-Ещё как готовятся! Только эти стервятники прежде выждут, пока Демер с Нахименой друг друга вымотают, а потом наваляться с бока, да со свежими силами. Падальщики - они падальщики и есть...
Ясное дело, что такое недоброе соседство встревожило Демеровский лагерь, а в ночь перед грядущим сражением над Рюнвальдом ещё и разразилась очень сильная гроза. Вспышки молний следовали одна за другой, охватывая своими всполохами по полнеба разом, а оглушительные раскаты грома не стихали ни на миг, лишь усиливая своё свирепое ворчание с каждой секундой. Наших лошадей разразившееся ненастье напугало просто до одури: они храпели у коновязей, отчаянно ржали, лягались, вставали на дыбы, и нам никак не удавалось их успокоить. Когда же косые струи ливня пошли сплошной стеной, наш лагерь озарила слепящая вспышка света, а за ней последовали треск и удар такой силы, что земля задрожала!.. Кони Каера и Талли порвали узду и скрылись в пелене дождя, а вспышка превратилась в пляшущие среди теней багровые отсветы: оказалось, что одна из молний угодила прямо в огромный дуб, гордо высившийся неподалёку от палаток "Золотых" и расколотое напополам могучее дерево охватило яркое пламя...
Аррас прижал меня к себе так, точно пытался защитить и едва слышно прошептал: " Дурная примета смерть сулит... В завтрашней битве не сносить Демеру головы!" Наш старшой, увидев горящее дерево, тоже стал на диво мрачен и, велев Ламерту оставаться за главного, куда-то ушёл. Хотя после этого происшествия гроза пошла на убыль, а ливень постепенно превратился в едва моросящую пыль, нам пришлось изрядно помучиться, ища коней и спасая намокшее снаряжение - на оставшийся нам от ночи короткий час отдыха мы разошлись в усталом молчании. Брунсвик вернулся в наш стан лишь перед самым рассветом и, разворошив влажные от дождя попоны, в которых я клевал носом, велел мне быстро привести себя в порядок, что я и сделал, не задавая лишних вопросов. Старшой критически осмотрел меня и, стянув на моей куртке пару, по его мнению, слишком разболтанных пряжек, коротко сказал:
- Время не ждёт: пошли! -- и мы направились к "Золотым"...
Между тем весь триполемский лагерь стал стремительно пробуждаться: начали седлаться кони, зазвенело оружие, но, видимо, ночное ненастье вымотало не только нас, а недоброе предзнаменование сказалось на настроениях отрядов самым прямым образом - что "Грифоны", что "Рыси", собирались молча и угрюмо, и я заметил, что триполемцы стараются даже не смотреть друг-другу в глаза... А у "Золотых" -- как раз возле княжеской палатки -- тихо перешёптывались, собравшиеся, все как один, старшие отрядов и сотники "золотых". Асцид -- глава второй "золотой" сотни, увидев нас с Брунсвиком, слабо улыбнулся и, видно, хотел что-то сказать, как тут полог палатки резко откинулся и в круг внезапно смолкших воинов, ступил князь: высокий, уже закованный в тяжёлые, украшенные золотой насечкою латы, но ещё не одевший шлема. В предрассветных сумерках гордое, гладко выскобленное лицо триполемского Владыки казалось бледным и осунувшимся, а в его ледяных глазах застыла суровая решимость. Старшой "Грифонов" сразу же обратился к Демеру:
- Князь, просим тебя, выслушай нас!.. - но осёкся и умолк на полуслове, ведь князь не удостоил его ни взглядом, ни словом, и, как будто, даже не услышал: всё с тем же каменным лицом, Демер молча одел поданный ему оруженосцем шлем с конским, крашенным в пурпур, хвостом и сразу же одним решительным движением опустил на лицо забрало в виде драконьей морды... Явно затянувшуюся и ставшую какой-то зловещей тишину прервало лишь суровое замечание князя, произнесённое глухим и сердитым голосом:
- Бой вот-вот начнётся! Так займитесь же, наконец, делом, перестав тратить время непонятно на что!.. - а затем драконья морда коротко кивнула в мою сторону, - Ну вот его, к примеру, вы зачем сюда притащили?!
Брунсвик нахмурился и сдвинул брови, намереваясь ответить, но его опередил Ракс, командующий третьей сотней "Золотых":
- Так ведь это тот самый мальчишка, что весною пробрался в лагерь лендовки: я сам докладывал тебе, князь, об этом волчонке и о том, что он вызнал...
- Помню. - Демер, отвернувшись от нас, махнул рукою конюшим, а затем, устремив из-за плеча на Брунсвика хоть и невидимый в прорезях шлема, но, тем не менее, явно ощутимый взгляд, задумчиво произнёс. -Я уже много раз слышал о вашем выкормыше, Брунсвик. Скажи мне, неужели твои "Волколаки" потащат мальчишку и в это сражение?!
Наш старшой посуровел ещё больше и тихо сказал:
- Нет, князь: Виго в бой с тобою пойдёт!
...В этот миг, уже подведённый к Демеру огромный, сплошь покрытый кольчужной сеткой, жеребец злобно заржал: двое конюших отчаянно висли у него на удилах, из последних сил сдерживая так до конца и не усмирённую конскую мощь, а князь, невзирая на тяжесть лат, одним махом вскочил в седло прямо с земли и, натянув узду так, что жеребец, выгнув шею, захрипел, сухо заметил:
- Грядущая бойня - не игрушка!
И тут вперёд выступил до сих пор лишь мрачно сопящий Дарик:
- Тот воин, у кого в седле будет малый, выживет даже в самой лютой сече: примета эта верная и осечек не дающая - я тому свидетель!..
Услышав, что старшой "Рысей" в точности повторил наше с отцами шутливое присловье, которое почему-то действительно ещё никогда не давало сбоев, я замер и насторожился, а высившийся на коне Демер повёл широкими плечами так, словно они у него внезапно затекли:
- Что же мне теперь: из-за ваших суеверий да дурацких примет за детской спиною прятаться? Лендовке на смех?!!
В голосе князя начал звенеть металл, но вновь обретший речь старшой "Грифонов" всё же возразил ему до странности простым и обыденным тоном:
- Без тебя, князь, нам этого сражения всё равно не выиграть: ляжем на поле все как один! Вот тогда-то Нахимена точно посмеётся, а астарцы на наших костях ещё и спляшут!..
Услышав такую речь, Демер поднял жеребца на дыбы и заставил его отчаянно бить копытами по воздуху, а затем вдруг резко осадил разгорячённого им же коня и, неожиданно, согласно кивнул головой:
- Хорошо! Пусть будет по-вашему, - и тут князь нагнулся в седле и позвал меня. - Подойди, волчонок... Не бойся...
Ощутив между лопаток лёгкий тычок Брунсвика, я, поняв, что от меня требуется, в одно мгновение оказался у стремян и, вцепившись в протянутую мне князем руку, быстро вскарабкался в высокое седло и устроился за спиной у Демера, а Брунсвик широко шагнул к нам и тихо произнёс:
- Будь при князе неотлучно, Виго -это приказ!
Я вытащил из-за ворота волчий клык, клятва на котором считается у отцов нерушимой, и, сжав его в кулаке, также тихо ответил Брунсвику:
-Наказ выполню, старшой!
Князь, услышав мою клятву, на миг резко обернулся ко мне, но так ничего и не сказав, тяжело вздохнул и тронул коня...
Тучи по-прежнему тяжело клубились на небе, когда рати Нахимены и Демера двинулись навстречу друг-другу. Штандарт лендовской княгини реял прямо перед нами - как раз по центру её войска, а сама она была, очевидно, где-то между занявшими позицию на холме закованными в сталь "Молниеносными", бывшими её личной охранной. Находящиеся в левом крыле Демеровского войска лаконцы при поддержке "Рысей" схлестнулись с "Нетопырями" и "Лисами", справа серые и бурые куртки воинов Моргена смешались с тёмной формой "Ястребов", а возглавляющий атаку Демер рванулся к словно бы дразнящему его лендовскому штандарту, и мы сразу же оказались в самой гуще сражения. Следовавшие за князем "Золотые" увязали в сутолоке и тесноте боя, но Демер не дожидался их - прокладывая себе путь вперёд, он рубил мечом направо и налево. Но "Совы" и "Молниеносные" стояли крепко и тоже не оставались в долгу - князю отсекли конский хвост с навершия шлема, разрубили нагрудник и смяли доспех, но он остервенело продолжал рваться к хоть и близкой, но по-прежнему не достижимой для него цели. Когда же день перевалил за свою середину, дали о себе знать и застывшие на холмах Амэнцы с союзниками. Аррас оказался прав - решив, что Демер и Нахимена уже достаточно измотали друг друга, амэнцы пошли в атаку на оба войска - их тяжёлая конница смела все заслоны и, разметав лаконцев с "Совами", ударила в бок сцепившемся в схватке "Молниеносным" и "Золотым". Позже из рассказа Брунсвика я узнал, что и Демер, и Нахимена, предвидя нападение амэнцев, независимо друг от друга оставили по нескольку отрядов в засадах. Позже они, ещё не измотанные битвой, ударили амэнцам в спину... Но тогда, в начавшейся сутолоке было трудно что-либо понять - отступающие смешались с нападающими, ряды окончательно сломались, и мы с Демером неожиданно оказались отрезанными от своих, а потом под нами ещё и убили коня. Кольчужная сетка не спасла жеребца от прицельно пущенных ему в шею тяжёлых арбалетных болтов, и он, захрипев, пал на колени. Князь с проклятием соскочил с умирающего коня, и, повернувшись ко мне, крикнул:
