ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

ВОЛЧОНОК

Что предназначено ему

Один лишь ветер знает:

Но буревой тот гнёт траву,

И тайну охраняет...

(из триполемской баллады)

ПРОЛОГ

Я еще раз посмотрел на исписанный мною лист - весь исчёрканный, с жирными, похожими на жаб, кляксами, смял его и отправил в горящий камин. Пусть... Пусть горит! И переписывать это задание я не буду!.. Результат моего двухчасового труда немедля охватило жаркое пламя, но я, глядя на него, лишь сжал испачканные чернилами пальцы в кулак. Может, после такого, уж совсем наглого, неповиновения у Велда все-таки закончится его железное терпение, и он, отхлестав меня розгами напоследок, сложит с себя обязанности учителя... Вот ведь, свалился на мою голову... "Ястреб" подраненный... Сухарь лендовский!.. Последнее ругательство я услышал от одной из служанок, и хотя за него ей тут же влетело от Изенгаи, запомнил накрепко, ибо Велду оно подходило так, что лучше уже и не придумаешь.

От предведущего учителя я смог избавиться после пары занятий, а с этим лендовцем воюю уже без малого два месяца! Конечно, набравшийся книжной мудрости наставник и близко не стоял рядом с ушедшим из-за ран в отставку сотником, но ведь и лендовец - не каменный!.. Или нет?.. Я снова вспомнил неизменное спокойное, несмотря на все мои выходки, выражение на строгом, с точеными чертами лице учителя и вздохнул. Иногда мне думалось, что если бы в библиотеке вдруг разошёлся каменной пол и оттуда б вылезли жуткие Бледные Призраки, Велд, даже бровью бы не повёл, а усадил бы подземных жителей за написание диктанта!..

При очередном воспоминании об учителе по спине неожиданно прошёл холодок, и я передвинулся ещё ближе к огню. На самом деле, мне было немного страшно - Брунсвик любил повторять, что Устав лендовских ратников пишется плетями на их же спинах, и я, глядя на захваченных отцами пленных, уже давно понял, что имел в виду старшой...По хорошему - злить лендовца, у которого наверняка не только вся спина в шрамах, но и рука тяжёлая, было опасно, но всё равно - пусть лучше крик и лютая порка, чем ледяное спокойствие Велда вкупе с горьким пониманием, что из этого капкана мне уже не выбраться...

Железный Волк, ты знаешь, я никогда не мечтал о жизни в замке и несметных богатствах, да и теперь отдал бы всё на свете, чтобы вновь увидеть своих отцов... Я не княжич, и не хочу им становиться... Не хочу забывать свою прежнюю жизнь!..

СКРУЛЬСКАЯ СТАЯ

Моё появление на этот свет пришлось далеко не на самое лучшее время: уже без малого год, весь Ирийский хребет, вкупе с Молезом и Грандомом, был охвачен внезапно разгоревшейся кровавой междоусобицей, прозванной теперь "Большой Войной". Как это, обычно, и бывает, вскоре после начала резни, на земли увязших в сваре княжеств обрушились голод и поветрия, выкашивающие селения быстрее, чем сталь и огонь...

И вот, вьюжным зимним вечером, в затерянной среди горных отрогов крошечной и опустелой деревеньке, которую не миновали ни мор, ни пожар, рыскающие в поисках хоть какой-то поживы воины разбитого на голову в битве князя Демера, среди дощатых обломков и горелого мусора нашли меня. Находящегося на последнем издыхании младенца, имеющего на своём счету не более шести-семи месяцев голодной и суровой жизни. Конечно же, им: отрезанным от своих, не спавшим и не евшим толком вот уже несколько дней, хотелось отыскать в вымершем поселении нечто более полезное -- мешок зерна или бочонок сивушной браги подсобили бы ратникам, придясь им как раз кстати, но всех этих сокровищ в деревеньке не оказалось. В ней был лишь я -- напрасная и никчемная находка, сулящая утомительные хлопоты!

Никто и никогда не осудил бы ратников -- бесконечно вымотанных и усталых, если бы они просто оставили меня там же, где и нашли. Никто (даже я!) не обвинил бы их в излишней жестокости, если б они, уходя, полосонули меня кривым ножом по горлу, тем самым избавляя свою нечаянную находку от долгой и мучительной агонии. На войне нет места слабости и жалости, особенно если враг наступает на пятки, а писк глупого младенца может стоить жизни всему отряду... Все эти прописные истины "волколаки" знали, но поступили не так, как подсказывали им опыт и осторожность. Жестокие, закалённые войной и не раз битые жизнью, люди вытащили меня из обломков и, завернув в тёплую куртку, забрали с собой!

Вот так у меня и появилась семья -- целый отряд отцов, которых я по сей день считаю родными, ведь именно они согревали меня в своих плащах и скармливали мне свои последние, разжёванные в кашу сухари... А когда обнаружилось, что найденного ими младенца ещё и гложет лютая хворь, ратники не испугались неведомого поветрия, а стали с ним бороться, имея при этом лишь одно средство и один способ лечения. Меня с ног до головы яростно растирали вигардом и эти, выцеженные из их, уже почти опустелых фляг, капли были со стороны моих отцов самой большой жертвой, ведь пущенный на моё излечение бальзам является, по сути, крепчайшим, настоянным разом на двух десятках горных трав, самогоном. Делать эту, похожую на дёготь, жидкость умеют лишь в Триполеме и Скруле, а ратники этих княжеств ценят вигард выше золота, свято веря в его целительные силы: им промывают раны, изгоняют из тела любую привязавшуюся хворь, принимая напополам -- внутрь и наружно, ну и, конечно же, этим жидким огнём лечат душевную тоску и пьют его перед боем, обещающим стать последним...

Мне же вигард не только принёс излечение, но и подарил имя: ратники -- "Волколаки" назвали меня Виго именно в честь этой, несомненно, достойной уважения жидкости. По их понятиям, такое прозвище должно было, в будущем, помогать мне преодолении любых жизненных невзгод и оберегать от болезней. Когда я вошёл в кемеровскую семью, написание моего имени немедля переиначили, добавив вторую букву "Г", а потом ещё и присовокупили к моему прозвищу целую историю. Дескать, назван так я был в честь одного (конечно же, очень героического) предка, прибывшего в наши края из каких-то дальних земель! Ну, а о том, что этот прадедушка по сей день плещется в воинских кружках, наши летописцы как-то сразу и основательно забыли... Немного позже я узнал, что такая забывчивость коснулась не только меня - разбирающий хроники в библиотеке замка Велд иногда холодно замечал, что не перестаёт удивляться вывертам человеческой памяти, но от этих его замечаний мне легче не становилось, да и не об этом сейчас речь....

Так уж повелось, что в любом Ирийском княжестве бок-о-бок живут общие по языку, но разные по верованиям и укладу люди, поэтому нет ничего удивительного в том, что рати Владык очень сильно разнятся между собой и даже отряды одного войска имеют, помимо княжеской эмблемы, свой собственный штандарт. В той войне триполемский князь, в согласии с заведёнными на Ирии обычаями, сам возглавлял делящийся на десять сотен отряд, будучи в нём и старшим, и главою первой сотни. Эти, с ног до головы, закованные в массивную броню, грозные конники именовались "Золотыми" и их знамя в точности повторяло родовой демеровский герб -- на тёмном пурпуре золотой василиск терзал человеческий череп. Многочисленные "Грифоны" и "Рыси" были тяжёлыми пехотинцами -- копейщиками и лучниками, а нанятые князем в Скруле "Волколаки" считались лёгкой конницей, хотя не брезговали сражаться и в пешем строю, а в лесах чувствовали себя вольготнее, чем на открытых просторах

Вообще-то обитатели сплошь покрытого заповедными пущами Скрула редко идут в найм к другим князьям, но в тот раз получилось так, что лесное княжество уже несколько лет находилось в мире со всеми соседями. Обычаи же скрульцев таковы, что полноправным членом общины у них может считаться либо опытный, добычливый охотник, либо заматеревший в походах воин. Вот поэтому, когда один из входящих в Совет Волчьего рода старейшин решил размять начавшие скрипеть без дела косточки, к его поначалу небольшой дружине тут же присоединилось множество молодых, не имеющих права голоса, воинов и охотников - пришли даже два десятка молодых "Бэров" из рода Медведя! Брунсвик принял всех и повёл свой отряд в Триполем. По слухам, тамошний князь (бывший, к тому же, старым союзником скрульского Владыки Моргена) собирался поддержать Лакон в его сваре с Крейгом. Но обещающий быструю победу и богатую добычу поход неожиданно перерос в настоящую войну - Владычица Ленда Нахимена, которую в Триполеме именовали не иначе, как Железной Княгиней и Демоницей, поддержала уже проигравший две битвы Крейг, а всегда жадный до чужих земель Амэн не преминул встрять в начавшуюся междоусобицу...