Оренбург Яна посетила впервые. Город как город, за свои года она, наверное, видела подобные сотни. По её меркам – небольшой, с населением вдвое меньше родного Челябинска. Произвел впечатление лишь красивым железнодорожным вокзалом, имеющим статус памятника архитектуры. Яна не очень разбиралась в стилях, имея поверхностные знания о барокко, рококо и классике. Поэтому охарактеризовала здание для себя как дворцовый стиль 19 века. Наверняка областной центр мог похвалиться и другими красивыми местами помимо вокзала, только вот знакомится с местными достопримечательностями не было возможности. Последнее время Яна оценивала города не по внешнему антуражу, скверам и достопримечательностям, а по эмоциональному фону жителей. Оренбург имел уровень греховности не выше и не ниже, чем у других и поначалу грозился остаться в памяти абсолютно незапоминающимся населенным пунктом, не стань она свидетелем пары запавших в душу событий.

День начинался ровно. Обыденная динамичная обстановка транспортного узла не вызывала напряжения. Полиции не видно. Никакого лихорадочного мандража на лицах людей. Город жил спокойной уверенностью в будущем, не замечая предвестника близкого апокалипсиса.

Выйдя с полупустого вокзала, Яна поежилась. Холодок после теплого вагона неприятно бодрил. Снега ещё не было, но поздняя осень уступала права полноправной хозяйке зиме. Деревья, украшавшие привокзальную площадь, целиком облетели, усыпав вокруг себя асфальт пожухлым золотом. Ветер легонько гонял листву по дороге, сбивая в кучи и кружа в воздушном хороводе. Лишь только могучие клены умудрились сохранять свою пышную зеленую крону. Стояли до последнего, как бравые солдаты, не сдаваясь наступающим ветрам и холоду.

Мерзнуть на остановке Яна долго не стала. Села в первую попавшуюся маршрутку, впервые не имея какого-либо заготовленного плана и особого желания развивать бурную деятельность. Сегодня она решила полностью доверится интуиции. Оправдание железное - воскресный день по своей сути предназначен для отдыха. Яна не любила работать в выходные по утрам: силы врага рассредоточены, размазаны по городу ровным слоем и находятся в полном покое, что неизбежно осложняет отбор. Другое дело, когда рабочая неделя в разгаре и в час пик эмоции обнажены. Энергия в состоянии возмущения липнет сама, как железная стружка к магниту.

Можно было остановиться, например, возле какого-нибудь СПИД-центра. Очень часто неизлечимо больные, уже несущие божье наказание, числились и в её списке. Потом легко, одним ударом приложить значительное количество грешников. Не выискивать поодиночке и не переживать, прислушиваясь к каждому удару сердца, осторожно оттягивая кончину, опасаясь последствий для невинных.

«Уж как выпало», - думала Яна по поводу утреннего затишья. В любом случае, оставаться здесь до понедельника она не собиралась: требовалась ночевка, а это дополнительные зацепки для преследователей. Оренбург - не триггерная точка на карте России, поэтому легкого флёра возмездия будет достаточно.

Прикрыв глаза, миссионерша ехала в неизвестность, предпочитая на ощупь определить, где лучше выйти. Через несколько остановок, почуяв неожиданный толчок в груди, Яна поднялась и подошла к двери маршрутки. Шагнув с высоких ступеней на твердую землю, она сразу осмотрелась, пытаясь определить дальнейшее направление. Перед ней, поблескивая куполами в лучах утреннего солнца, стояла церковь. Скромный собор не самый красивый или старинный в городе. Зато один из самых почитаемых. Построенный в 18 веке, он практически не прекращал своей деятельности в эпоху коммунизма. Из-за слишком маленьких размеров, как это часто бывало после революции, не осквернен ни размещением животных, ни переводом в статус публичного социального заведения. В девяностые его также не коснулись грязные деньги бандитов. Криминал покупал себе вход в царство божие реставрацией более крупных и значимых храмов. По этой же причине он не мог похвастаться и значительным числом прихожан: многие предпочитали величественный и красивый Казанский собор.

Сама Яна в церкви заходила редко, по наитию. По странному стечению обстоятельств, почти всегда попадала на какую-нибудь праздничную службу, хотя никогда не следила за религиозным календарем. Она знала лишь Рождество, примерные даты Крещения и пасхи. Последний праздник отмечала вся страна и даже при большом желании пропустить событие сложно. Знакомые спамили гифками «Христос воскрес», на всех каналах транслировали воскресную службу, а облитые белой глазурью с разноцветной крошкой куличи продавались на каждом углу. Как ни странно, даже некоторые мусульмане на Урале, поддаваясь всеобщему настрою, в день Воскресения Христова поздравляли друзей с праздником и красили яйца. Убеждения празднику в России не помеха.

Яна родилась в брежневские времена, поэтому её не крестили. Подобные выпады с религиозным уклоном в период безверия не приветствовались. Однако, несмотря на повальное засилье атеизма, она всегда твердо верила в существование высшего разума, поэтому периодически посещала не только церкви, но и святые места других конфессий. Яна с одинаковым ощущением могла зайти в буддистский храм или мечеть и обращаться к богу там. Правда, при этом старалась соблюдать все правила посещения и не оскорблять чувств верующих, следуя пословице: «Со своим уставом в чужой монастырь не лезут». Если уж люди убеждены, что определенное действие важно в момент почитания бога или чтения молитвы - это их полное право.

«Какой термин для подобной религиозной философии использовал Даниил Андреев? Интеррелигия?» – примерно так рассуждала Яна.

Главное не в том, как выглядит процедура поклонения и в каком храме это происходит. Главное в сути. Можно соблюдать все тонкости обрядов, ежечасно бить поклоны, молить о прощении и при этом быть конченной тварью, спокойно нарушать основополагающие законы человеческого бытия.

Самые важные заповеди у человечества одинаковые. Запрет на убийство, воровство, порицание блуда. Настрой на почитание родителей и воздержание, отказ от мирского… Всевозможные ритуалы, вроде обязательного ношения платка, паранджи, обрезаний, пострига, положения тела во время молитвы и прочего, она считала надуманными и не имеющими совершенно никакого значения для бога и души. Для неё не было разницы, как люди обозначали свою веру, крестом, звездой или полумесяцем. В её понимании высшая сила едина, и проводимые церемонии, как и имя бога, не важны.

Небольшая церквушка вызвало у Яны непреодолимое желание помолиться перед предстоящей зачисткой города. Она подошла к лавке на огороженной территории и купила три большие восковые свечи. Одна - за упокой всех уничтоженных, вторая Семистрельной иконе Божьей матери за умягчение злых сердец. С самыми оголтелыми невозвращенцами она, понятно, разберется с божьей помощью сама, а вот за тех, кто затевал травлю запятнанных стоило помолиться. Третью поставит за себя: будет просить прощения за ошибки и недоделанную работу.

В чистенькой симпатичной церкви прихожан было мало. Яна машинально попыталась просканировать окружающих и вдруг застыла как вкопанная. Двоих, стоящих у икон и сосредоточенных на молитве, она впервые не смогла прочувствовать. В эту секунду их уровень не был ни высоким, ни низким, он казался попросту обнулен. Людей словно на мгновение скрыли.

«Под защитой бога?» - мелькнуло у Яны предположение.

Одна из женщин перекрестилась и обернулась в её сторону, почуяв сверлящий спину взгляд. Знакомые ощущения вернулись.

«Рядовой, шестой уровень. Однако, интересно, что во время молитвы не смогла увидеть».

- Господи помилуй, господи помилуй…

Раскатисто запел красивый бас. Ему вторили нежные сопрано, выводящие прекрасную мелодию. Слов не разобрать, но поставленные голоса с четким чувством ритма и идеальным попаданием в ноты выдавали в клириках профессиональных оперных певцов. Духовные песнопения в православной службе Яне нравились больше всего. Многоголосый напев гипнотически отключал сознание, погружая в тета-ритм мозговой деятельности. Такие моменты глубокого погружения в себя с необъяснимым вдохновением и созерцанием небесно-голубого свечения напоминали ей удачную медитацию.