Кстати, задира гренадёрского роста Ваднаис был штатным вышибалой «мишек» из Бостона. И чуть ли не в самом начале матча он предложил мне скинуть краги и помахать голыми кулаками, разобраться как мужик с мужиком. Наверное, коуч Гвидолин подумал, что за драку меня и его вышибалу удалят до конца игры, так как в Советском союзе такой перфоманс на льду карался с особой строгостью. Поэтому пришлось припугнуть Кэрол Ваднаиса сибирскими лагерями, потому что дикое кровопролитие на глазах генерального секретаря Леонида Брежнева могло аукнуться нам обоим. И мои угрозы были восприняты с полной серьёзностью.

Однако достаточно лирики. Чехословацкий арбитр Рудольф Батя бросил шайбу на лед, и все посторонние мысли мигом вылетели из головы. Все предостережения шаманидзе, что нужно срочно линять из Москвы, умчались на задворки сознания. Так как моя клюшка, действуя, словно в автоматическом режиме, быстрее клюшки Фила Эспозито выбила шайбу в сторону защитника Васильева.

— Васька, пробрось! — гаркнул я и ломанулся в зону атаки.

Конечно, советская хоккейная школа с пренебрежением относилась к входу в чужую зону через тупой и незамысловатый заброс шайбы за синюю линию, однако иногда лучше сыграть попроще и забить, чем посложнее и пропустить. И Валерий Васильев, правильно просчитав ситуацию, зашвырнул чёрную резиновую шайбу в левое закругление хоккейной площадки. Ведь наш шустрый Боря Александров, ускользнув от Кэна Ходжа, первым устремился к ней.

В этот же момент я, сделав несколько энергичных толчков ногами, попытался занять наиболее удобную позицию в четырёх метрах перед воротами голкипера «Брюинз» Жиля Жильбера. Само собой, и Бобби Орр, и его напарник Кэрол Ваднаис были категорически против этого. Поэтому пока Боря катил к шайбе, я отчаянно воевал за место на хоккейном пятачке, обмениваясь с канадцами тычками и ударами по корпусу. И если Орр был вынужден бросить меня и выкатиться на нашего юного гения прорыва, то бостонский вышибала, обхватив меня двумя руками, в наглую попытался повалить на лёд.

И в эту же секунду из левого угла площадки пошёл пас от Бориса в моём направлении. Шайба на хорошей скорости взлетела на уровень колена, зацепив по пути клюшку Бобби Орра. Но такая замысловатая траектория была даже к лучшему, так как из-за борьбы с Вадниасом единственное, что я мог сделать — это сыграть клюшкой, словно теннисной ракеткой. «Бэм», — услышал я глухой стук шайбы о черенок моего хоккейного орудия труда, и тут же за воротами раздался звуковой сигнал, который означал только одно — шайба влетела в сетку ворот.

— Гоооол! — взорвались переполненные трибуны лужниковского Дворца спорта.

«Первая пошла, дай Бог, чтоб не последняя», — улыбнулся я, принимая поздравления от своих партнёров по команде.

Старший тренер «Рэд Старз» канадец Эл Арбор в целом первым периодом матча остался доволен. И если первую шайбу, которую забросил лидер атак команды, Большой Таф, можно было назвать трудовой, то второй гол получился небольшим произведением хоккейного искусства. Сначала юный Борис Александров, получив шайбу в средней зоне, на хорошей скорости ловко накрутил двух оппонентов. Затем он же перед чужой синей линией отдал пас на разогнавшегося по центру Тафгаева, а тот, выкатившись на ворота бостонской команды и стянув на себя и голкипера Жильбера и защитника Вадниса, сделал очень хитрую передачу на правого вингера Харламова. И Харлам, как его часто называли партнёры на льду, вколотил шайбу уже в пустые ворота на радость всей московской публики.

К сожалению красивый счёт — 2: 0 недолго продержался на электронном табло. Два подряд совершенно глупых удаления «мишки» из Бостона реализовали чётко и хладнокровно. Первую ответную шайбу гостей из сутолоки на пятачке затолкал в ворота Виктора Коноваленко Фил Эспозито, а вторую шайбу пушечным щелчком от синей линии вколотил Бобби Орр. И почти на минуту переполненные трибуны Дворца спорта притихли, а кое-где даже раздался неприятный болельщицкий свист.

И очень хорошо, что перед самым перерывом отличился один из его любимых центральных нападающих — Вацлав Недомански. Эту голевую атаку начал Рихард Фарда. Он за счёт дриблинга привёз шайбу в зону гостей и хитрой передачей вывел на бросок Николая Свистухина, который открылся около правого борта. А Николай, в свою очередь, сделал ещё один пас на противоположный пустой угол ворот центрфорварду Недомански. И счёт стал снова в пользу «Ред Старз» — 3: 2. Тренеру Элу тогда показалось немного странным, что шайбу, заброшенную чехословаком, московские трибуны встретили довольно таки прохладно, и данную головоломку канадский специалист списал на загадочность русской души.

В общем, шагая в раздевалку, Эл Арбор намеревался своих подопечных хоккеистов немного похвалить, но и немного поругать. Для этого он срочно стал вспоминать русские слова на буквы «хэ», «бэ», «эс» и «пэ». Почему-то эти ругательства нравились его своеобразной русской ледовой дружине. Что характерно при помощи этих русских матерных словечек человека можно было и приободрить и заставить работать с удвоенной энергией. И друг в коридоре подтрибунного помещения, по ошибке свернув не в ту сторону, он стал свидетелем того, как врач команды доктор Смит и Большой Таф о чём-то жарко спорят.

— Тафи, что за дела? — прорычал Эл Арбор по-английски. — Живо в раздевалку!

— Фюнф минут, коуч, — почему-то на немецком языке ответил ему капитан команды Иван Тафгаев.

— Иван, — буквально рычал шаман Волков, перехватив меня после первого периода под трибунами Дворца спорта, — да включи ты голову! Я сейчас три раза подряд подбросил гадальные кости, и каждый раз нам, то есть нашей команде, выпал конец пути. Выиграем мы сегодня или проиграем — это уже неважно. Нас из Москвы не выпустят.

— Да почему я должен верить твоим костяшкам? — прошипел я. — Ты видел, как Брежнев на трибуне сегодня радовался, когда мы шайбы клепали? Нет? А я видел. Никто против Леонида Ильича в ЦК не попрёт. Брежнев любит хоккей и точка. И тут даже маразматик Суслов бессилен.

— Причём здесь ЦК? — заворчал шаманидзе. — Я за свои гадальные кости отвечаю. Во сколько хоккеисты «Бостон Брюинз» улетают в штаты?

— Вроде бы в час ночи, — пробурчал я.

— Вот и нам надо с ними. Попомни моё слово, не выпустят нас из Москвы, — немного ошалелые глаза потомственного шамана сверкнули нездоровым блеском, и я в какой-то момент отчего-то поверил своему необычному другу.

— Ладно, давай поступим так, — уже не так уверенно произнёс я, — сначала доведём матч до победного конца, а потом спокойно всё обсудим. Вдруг твои гадальные кости переволновались? Резкая смена климата, смена часовых поясов, акклиматизация. Ха-ха. Не грусти, шаманидзе, пройдут дожди, солдат вернётся, ты только жди.

Я хлопнул своего товарища и друга по несчастью по плечу и пошагал в раздевалку. Кстати, шаман Волков был таким же как и я, попаднцем во времени. Только его невидимая рука судьбы перенесла в прошлое из 1985 года, а меня перебросило уже после перестройки, гласности, ускорения и лавинообразного развала советских социалистических республик.

Я много раз думал, почему в прошлое закинуло именно меня — хоккеиста? Ни учёного, ни изобретателя, ни знаменитого писателя, а обычного парня, которому когда-то помешала построить богатую спортивную карьеру самая банальная травма колена? Что хотели таким образом изменить те силы, которые управляют жизнью миллиардов людей на планете Земля? И вот к какому выводу я пришёл: лучше не забивать голову вопросами вселенского масштаба, а жить так, как в последний раз.

— Какого чёрта, Тафи⁈ — рявкнул на меня по-английски старший тренер Эл Арбор, когда я появился в раздевалке, — где ты ходишь? Переведи парням, что так перед мистером Брежневым играть нельзя! Народ пришёл на трибуны, заплатил свои кровные деньги! А вы, бездельники, валяете дурака! Пора заняться делом, парни! Пора показать Бостону, кто здесь в Москве хозяин!