Находясь в другой комнате, он услышал, как Ева говорила: – Знаешь, может, на выходных куда-нибудь сходим? – её голос звучал с ноткой надежды, словно она искала возможность хоть ненадолго побыть с мужем и вернуться в старые, счастливые времена.

Ева искренне хотела восстановить эту близость, которая, казалось, всё больше ускользала. Она давно замечала, как они отдаляются друг от друга, и надеялась, что небольшое совместное времяпрепровождение сможет вернуть те чувства, которые они когда-то разделяли. Затем Филипп вернулся на кухню.

– Куда предлагаешь? – спросил он.

– Давай сегодня вечером посмотрим варианты и решим. А так, я бы и просто прогуляться не отказалась, – сказала она, стараясь звучать непринуждённо.

– Тогда вечером решим, – ответил он, натягивая штаны.

– Хорошо, – улыбнулась Ева, но её глаза всё ещё отражали ту самую надежду, которую она не решалась выразить словами.

Филипп снова ушёл в другую комнату, где находились его вещи. Его тело казалось тяжёлым и неповоротливым, мышцы ныли от постоянного напряжения. Он медленно одевался, словно любое движение требовало от него невероятных усилий, как будто даже простейшие действия отнимали последние остатки энергии. Все действия были механическими, рутинными и совершенно безрадостными. Он проверил свою сумку, убедившись, что взял все . Наконец, одевшись, он вышел на улицу. Филипп вдохнул прохладный, влажный воздух, который был словно обволакивающий туман: бодрящий, но пустой, как и все последние дни.

В последнее время он часто ездил в школу разными дорогами, чтобы немного разнообразить свой маршрут и избежать монотонности. Он знал, что такой крюк потребует выходить на пятнадцать минут раньше или еще больше, но это его не волновало. Филипп хотел наслаждаться разными улицами города.

В один день он мог ехать по центральной улице, любуясь широкой дорогой с множеством магазинов и витрин, проходящими рядом парками и зонами отдыха, памятниками и развязками с кольцами. Это напоминало ему о жизни, о её многообразии и о том, как всё вокруг изменяется и развивается. В другой день он мог выбрать самую обычную улицу, где дорога, хоть и широкая, но не имела ничего, кроме деревьев и пары магазинов. А в третий день мог ехать по окраине, наблюдая, как жилая черта города заканчивается и начинается промышленная зона с полями и заводами впереди. Но дорог было не так много, чтобы постоянно открывать для себя новое, и возникал выбор: либо довольствоваться этим, либо выходить из дома, давая себе ещё целый час, что также лишь на время отсрочило бы привыкание к маршрутам.

Филипп припарковал машину в ближайшем дворе и направился к школе. Главная дорога к школе казалась артерией, от которой в множество разных сторон расходились более мелкие улицы, и по всем ним, словно в бесконечном множестве, шли толпы людей, напоминающих собой кровь, заполнявшую сосуды. У входа в само здание вся эта "кровь" скапливалась, не имея возможности протиснуться через маленький проём.

Можно было сказать, что в живом организме под названием "школа" образовался тромб, готовый в любой момент разорваться. Протиснуться сквозь всех было невозможно, и всё, что оставалось, это просто ждать, пока все потоки попытаются зайти в узкую дверь. В этой толпе Филиппу то и дело встречались ученики, их родители и коллеги, что добавляло ему ощущения вечной суеты.

Он пытался отвечать им максимально бодро, но было сразу видно, что он не спал всю ночь. Даже попав внутрь, положение дел не сильно улучшилось: ученики толпились в коридоре, некоторые громко смеялись, кто-то бегал, а другие пытались найти свои кабинеты. Наполняя пространство шумом и хаосом, они разбредались по кабинетам, создавая атмосферу беспорядка и суеты. На лестнице ситуация была такой же, как у входа. Все поднимались, и было очень жаль тех людей, кто пытался спуститься, ведь им приходилось пробиваться через неприступную и нескончаемую колонну. Наконец, попав в свой кабинет, он поздоровался со всеми, быстро кинул вещи и принялся готовиться к уроку.

Прозвучал звонок, и все ученики встали, ожидая разрешения учителя сесть. Филипп махнул рукой, и все сразу заняли свои места. Он был учителем истории и обществознания и начав рассказывать новую тему урока, его словно подменили. Было видно, как занятия приносили ему удовольствие. Он живо излагал материал, иногда задавая вопросы и получая на них ответы. "Каковы последствия проведения политики реформ?", – спрашивал он, наблюдая за поднятыми руками. "Как вы думаете, как это могло отразиться на обществе?" – добавлял Филипп, провоцируя учащихся на размышления и дискуссию. Эти вопросы помогали ученикам глубже понять тему и активно включаться в процесс.

Конечно, какой урок может пройти без замечаний? И этот оказался не исключением. Замечания адресовались четвёрке друзей, сидевшим за последними двумя партами.

Большую часть времени они сидели тихо, но иногда их жаркий спор становился слышен всему классу.

– Женя, – в очередной раз сказал Филипп, пытаясь привлечь внимание ребят. – Я так понимаю, у вас сегодня какой-то очень важный разговор. Может, поделитесь с нами, мы разрешим ваш спор? – произнёс он шутливо.

– Извините, Филипп Александрович, – произнёс Женя, слегка смущаясь. – Закончим спор на перемене.

Филипп продолжил вести урок, а ребята замолчали до его конца. После того как урок закончился, с Филиппа слезла маска бодрости, и он снова превратился в полностью уставшего человека. Его плечи опустились, взгляд потух, а движения стали медленными и тяжёлыми, словно усталость окончательно взяла верх. Один класс уходил, заменяясь другим, словно мёртвые клетки подменялись живыми. В это же время Филипп перебирал тетради, готовясь к новому классу.

Он знал, что для них он всего лишь еще один учитель, пытающийся привлечь внимание, не более. Но почему-то это снова больно. Может, он уже слишком долго пытается быть кем-то, кем его не воспринимают?

В толпе школьников, заходящих в кабинет, затесался уже взрослый парень, Филипп этого не заметил. Который неожиданно хлопнул его по плечу, и Филипп резко обернулся, ожидая увидеть кого-то из учеников. Но как только его взгляд наткнулся на знакомое лицо, его уставшее выражение сменилось неподдельной радостью.

– Арс? Не верю своим глазам! – Филипп широко улыбнулся и, чувствуя, как просыпается энергия, усталость словно исчезла при виде старого друга.

– Фил, может, тебе зрение проверить? – ответил тот.

Филипп встал с кресла, и они обнялись. На миг он почувствовал себя моложе, как будто все эти годы и не прошли.

– Да, с безопасностью тут проблемы. Когда я заходил, меня никто даже не спросил, – с усмешкой сказал Арсений.

– Молодо выглядишь, подумали, что школьник.

– В двадцать шесть выглядеть как школьник – даже не знаю, комплимент ли это или оскорбление, – Арсений усмехнулся и посмотрел на Филиппа, пытаясь прочитать его реакцию.

Филипп прищурился и слегка улыбнулся: – Комплимент, конечно. В нашем возрасте не повредит выглядеть моложе.

– Спасибо. Но главное, чтобы такой школьник не решил продемонстрировать всем своё умение игры на гитаре, – сказал он, посмеиваясь.