— Ладно, ладно. Ты это, сильно занят?

— Есть дела, а что?

— Да мы тут на работе задержались, а у меня бензин кончился.

Пару секунд обдумывания.

— Сейчас отправлю кого-нибудь.

— Того солдатика? Пусть фуражку не забудет.

Марьяна буквально слышала скрежет зубов и захохотала.

— Ой, чую, получу я за это.

— Ваша правда, Марьяна Сергеевна.

— Ну, ладно. А то мы тут с Дианой…

— С кем? — резко и неотвратимо. Марьяна сдержала усмешку и ответила:

— Да Дианка ко мне зашла на работу. Ладно, ты отправляй кого-нибудь. Я ее подкину домой…

— Скоро буду.

— Но ты сказал…

— Я сказал, буду!

Конец вызова.

— Ёклмн! Двигай ножками, ножками!

— Лёлик, я правда устала.

— А ты думаешь, я тут плюшками балуюсь, да? Так ты думаешь, принцесса?

— Прекрати меня так называть!

— А что, это запрещено законом?

— Запрещено. Потому что та̀к Диану называю только я.

Диана вскрикнула. Подхватила туфли и, путаясь в широких клёшах, забежала за ширму, подальше от серых глаз Романа Алексеевича, которого она совсем не ожидала увидеть!

— Ба-а-атюшки, — протянул Лёлик, совершенно не обескураженный мрачным лицом мужчины и его напряжённой фигурой, с заложенными в карманы руками. — А вы кем будете нашей принцессе?

— Кажется, я нечетко пояснил… — Рома поправил ворот рубашки.

— Так, мальчики, мальчики-и-и! — подскочила Марьяна. — Роман, познакомься, это Павел …

— Диана, выходи, — сказал Рома, и услышал писк:

— Нет!

— Сама выйдешь, или мне подойти? — тем же ровным голосом спросил он, и услышал пыхтение и раздражённый голос:

— Щас, щас.

— Через час, — закатил глаза парень, и Роман угрожающе двинулся в его сторону. Марьяна еще крепче ухватила его за руку.

— Рома, Ро-о-ома-а-а, это просто шутка.

— Да ладно, Марьюш, выпусти из клетки этого зверя. Я совсем не против, чтоб он меня…разор-р-рва-а-ал, — тоненько рыкнул Лёлик, оглядывая мужскую фигуру плотоядным взглядом.

Роман шумно выдохнул, повел плечами, стиснул зубы.

Держи себя в руках, Львов.

Услышал очередное пыхтение и сдавленное «ой!».

Да, к черту!

Широким шагом направился к ширме. Заглянул за нее и…

Диана стояла на одной ноге, подпрыгивая на месте и снимая штанину. И с каждым прыжком ее груди, затянутые в простой черный бюстгальтер, подрагивали и колыхались.

От откровенного разглядывания его вырвал громкий крик:

— Что вы тут делаете?! Марьяна, Лёлик, уведите его! Вы же обещали, что сюда никто не зайдет!

— Рома… — начала было Марьяна, но Роман поднял руку, и все замолкли.

Он ступил внутрь и Диане внезапно стало душно и жарко. Примерочная и без того была тесная и маленькая, и учитывая, что тут уместились такие верзилы, как она и Роман, стены вообще будто сдвинулись, съежились, и обхватили ее и его, делая намного ближе, чем того позволяют приличия.

Диану окружил его запах, но сейчас, стоя полуголой, с прижатыми к груди брюками, с одних трусиках и лифчике, он вообще показался опьяняющим дурманом. А взгляд Романа…

Он снова смотрел на нее та̀к, как никто никогда не смотрел. Жадно, го̀лодно, горячо.

— Роман…

— Он видел тебя в таком виде? — тихо спросил он, наступая и тесня Диану. Загоняя в угол ее саму, все ее правила, все мантры, заученные язвительные фразы, и уничтожая их хриплым голосом и горящим взглядом.

— Выйдите, пожалуйста…Это неприлично… И…

— Он. видел. тебя. в таком. виде. — с расстановкой повторил Рома, пытаясь держать себя в руках, а руки в карманах, чтобы не схватить Диану за затылок, приблизить максимально к себе и уже на деле показать, что бывает, когда он не получает быстрых ответов на простые вопросы.

— Нет, — пискнула она, и краска залила щеки и шею. Прикрыла глаза, боясь сгореть заживо от горящих глаз мужчины, в которых отражалось ее собственное безумие.

Роман шумно выдохнул, прикрыл глаза, размял шею до хруста.

Глянул на Диану, не удержался и прошёлся жадным взглядом по острым плечам, по сведенным на груди рукам, остановился на полоске черных трусиков и скользнул огненным взором по развилке, где тесно сведены длинные ноги.

— У тебя две минуты.

— Но…Я…

— Две. Минуты, — пауза, сжатая и искрящаяся от напряжения между ними. — Или я сам приду за тобой.

Резко развернулся и вылетел из примерочной, оставив Диану, пылающую и полыхающую, с прижатыми к груди брюками.

— Ого-о-о, Марью-ю-юш, ты где таких находишь?

— Это мой брат, помнишь, рассказывала?

— Да мало ли, что ты мне рассказывала, — отмахнулся Лёлик, не отнимая взгляда от Романа, который стоял возле примерочной прямой и неподвижный, как скала, с засунутыми в карманы брюк руками.

— Ну ты даешь, Лёлик, — немного обиженно протянула Марьяна, но ее тон не смутил паренька.

— Слушай, если я все сплетни тут буду собирать, от меня ничё не останется. Все думают, раз голубой, так сразу жилетка для соплей. А вот если бы ты его привела живьё-ё-ём, то я бы запомнил, ещё как запомнил, — облизнулся Лёлик, и Марьяна прыснула от смеха. Поймала взгляд Романа и нацепила смиренную маску.

— Смотри, как горят глаза, ух!

— Тс-с-с, ты его еще злым не видел.

— Да ну-у-у! А ты меня заинтриговала. Но знаешь, на что еще интереснее смотреть?

— Боюсь спросить, на что, — иронично проговорила Марьяна, и Лёлик хмыкнул.

— Как твой братец пытается скрыть то, что у него в штанах, держа руки в карманах.

Тут уж она не смогла удержать громкого смеха, и даже раздраженно-строгий взгляд брата не смог ее успокоить.

Диана, красная, смущенная и взбудораженная, вышла из примерочной, и тут же уткнулась в Романа. Хотела его обойти, но он перехватил ее за руку и повел к двери. Успела шепнуть:

— Пока, — как Роман выпихнул ее из комнаты и захлопнул дверь.

— Ух, — Лёлик сделал вид, что смахивает пот со лба. — А искрит-то как, а!

— И не говори. Видел бы ты их на первом свидании.

— А что, было еще жарче? — выдохнул он, падая на стул, и Марьяна опустилась рядом.

— Да не, наоборот, я думала, они живьем сожрут друг друга.

— В плохом или хорошем смысле?

— Тогда думала в плохом. А сейчас…мне кажется они сами себя не понимают …

Сняла туфли и размяла пальцы. Откинулась на спинку и громко застонала.

— Устала, моя хорошая, — жалостливо проговорил Лёлик, и Марьяна впервые позволила себе слабость. Прижалась к хрупкому боку, положила голову на плечо и вздохнула.

— Безумно.

Лёлик погладил ее по голове. Какую же отличную команду она собрала под своим крылом.

— Да-а-а, от этих батлов у меня аж давление поднялось. И как ты с ними уживаешься?

— Ты еще старшего не видел. А Власова нашего, неужели не знаешь?

— Ох, уж этот лакомый пончик, — мечтательно закатил глаза Лёлик. — А еще я знаю одного выходца из ада, который мне тут всех мальчиков распугал!

— Какого еще выходца из ада? — Марьяна вскинула голову. Сердце ее застучало и кровь прилила к щекам, и она знала ответ еще до того, как Лёлик сказал:

— Да тот, чей календарь мы будем снимать. Э-э-эй, ты чего такая?…

Посмотрел на Марьяну, пылающую, с горящими глазами и быстро вздымающейся грудью, и прошептал:

— Мать честна̀я. Неужели ледяное сердце снежной королевы растаяло?

— Не знаю, Паша, ой не знаю, — Марьяна сделала глубокие вдохи и выдохи.

— Марьяна, — заглянул ей в глаза. — Ты знаешь.

Она сжала тонкую руку Лёлика, такого хрупкого, но такого бесстрашного, и самого настоящего друга. Он хоть и производил впечатление легкомысленного модника, но Марьяна знала, какое золотое сердце бьется у него в груди.

— Ну ладно, дорогая, вот уж кому не переживать, так это тебе, — усмехнулся Лёлик. — Уверен, он на твое фото каждое утро передёргивает.

— Лёлик! — Марьяна залилась хохотом. А потом прижалась к нему и провозгласила. — Все равно ты навсегда останешься моим самым любимым мужчиной!