традиционном лечении, в случае появления пятен, не оказывали совершенно никакого эффекта. Иногда у Михаила помимо воли возникали крамольные мысли о психологическом воздействии, поскольку не выявлено ни прямого контакта с погибшими, ни обнаружено в телах известных бактерий и вирусов. Возможно, новая методика поражения затрагивала нейроны головного мозга. Есть же, в конце концов теории 25 кадра, гипноз. Цвета пятен погибших, как выяснилось, действительно часто соответствовали грехам и склонностям при жизни. Это уже было совсем странно и страшно. Версия гипноза, конечно, хороша, но вдребезги разбивалась о произошедшее в аэропорту Кольцово. Каким способом можно оказать влияние на пассажиров, прилетающих из разных концов света в разное время? Пассажиры гибли, едва колеса самолета касались земли. Никаких пересечений с теми, кто уже находился в воздухе. ЧП в аэропорту вообще не укладывалось ни в одну известную схему.

Вопрос с пометкой «зет» на следующем листе напрямую вытекал из второго: «Время». Здесь тоже все сложно. Нет четкого понимания, как быстро наступала гибель после атаки. Соответственно, отслеживание появления предполагаемых преступников на видеокамерах в зоне ЧП, расплывалось в неопределенном временном промежутке, особенно если учесть тот фактор, что преступники могли подготовиться к атаке задолго до начала. При таком раскладе просмотр уличного видеонаблюдения оказывался нецелесообразным. Штат сотрудников можно было раздуть многократно, но результата так и не достичь. Список автоматически выявляемых совпадений попавших автомобилей в поле зрения дорожных камер рядом с ЧП, рос катастрофически быстро, увеличиваясь с каждым днем. Телеметрия не являлась выходом из положения, а только запутывала и вела к растрате сил.

Михаил тяжело вздохнул и в десятый раз обвел большой жирный вопросительный знак шариковой ручкой. Если смотреть правде в глаза, слишком много неизвестных в одном уравнении, ставило под сомнение возможность раскрытия преступления. Факты с каждым днем накидывались как снежинки в сугроб, все глубже скрывая истину.

В последнее время добавился ещё один нюанс. Кроме быстрых смертей, происходивших в течение нескольких минут, медики зафиксировали случаи постепенного угасания. Максимальный срок от возникновения первых симптомов, по подсчетам следователей, варьировался в районе 10-15 часов. Причем пятна проявлялись как за несколько часов до мора в колониях, так и позже. Что примечательно, в этом случае «заражение» не всегда заканчивалось гибелью. Очень редко, но без всякой взаимосвязи с локацией на теле, цвета и конфигурации, пятна проходили сами по себе, не оставляя следов. У молодых пропадали быстрее. Подобное открытие вело в очередной тупик. Единственное, что указывало на неотвратимость гибели – интенсивность окраса. Чем насыщеннее, тем ниже шансы пострадавшего.

Для помощи следствию, со вчерашнего дня, по инициативе Ефимова медицинские учреждения обязали сразу же сообщать о возникновении первых признаков неизвестной болезни. Надеялись, что это поможет оперативно определять место и время атаки, но буквально в считаные дни шквал звонков перегрузил оперативников данными, дав больше вреда, чем пользы. Атакованные вокзалы, вкупе с мобильностью людей сбивали с толку.

Носитель пятен иногда объявлялся в самых неожиданных местах. Михаил вздрогнул, когда информация о пострадавшем в отдаленном чукотском поселении пришла одновременно с сообщениями из Сомали. Хорошо помогали звонки от жителей придорожных деревень в 911, тут хоть как-то прослеживался курс движения. Однако, пока сведения доходили до ФСБ, информация стабильно оказывалась устаревшей.

Особого внимания заслуживали смерти в жилых кварталах городов, где чаще всего умирали медленно. Преступники явно обеспокоены осложнениями. Исходя из логики первого письма, хотели исключить потери среди «условно невиновных». Гуманность, по мнению Михаила, крайне сомнительная. Махровые преступники, значит, уничтожались мгновенно, а рядовые грешники с мучениями. Не очень-то справедливо, хотя и оправданно с точки зрения возможных последствий. Значит, акты возмездия не носят спонтанного характера. Руководствуются мозгом, планируют тщательно и продумывают каждый шаг.

«Плохо, - отметил Ефимов, - сильная эмоциональная включенность повышает вероятность совершения ошибок. Между прочим, вопрос, о том, кто умирает в квартирах, грешники или обычные граждане с плохим здоровьем, сильнее других подверженные неизвестному воздействию, до сих пор остается открытым. По выжившим тоже ничего определенного. Может все дело в получаемой дозе…».

Ещё один лист под быстрым росчерком Ефимова украсился заголовком «Мотив». Здесь на первый взгляд все казалось ясным. Подробно, доходчиво объяснено в письме. Структурировано. Если уж быть честным – позиция преступника даже вызвала некую симпатию. Опять же о многом говорил сам факт предоставления информации о готовящихся атаках, желании нивелировать последствия. И пусть спецслужбы не успевали предотвращать атаки, то хотя бы успевали реагировать постфактум, предотвращая глобальную катастрофу.

Сначала Михаил думал, будь его воля, вообще бы не занимался поиском Смертушки. Пусть чистит. Если верить письму, уничтожается криминал, добропорядочным ничего не грозит. Возможно, доля правды в этом была. Многие пережившие утверждали, что им помогли посещения церкви, раскаяние и пожертвования в недавно образовавшиеся фонды. Но насколько можно верить подобным заявлениям?

Полковник подпер голову руками: «Если брать за истину версию, представленную в постах и письме, то помогают не денежные взносы, а меньшая «греховная нагрузка». Однако, как оно на деле? Что если, прикрываясь духовными ценностями и заботой оздоровления человечества, преследуются меркантильные цели? Экономический развал, смена политического строя, или попросту борьба за ресурсы или геноцид населения с прицелом уменьшить численность проживающих на земле? Ну начали бы тогда с перенаселенных стран, Китая или Индии, что ли…»

Чем больше Ефимов размышлял, тем больше возникало вопросов.

***

Яна тяжело и медленно бежала в угрюмом лесу. Невероятная сила притяжения прибивала к земле, сковывая каждое движение. Здоровенные коряги цеплялись за одежду, тормозя и без того тягучее передвижение. Откуда не возьмись прямо перед ней вырастали колючие кусты и противная паутина. Ветки царапали лицо и тело. Непреодолимой преградой вставали широкие пни, топкие болотистые лужи. Мешало все: высокая трава, густой папоротник, даже собственные ноги предательски путались и подкашивались при любой попытке перепрыгнуть препятствие. Яна изо всех сил стремилась вырваться вон из душной чащобы, уходя от настигающей опасности. Быстрее, ещё быстрее, до самого полуразрушенного дома культуры, маячившего надеждой на спасение. Вот она вяло, грузным мешком приземлилась на каменные ступеньки. Задержалась на долю мгновения, с усилием оторвалась и ринулась дальше в глубь незнакомого здания, гонимая паническим тревожным чувством. Яна страстно жаждала любой источник света, но по сторонам черными вселенскими дырами мелькали лишь темные коридоры, всасывающие в себя любую живую энергию.

Яна уже потеряла надежду, но внезапно среди мертвящей мглы, впереди, обрисовалась слабо освещенная сцена. В следующую секунду она уже преодолевала деревянный помост, не обращая внимания на нудно завывающего в дальнем углу нищего: «Чел-я-яба, Челя-я-яба».