© Suhrkamp Verlag Berlin 2020.

All rights reserved by and controlled through Suhrkamp Verlag Berlin

© Кричевская В., перевод на русский язык, 2024

© ИД «Городец», издание на русском языке, 2024

Воздух прохладнее, чем в городе. Тридцать три, тридцать пять градусов. Пахнет лесом. Лина слышит, как стучит дятел, поет кукушка. Стоит и прислушивается, внимает голосам птиц, пытается их распознать. Пение наполняет тишину. Лина знает, что она здесь одна.

Береза лежит поперек дороги, вокруг валяются ветки. Последняя летняя гроза прошла неделю назад, с тех пор здесь никто не ездил. Над головой поднимается шум, и Лина видит стаю зелено-голубых попугаев. Шум пропадает за верхушками деревьев вместе с птицами. Лина убирает упавшие ветки, пытается подвинуть дерево, обеими руками хватает толстый сук, дергает. Упавшее дерево подается на несколько сантиметров, не более. Появляется новый запах, тошнотворно сладкий. Разлетаются мухи, и Лина выпускает из рук дерево и отшатывается. Разлагающийся труп волка. Она непроизвольно вскрикивает, но никто не слышит, она переводит дыхание, снова подходит и оттаскивает березу вместе с падалью в сторону ровно настолько, чтобы протиснуться на электромобиле. Перед тем как сесть в машину, Лина стоит в тени с закрытыми глазами, ждет, пока успокоится сердце. Ей нельзя перенапрягаться. Пот льет ручьем, шорты липнут к телу. Она садится в машину.

По дороге Лина пытается дозвониться до шефа. Тот не отвечает. Он знает, о чем пойдет речь: она не понимает, почему он послал ее в Уккермарк проверить историю, которая едва ли того стоит. Она чувствует себя обманутой.

Будь она на его месте, тоже бы не ответила.

Через полчаса, едва не столкнувшись на дороге с косулей, она прибывает в местечко, где должна встретиться со свидетелем. Указателя нет, ее приветствует только голый столб. Серые дома справа и слева заброшены, частично обвалились. Разбитые оконные стекла, там, где окна еще сохранились, заколоченные двери, за которыми ничего нет. Палисадники заросли. На подъездах к гаражам цветут дикие травы, в сараях растут деревья. От главной дороги не отходит ни одна боковая улица. Она объезжает стаю кошек, животные нежатся на солнце посреди дороги и не желают шевелиться.

Лина останавливается у деревенской церкви и выходит из машины. Здесь так же тихо, как в лесу, только щебетание птиц, гулкое жужжание пчел и шмелей. Она осматривается. На пустую доску объявлений перед церковью на секунду садится синяя бабочка, крылья – размером с ладонь. Дверь церкви приоткрыта, кажется, так было всегда. Она слышит мужские голоса за церковью. Лина сдвигает солнечные очки на лоб и выкрикивает имя свидетеля. Он отвечает: – Здесь, позади! – Она возвращает солнечные очки на нос.

За церковью кладбище, травы больше, чем могил. Уже лет двадцать здесь никого не хоронят. Кладбище окружает каменная стена, с брешами во многих местах, деревья внутри и снаружи разрослись. Трое мужчин среднего возраста сидят на зеленой деревянной скамье в полуденный зной и жмурятся на солнце. Лина улыбается и поправляет футболку, одергивает шорты, приглаживает волосы, так чтобы мужчины это заметили. Они должны думать, что для девушки из столицы важно, как они ее воспринимают.

Эти трое моложе, чем ей показалось, она видит это, только когда подходит. Возможно, ее ровесники, чуть за тридцать. Правда, их позы создают впечатление, что они старше: мужчины сидят сутулые и, кряхтя, вытягивают ноги.

Их зовут Карл, Фриц и Игорь. Игорь как раз и есть тот, кто утверждает, что собственными глазами видел, как два дня назад шакал разорвал женщину на куски. Так Игорь попал во все новости и стал самым известным жителем Уккермарка. Он показывает ей царапины на голени, след встречи с опасным зверем. Рана, правда, уже почти зажила, о чем он сожалеет. Впрочем, у него сохранились фотографии. На одной видны поверхностные царапины, которые с тем же успехом могли бы остаться от вилки. Едва заметная капля крови. На другой фотографии нога перевязана бинтом, Игорь сидит на этой же скамейке и, улыбаясь в камеру, держит большие пальцы рук вверх. «Звезда Уккермарка», – говорит Фриц, и Карл, словно фокусник, вынимает из старомодной сумки-термоса под скамейкой несколько банок пива. Лина вежливо отказывается. Ничего другого они ей не предлагают.

Молодые люди полагают, что ее зовут Карин и она зоолог. Она непрерывно улыбается, не самоуверенно, а скорее немного застенчиво, пока они еще раз пересказывают историю с шакалом. Слова почти полностью совпадают с текстом, который она слышала утром, и соответствуют тому, что говорил в новостях Игорь. Лина показывает ему изображения волков, койотов, рысей, шакалов и даже гиен, чтобы узнать, какой именно зверь это был. Игорь на некоторое время задумывается, щурится, протирает глаза и уверенно показывает на фотографию слегка потрепанного лиса. С видом знатока он называет его «золотой шакал», Лина понимающе кивает.

В одном они солидарны: очень неприятный случай и с этими дикими зверями надо срочно что-то делать. Кабаны, волки и медведи снова появились в округе – что же будет дальше? Лина притворяется, будто всерьез воспринимает опасения мужчин и уверяет, что к ее профессиональному мнению прислушиваются в правительственных кругах и поэтому при первой же возможности она сообщит о региональных проблемах. Карл, Фриц и Игорь опустошают бутылки с пивом, попутно рассказывая, что их будни – это борьба за выживание, в деревне их всего трое, до ближайших соседей десять километров, все сложно, но, понятное дело, никто не жалуется, кому-то ведь надо заниматься сельским хозяйством, даже если правительство относится к этому критически и настаивает на переселении. Зоолог из столицы делает вид, что находится под сильным впечатлением от такой степени независимости.

Лина разыгрывает роль Карин, как всегда, безупречно, вплоть до мельчайших подробностей. Порой ей кажется, будто она смотрит на себя через объектив камеры. Раньше сестра, пристально глядя на нее, иногда говорила, что ей надо бы пойти в актрисы.

Едва скрывшись из виду у местных, Лина отбрасывает улыбку Карин, которая улетает и растворяется в небе на высоте шпиля. Она садится в электромобиль и едет обратно в Пренцлау. Снова пытается дозвониться шефу, но связи нет и в помине. Прием в этой безлюдной местности далеко не оптимальный. GPS, «Галилео», все спутниковые системы работают с перебоями, скорость передачи данных – если, конечно, удается поймать сигнал – хоть плачь.

Вчера он сказал без всяких предупреждений:

– Планы меняются, ты отправляешься в Уккермарк. Вот информация, надо поговорить с двумя людьми, но запасись терпением, может, что-то еще всплывет по этому делу.

Разумеется, Лина уже давно слышала о нем в новостях. Она считает это правительственной пропагандой, распространяемой для того, чтобы отменить одну из программ по защите животных, потому что это стало слишком дорого. Глобальные экологические проблемы не затрагиваются, но можно постепенно сократить финансирование в более мелких масштабах. Есть и совершенно другие интересы, которые, возможно, стоят за этой новостью: кто-то, вероятно, способствует тому, чтобы людям, живущим на окраинах, позволили пользоваться оружием. Охоту и стрельбу по диким зверям надо снова разрешить.

В этом году произошло уже много историй подобного рода. Стада кабанов недалеко от Мюнхена полностью уничтожили по меньшей мере десять гектаров пахотной земли и нанесли ощутимый ущерб урожаю. Поверхностное расследование, правда, показало, что в действительности почву недостаточно увлажнили – а это находится в ведении министерства сельского хозяйства. Именно оттуда поступило сообщение о кабанах. Два месяца назад медведь задрал некоторое количество куриц на ферме. Жертвами пали именно те курицы, которые содержались в ненадлежащих гигиенических условиях. Кроме того, животноводческие фермы так надежно защищены, что никакой медведь даже близко не подойдет. Но министр, ответственный за защиту животных, считает не целесообразным сообщать общественности истинные причины.