В поиске происхождения этого инспирирующего восприятия я заметил, что я неосознанно рассматривал луг на уровне своего солнечного сплетения (Solarplexus), а не как обычно, на уровне «третьего глаза», связанного с сердечным центром. Для того, чтобы проверить открытый новый уровень восприятия, я встал рядом с соседним деревом, как я привык делать, когда хотел пообщаться с фавном. При этом я подхожу очень близко к стволу дерева и прикладываю обе руки к стволу, пока мой нос почти коснется коры дерева.

На этот раз я сознательно сконцентрировал свое восприятие на высоте живота, меня чуть не опрокинула огромная радость жизни, которую излучал фавн. Журчащий смех, раскаты которого были подобны непрерывным раскатам грома, я смог выносить только некоторое время. Когда после этого я таким же образом исследовал несколько других деревьев, у четырех дубов, образующих так называемые дубовые ворота между двумя большими лужайками, я встретил даже такого фавна, который непрерывно распевал могучим голосом, подражая итальянским оперным тенорам.

Эти восприятия снова поставили передо мной вопрос, какая форма больше всего подошла бы элементарным существам. Потому что, по моему мнению, не следует втискивать мир гномов, нимф и фей в формы проявления, которые заимствованы из нашей физической действительности. Многие люди полагают, что нужно просто сделать зрение более тонким, чтобы по ту сторону физических форм видеть также и тонкоматериальные образования элементарного мира. Обычное зрение следует только углубить ясновидением. К сожалению, ясновидящих людей не так много, так что лишь горстке избранных дано общаться с элементарным царством. В таких представлениях, по моему опыту, отражаются необоснованные предубеждения, основывающиеся на том, что человеческий способ видения поднимается к абсолютной мере вещей, не учитывая совершенно другую сущность элементарного мира. Мы, люди, созданы так, что имеем форму, определенную снаружи вплоть до мельчайших деталей, но которая выражает лишь малую долю того, что происходит внутри нас в форме мыслей и чувств. Напротив, элементарные существа не имеют никакой заданной формы. Они могут использовать формы своего проявления совсем по-другому, нежели человек, чтобы показать, что происходит внутри них. Любая форма, в которой мы их воспринимаем, либо представляет собой отражение представлений об их сущности, сохраняемое рассматривающим их человеком в своей памяти в виде праобразов, либо выражение языка образов, которым пользуются сами элементарные существа, чтобы довести до человеческого сознания определенные послания. Сами они никакой формы не имеют, если только мы, люди, по недоразумению, не проецируем на них якобы воспринятые формы. Гном в длинном красном колпачке, с длинной белой бородой и в кожаных штанах, является одной из таких навязанных вспомогательных форм, которые «любители природы», так сказать, нахлобучивают на сущность земных духов, и которые потом, в обратной связи, охотно воспринимаются ясновидящими как якобы обязательная правда.

Смятение, царящее в вопросе восприятия, отражается также в некоторых приключениях, которые я пережил сам, чтобы, в конце концов, познакомиться с необычным родом фей. В начальной фазе моего общения с элементарными существами, когда я впервые смог через свои телесные ощущения определить их присутствие, я натолкнулся в лесу, недалеко от нашего дома в Шемпасе, на незнакомый мне прежде образец колебаний. Место представляло собой каменистый холм, на котором квадратом росли четыре дуба. Это был тот же самый холм, в подземную область которого я обычно спускался своим сознанием, чтобы посетить свое сердце (см. гл. 1). Точно в центре квадрата ощущалось неизвестное присутствие.

По поводу одного посещения в нашем доме я попросил Эрику, одну из сотрудниц, которая с детства была ясновидящей, углубиться в описанный феномен. Через некоторое время она возвратилась и рассказала, что увидела на этом месте чудесную фею и рядом с ней белую лошадь. Белый чудесный конь, как известно, является мотивом, который мы тоже знаем из сказок. Когда я еще раз возвратился к тому месту, я действительно смог при помощи чувствительности своих рук подтвердить двоякое колебание, которое могло соответствовать паре фея-кобыла. На одной стороне моя рука двигалась в форме горизонтальной лемнискаты (= восемь), это мне было известно и из других мест, где я уже встречал фей, на другой стороне, где должна была стоять лошадь, рука начинала двигаться вертикально, спиралевидными поднимающимися и опускающимися движениями. Однако только из этой воспринимаемой информации я не мог понять реального значения загадочного варианта феи.

Поэтому я попросил моих невидимых учителей разъяснить мне это при помощи сна. Последовал сон, в котором седобородый создатель мира вел меня по своей мастерской. Там можно было увидеть бесчисленные фигуры, как в мастерской скульптора. Мои глаза остановились на фигурке из серебра, находившейся в такой позе, как будто она сопротивляется порыву ветра, из-за чего возникало впечатление колоссальной динамики. Когда я проснулся, я сразу же понял, что речь шла об образе неизвестной феи. Белая лошадь была, следовательно, выражением ее характерной динамики. Большего из увиденного во сне я пока понять не сумел. Однако с тех пор при описаниях царства фей я всегда указываю на то, что наряду с феями пространства существует еще другой вид фей, которых я назвал феями Ян.

Вскоре после этого состоялась трагикомичная попытка феи Ян проникнуть в своем истинном образе в мое сознание. Когда я вместе со своим другом Эрвином готовил семинар о городском ландшафте Граца, мы посетили также парк, принадлежащий психиатрической клинике. Когда вскоре после этого мы возвратились к дому Эрвина, я к своему ужасу обнаружил, что мое зрение сильно нарушено. Я подумал, что переутомился, и прилег на полчаса поспать. Когда меня позвали к обеду, мне было еще хуже. Я подумал, что сойду с ума. Я присутствовал только наполовину, другая половина была как бы в тени. Мне пришлось оставить еду и начать медитацию. Когда я сконцентрировался на причине повреждения, внезапно мне пришла мысль, что, возможно, к моей ауре прицепилось какое-то элементарное существо и частично затеняет мою сущность. Когда моя рука показала мне уже упоминавшиеся спиралевидные вертикальные вращения, я был уверен, что речь идет о еще не совсем понятой фее Ян. Вместо того, чтобы воспользоваться возможностью узнать побольше о сущности этого особого вида фей, благодаря необычной близости, я из-за боязни, - у меня еще не было никакого опыта с остроумием элементарных существ, -думал только о том, чтобы как можно быстрее избавиться от нее. С согласия моих хозяев я нашел в саду заросший уголок и убедительно попросил ее поселиться там. Она сразу же исполнила мое желание, и я мгновенно почувствовал себя здоровым, я видел все ясно. Только о функции этой загадочной феи я не узнал ничего нового.

Поворот должен был произойти осенью 1993 года, когда я проводил семинар в дворцовом парке Тюрниха. Там находится кольцо из семи лип, посаженных примерно 120 лет назад вокруг энергетического центра, из которого исходят 8 акупунктурных меридианов Земли (=линии Лей) Этот источник линий Лей посередине круга питается из космического источника энергией через вертикальную световую колонну. 2-го октября я привел участников семинара к этому месту, чтобы дать им возможность почувствовать богатые колебания в области семи лип. Кроме того, я хотел обратить внимание группы на присутствие фей, которое сам я обнаружил лишь после того, как стал чувствительным по отношению к уровню элементарных колебаний. В качестве зримого признака того, что они хозяйничают в этом пространстве, я показал посетителям крест из ветвей, который создал фавн последней из трех двуствольных лип в ее кроне. Сросшиеся ветви образуют космограмму, похожую на лемнискату. Я часто нахожу такие кресты из ветвей, в разных вариантах воспроизводящие форму знака бесконечности на деревьях, в непосредственной близости от которых находится фокус фей. Для того, чтобы подготовить участников к восприятию колебаний танца фей, я рассказал им о моем наблюдении за феями пространства на холме Венеры острова Сракане. После этого мы некоторое время были в тишине, чтобы ощутить различные измерения креста семи лип. Как только я закрыл глаза, я увидел очень большое женское лицо, которое смотрело на меня из того направления, в котором находилась космограмма фей. К этому взгляду, направленному на меня с необыкновенной любовью, примешивалась доля лукавства, которое хотело показать мне, что речь идет не о сонме фей, а о единственном образе феи, который был мне еще не известен.