Так и прошли для меня десять дней госпитализации ― в сомнениях, домыслах, бесконечных медицинских процедурах и мыслях о будущем. Мама всё-таки приехала, но всего на два дня, потому что отца с его больной спиной нельзя оставлять без присмотра ― ему только дай волю, так он сразу себя доломает. Зато за эти два дня она много чего успела для меня сделать. Навела порядок в квартире, поцапалась с Самойловыми, вернула мои беленькие туфельки. Она у меня очень добрая, но я в семье тоже одна, как и Стас ― любимая, неповторимая и драгоценная. За меня мама любого в бараний рог скрутит. Без рукоприкладства, конечно, но она и словом может так отделать, что мало не покажется. Я в этом плане сдержанная, а она молчать не станет.

– Не живи тут одна. Домой приезжай, пока на больничном, ― предложила мамулечка, и я не смогла отказаться.

Вот только уехать не получилось, потому что в первый же день после выписки в моей квартире вдруг сильно запахло сандалом. Почти сразу же после этого из холодного огненного пятна, возникшего прямо посреди комнаты, вывалился круглый невысокий человечек с бутербродом в руке, огляделся воровато и спросил шёпотом:

– У тебя майонез есть?

Конечно, у меня есть майонез. И нервная система, между прочим, тоже. И соседи, которые непременно сочтут своим долгом вмешаться или хотя бы вызвать полицию, если я вдруг начну истошно орать. Правда, средь бела дня они обычно все на работе, но это нисколько не помешало мне завопить так, что самой не по себе стало. Толстяк от неожиданности выронил бутерброд, но в остальном выдержал мой визг стоически. Я ещё и пультом от телевизора в него швырнула ― он даже не увернулся. Просто стоял и таращился на меня изумлённо, а когда я наконец-то обессиленно умолкла, он многозначительно покрутил пальцем у своего виска, поднял с ковра хлеб и ломтик варёной колбасы и вознамерился вернуться в огненное сияние. У меня от такой наглости вполне обоснованно страх сменился на гнев.

– А ну стой! ― свирепо рявкнула я, в два прыжка оказалась рядом с ним и схватила незваного гостя за ворот его клетчатой флисовой рубашки.

А что я должна была делать? Снова бежать к врачу и жаловаться на галлюцинации, чтобы меня к психиатру на консультацию отправили? Вот уж точно нет! Я хоть и неуравновешенная, но однозначно не сумасшедшая.

Толстяк, спасаясь, ринулся вперёд с удвоенной силой. Ткань в моей руке угрожающе затрещала. Понимая, что могу упустить добычу, я лягнула незваного гостя под колено, чтобы он упал. Наиболее вероятную траекторию падения, конечно же, не рассчитала и по инерции ввалилась вместе с наглым поедателем бутербродов в огненное пятно. Огонь этой штуковины и правда был холодным. Точнее, у него вообще не имелось никакой температуры. И моя недавняя догадка относительно того, что это портал, оказалась верной. Стоило нам вдвоём кубарем прокатиться сквозь призрачное пламя, как реальность вокруг меня сразу же изменилась. Только что я находилась в квартире маминых родственников, но за считанные мгновения перенеслась в какой-то офис и растянулась вместе с толстяком на полу, покрытом качественным полукоммерческим линолеумом. Успела только заметить, что в кабинете кроме нас есть и другие люди ― трое мужчин, но лиц я не разглядела.

– Вот те на! Клёвая пижамка! ― восхищённо произнёс один из них.

Пижамка у меня действительно клёвая ― атласная, насыщенного вишнёвого цвета с чёрным кружевом. Майка по бёдра, короткие шортики ― для лета в самый раз. Я её со скидкой в очень дорогом бутике пару месяцев назад купила. Но есть и минус ― для путешествий сквозь пространство в неизвестность такая одежда не особенно подходит.

Падая, я инстинктивно разжала кулак, поэтому толстяк получил возможность удрать. Пока я переводила дыхание и пыталась не заорать снова от нестерпимой боли в повреждённом плече, он отполз на четвереньках в сторону и обозвал меня психованной бабой. Кто-то засмеялся в ответ. Кто-то отпустил плоскую шутку относительно сравнительной длины наших ног и перспективы спастись бегством от страуса вроде меня. Я не страус! И ноги у меня красивые! Возмущение заставило меня сесть без посторонней помощи и по источнику звука отыскать взглядом шутника.

– Сам ты страус! ― зло выплюнула я в сторону худощавого рыжего парня, на вид которому с большой натяжкой можно было бы дать лет двадцать.

– Не, он не страус. Он феникс, ― насмешливо заявил другой из моих новых знакомых.

– Заткнись, ― строго приказал ему третий странно знакомым мне голосом.

Я перевела взгляд на него и застыла. Идеальные стрелки на классических брюках, белоснежная рубашка, чёрный с синим полосатый галстук, гладко выбритое лицо, тщательно уложенные волосы приятного медового оттенка ― если бы не этот его спокойный, как вода в безветренный день, взгляд серых глаз, я бы при случайной встрече просто прошла мимо и не узнала красавчика.

– Ты! ― сощурилась гневно.

– Ну я, и что? ― невозмутимо осведомился он и отвернулся от меня, обратив свой взор на толстяка, бережно стряхивающего пухлым пальцем пылинки с куска колбасы. ― Сеня, я разве не просил не пользоваться этим порталом? Ещё и в рабочее время.

– Ну так обеденный перерыв же, ― виновато насупился мой круглый незваный гость. ― А ключ рядом с остальными висел. Я просто взял первый, какой под руку подвернулся. Если нельзя его использовать, убрал бы в сейф. Не надо из меня козла отпущения делать.

– Подтверждаю. Ключ висел на доске вместе в другими, так что Семён ничего не нарушил, ― подал голос рыжик.

– А я вообще только что пришёл и ничего не видел, ― сообщил четвёртый из присутствующих.

Офис как офис ― большой светлый кабинет, четыре компьютерных стола, стеллаж и шкаф со стеклянными дверцами для документов, самая обычная современная техника, диспенсер с двадцатилитровой бутылью питьевой воды сверху, жалюзи на высоких окнах и пара горшков с неприхотливыми комнатными растениями. И люди как люди ― разные. Темы только для обсуждения у них странные. Я половины не поняла из того, о чём они спорили. А то, что всё-таки поняла, показалось мне откровенной дичью. Упыри, оборотни, лепреконы… Чушь какая-то. Главное ― о моём присутствии эти четыре мужика напрочь забыли.

Сероглазого незнакомца зовут Глеб. Судя по тому, как он ругал других, нетрудно было догадаться, кто в этой шайке-лейке главный. У толстяка Семёна отвратительная привычка грызть карандаши. Он их не просто покусывает, а сгрызает до самого грифеля, после чего на полу под его ногами остаются мелкие опилки. Долговязый Геннадий ничего не боится. Он так и сказал: «Я бессмертный, мне это всё до фонаря». А рыжеволосый Костик очень ранимый. Когда Глеб в сердцах стукнул по столу кулаком, Костя испуганно вздрогнул, вспыхнул самым натуральным пламенем и через пару мгновений осыпался на пол кучкой серого, искрящегося пепла. Семён сходил в соседнее помещение, принёс оттуда веник с совочком и аккуратно смёл останки своего коллеги.

– У нас, кстати, огнетушители просрочились. Нужно новые купить, ― деловито сообщил он присутствующим с таким видом, будто случившееся с Константином не представляло из себя катастрофу.

– Ребят, а можно мне домой? ― робко попросила я, испытывая непреодолимое желание проснуться.

– Нет!!! ― хором ответили они мне в три голоса, после чего бессмертный Генка пояснил: ― Портальная магия накапливается в течение пяти дней. Раньше никак не получится.

Я тихо хихикнула и поняла, что у меня начинается истерика.

– Ген, налей ей воды, ― хмуро распорядился сероглазый Глеб.

– Я налью! ― вызвался Семён и сплюнул в урну очередную порцию опилок.

А я так и сидела на полу, переводя взгляд с одного странного мужика на другого и размышляя о том, что к психиатру мне всё-таки сходить не помешает. Глеб скрестил руки на груди и долго смотрел на меня задумчиво, после чего молча вышел из кабинета, но не в ту дверь, откуда Сеня принёс веник, а в другую.

– Ты, главное, не волнуйся, ― попытался успокоить меня толстяк, протянув пластиковый стаканчик с водой. ― Когда ключ зарядится, мы вернём тебя назад. И память подправим, чтобы разум не пострадал. Прости, что напугал. Откуда мне было знать, что ты не из наших?