Осознавая всю ответственность, Михаил с первой секунды включился в процесс выяснения обстоятельств гибели людей. Он сразу вылетел в Екатеринбург, где лично посетил места атак, опросил добрый десяток возможных свидетелей, поговорил с судмедэкспертами и проконсультировался с военными врачами.

Тотальные проверки посетителей заведений, подвергшихся атаке, ни к чему не привели. Их оказалось много, а реальных подозреваемых ноль. Показания очевидцев не представляли из себя ничего ценного: пострадавшие указывали на всех подряд, то на мужчину с сумкой, то на кавказцев. Кому евреи в заговоре мерещились, кому машины со спецзнаками. Одна свидетельница на полном серьезе уверяла, что Смертушка – эта баба в длинном плаще с детской коляской. Дескать, испускала странный запах. Странная женщина на проверку оказалась обычной молодой мамашей с младенцем, мирно гулявшей на детской площадке. Михаил, вспомнив сколько было времени потрачено впустую, психанул: «Запах обосравшегося ребенка за паралитический газ принимают».

Поступающая со всех сторон непроверенная и искаженная информация запутывала, распыляла силы. Вместо четкой сосредоточенной работы, энергия направлялись на отработку ложных версий. Половина из опрошенных начитались в интернете идиотских историй и с азартом подгоняла их под реальные действия, переворачивая факты. Воодушевившись мистикой происходящих преступлений, активизировались все городские сумасшедшие, которые табуном перли в полицию, после призыва властей оказать содействие.

«Предупредили же дураков, принимать во внимание только официальные источники», - перечитывая очередной бред думал Ефимов. Вывод неутешительный: от опросов никакого эффекта. Картина прояснялась весьма слабо.

Ефимов после окончания рабочего дня битый час рисовал схему, одиноко сидя в опустевшем здании. Михаилу, имевшему на заре своей трудовой деятельности опыт оперативно-розыскной работы, всегда думалось легче, если мысли переводились в наглядное изображение. Сейчас он шел от обратного, отодвигая главное – цели преступников на задний план.

Первый белоснежный лист в самом верху обрел витиеватую надпись «Подсказка». Ефимов сам затруднился бы объяснить, почему вдруг решил написать слово с завитушками. В голове сразу прозвенел тревожный сигнальчик: вычурный почерк характерен для глупцов, кем он, в общем-то, себя и чувствовал в последнее время.

Цифры в названии аккаунта в соцсетях могли отсылать к религиозной теме. Три семерки считались божественным числом, хотя могли и просто стоять для обрамления основного слова, поскольку рядовое «ace», наверняка уже было кем-то ранее занято. Возможно, имя страницы указывало на начальные буквы, ФИО организатора, что мало вероятно. Скорее всего, являлось аббревиатурой.

«Например, анти-социальная ересь, - Михаил усмехнулся своей трактовке, - или антагонизм, совесть, и е..е… ерунда какая-то. Может в имени аккаунта _777ace777_ содержится некий ключ к оценке экстремистов своих действий?»

Размышляя, Ефимов несколько раз обвел свой корявенький почерк, придав написанному слову вид художественной росписи с вензелечками… Нельзя сбрасывать со счетов отсылку к английскому. Разные источники толковали перевод «ace» по-своему, однако суть сохранялась примерно одна: «сделать в наилучшем виде», «первоклассный», «козырь»… Тайная карта преступников, действительно, безоговорочно крыла любые профессиональные наработки ФСБ. Убийства совершались с точки зрения криминалистики безупречно: чисто, бескровно, с полным отсутствием понимания, как было осуществлено преступление. Высочайший уровень подготовки атак ясен как день. Недавно интересную идею расшифровки подкинул в комментариях к постам тринадцатилетний пацан. Среди геймеров «эйс» означало убийство всех членов команды противника в одиночку, не взирая на их количество. Обычно использовалось в компьютерной игре counter strike.

Михаил отложил в сторонку бумагу с перечнем подсказок и взял второй лист, который получил заголовок в виде знака икс и содержал предположения, кто стоит на другой стороне баррикад. Левая стрелка шла к надписи: «Псих-одиночка». Может, преступник и не был психом в клиническом проявлении, но звучало понятно, поэтому Михаил с удовлетворением обвел написанное кружочком.

«Допустим, теракты являются деятельностью одного человека, - первоочередной задачей Ефимова было предугадать следующие действия, а это зависело в первую очередь от понимания состава преступников. – В чем наши плюсы? У одиночки меньше ресурсов для деятельности, менее мобилен, чем группа, которая может орудовать одновременно в нескольких местах. Минусы? Если экстремист один, вычислить его практически невозможно из-за отсутствия связей. Если только сам сглупит, но судя по полному отсутствию следов, за исключением контакта с МЧС, на которые вышел по собственной инициативе, вряд ли нам противостоит дурак. К тому же групповой разум всегда более предсказуемый, а вот нелогичный нежданчик от психопата хрен просчитаешь».

Вообще Михаил слабо верил, что подобное под силу провернуть одному человеку. При таком масштабе, расклад с преступной единицей исключался практически на сто процентов. Здесь он, хоть и помнил провокационную мыслишку от геймера, был абсолютно солидарен со специалистами своего ведомства, привлеченных к расследованию.

Михаил провел вторую стрелку «Банда».

«Как ни крути, при большом количестве посвященных, удержать планы в тайне гораздо сложнее, и проколов с их стороны, однозначно, окажется больше, поэтому ОПГ, можно сказать, в данном случае, даже предпочтительней». Под ОПГ он понимал любую организацию, члены которой сплотились с общей идеей. Все вертелось вокруг Екатеринбурга, именно туда шло постоянное возращение.

«Почему? Место зарождения движа или нахождение штаба?»

Челябинск тоже часто бомбило, но два города-миллионника находятся друг от друга всего в двух с половиной часах езды, поэтому на Че. можно не ориентироваться.

Для проверки версии с группировкой первым делом следовало перешерстить существующие террористические организации; нестандартные религиозные общины; молодежные течения; сообщества, проповедующие и насаждающие высокую моральность. СК уже побеседовало с бывшими членами групп «народных мстителей», которые вылавливали из интернета педофилов и мошенников. Ничего экстраординарного, молодые горячие головы, ратующие за справедливость. Сейчас ФСБ проверяют соцсети и проповедников на экстремальные высказывания, схожие с идеями Смертушки. Придется поднять все старые дела с аналогичным мотивом. Самое неприятное во всей ситуации - упреки общественности и властей в непрофессионализме ФСБ. Прохлопали ушами, не предотвратили. Действительно, непонятно, как вообще не заметили предпосылок к зарождению мощной силы.

Мысли Михаила прыгали с одной версии на другую, каждый раз добавляя новые и тут же исключая появившиеся.

Третья стрелка Михаилу нравилась меньше всего: «Коллеги». Здесь он брал во внимание, как спецслужбы других стран, провоцирующих волнения в стране, так и наши, экспериментирующих, к примеру, с новым видом вооружения. Тогда работают профессионалы, не оставляющие за собой улик. Концов просто так не найдешь, очень даже вероятно, что в определенный момент попросту не хватит полномочий. В ходе следствия придется столкнуться не только с противодействием, можно будет ожидать всего, что угодно. Вплоть до сноса неугодной башки, слишком глубоко копающейся в деле.

Михаил поморщился и снова вернулся к версии с преступной группой, все-таки экстремизм был основным направлением его ведомства, а третью версию пусть разрабатывают специально обученные люди.

Итак, религиозные течения, вроде «пятидесятников» можно смело убирать из списка подозреваемых. Они хоть и пропагандируют схожие ценности, но категорически отрицают насилие. К тому же запрещают членам общины, как-либо украшать себя и откровенно одеваться. У Эйсов же, наоборот, лояльно относятся к подобному и предупреждают о недопустимости крайних взглядов.

«Стоп! - Михаил притормозил себя от поспешных выводов. - Сказанное в постах вполне может оказаться отвлекающим маневром, поэтому придется проверять всех поголовно. Ясно одно: идея уничтожения грешников наверняка активно муссировалась в группе, только до поры до времени сидели тихо. Начали действовать, получив инструмент в руки. Узнать бы ещё, что за инструмент?»