— Кхе, поделим по-братски: книжка тебе, деньги мне, — захихикал я, так как про эту заначку давным-давно забыл. — Хватит прохлаждаться, ложись на лавку буду из тебя дурь выбивать.

— Какую ещё дурь? — насторожился мой дорогой гость.

— Такую, — крякнул я, схватившись за веники, — ты почему не играешь в воротах родного «Торпедо»? Я тут прессу смотрел, ваша команда в чемпионате болтается на последнем месте, а ты вместо того чтобы ловить шайбы, тренируешь пацанов. Поговори со старшим тренером, не молчи.

— Разберёмся, — проворчал Коноваленко и, тяжело вздохнув, снова лёг на верхнюю полку.

Не помню, откуда это повелось, но если после бани не накрывался стол, на который кроме закуски в обязательном порядке выставлялась и выпивка, то банный день не шёл в зачёт. Поэтому когда закончилась вода в котле, а банная печь перестала дымить, в большой комнате старика Харитоныча зазвучала музыка и заботливыми руками были разложены по тарелкам квашена капуста, отварной картофель, плавленый сырок, солёное сало и даже дефицитная колбаса.

Кстати, эти заботливые руки принадлежали заведующей столовой №5 Галине Игоревне, которая сегодня на несколько месяцев вперёд перевыполнила план по продаже мучных изделий. Кроме того эта миловидная полненькая женщина принесла две бутылки болгарского вина «Каберне». Харитоным же на такой оборот событий ответил пятилитровой бутылкой со слабоалкогольной домашней наливкой. А ещё мои соседки Вика и Надя принесли капустный пирог. И теперь тихо звучала сборка советской эстрадной музыки, девушки с небольшой настороженностью смотрели друг на друга, а я впервые за многие дни, переодевшись в американский деловой костюм, почувствовал себя человеком с большой буквы.

— Откуды махнитофон? — крякнул Иннокентий Харитонович, разливая по стаканам домашнюю наливку.

— Унёс со стадиона, чтоб не вводить во искушение местную гопоту, — улыбнулся я, вспомнив как тащил через лесок этот тяжёлый «бобинник», который принадлежал звукорежиссёру Ярику. — Завтра состоится второй матч, верну на место.

— Неужели опять придёт не меньше двух тысяч? — спросила Галина Игоревна, ведь ей было о чём беспокоиться, так как сегодня народ дружно схрумкал все столовские запасы пирожков, ватрушек и чебуреков.

— Если рассуждать логично, то полторы тысячи завтра будет наверняка, — ответил я, налив себе в стакан берёзовый сок. — Выиграли с крупным счётом, создали приятную праздничную атмосферу.

— Разыграли ценный приз и две хоккейные клюшки, — с гордостью добавила Виктория. — Так что если у вас, Галина, пирожков больше нет, то есть время договориться с другой столовой. Или я не права? — девушка призывно зыркнула на меня, как бы намекая, что Галине Игоревне пора домой.

Однако я тихо хохотнул и совершенно серьёзно ответил:

— Вы, Виктория Батьковна, не правы. Плодотворное деловое сотрудничество дороже пирожков.

— Правильно, — крякнул Харитоныч и, подняв стакан, добавил, — предлагаю первый тост: за сотрудничество.

После чего вся компания охотно чокнулась гранёными боками крепких стеклянных стаканов, и на какое-то время кроме музыки из магнитофона в комнате больше не звучало ничего. Я буквально кожей почувствовал повисшую в пространстве неловкость из-за большого числа незнакомых людей за столом. Поэтому все охотно и выпили, чтобы хоть чуть-чуть расслабиться.

— Допустим, пятьсот штук пирожков мы успеем настряпать, — обиженно произнесла заведующая столовой, легко осушив полный стакан домашней наливки. — Картошка есть, капуста тоже. Мяса, правда, совсем не осталось, а завоз только в понедельник.

— Может, есть рыбные консервы? — спросил Виктор Коноваленко, который до этого момента не произнёс ни слова.

— Есть, — обрадовалась Галина Игоревна. — Спасибо, Виктор, за идею.

— А чёрной икры у вас случайно не имеется? — язвительно спросила заведующую столовой Вика. — Или на худой конец красной?

— Кстати, бутерброды с икрой — тоже замечательная идея, — ответил я, предчувствуя, что девушки сегодня точно поругаются. — А если нет икры горбуши, лосося или севрюги, то можно использовать икру заморскую баклажанную. И ещё в морозный день хорошо расходятся бутерброды с килькой.

— О, идея! — захихикал Харитоныч. — Предлагаю выпить за идею!

— Хорошая идея, — кивнул головой Коноваленко и, разливая наливку по стаканам, успел мне шепнуть, что я в своём репертуаре, только появился в городе, как тут же завёл гарем.

«Какой гарем, Сергеич? — мысленно возмутился я. — В голове один хоккей и мечта выбраться из этой ямы, в которую угодил». А тем временем народ в избе снова выпил, и больше всех домашней наливки приняли на грудь Вика и Галя. Наверное, дурёхи, решили посоревноваться и доказать кто круче, кто способен больше употребить алкоголя, при этом не пьянея. «Либо напьются, либо подерутся», — подумалось мне, и тут в дверь дома кто-то ещё позвонил.

— Я открою, — хмуро буркнул я, недовольный слишком частым звоном стаканов и назревающим конфликтом.

— Если придут за самогонкой, гони их в шею! — пьяно хохотнул старик Харитоныч. — И скажи всем, я больше не гоню! Иннокентий Харитоныч теперяча художник-скульптор экспериментального литейного цеха. Мы с Иваном скоро такое наваяем, что чертям станет тошно!

— Очень интересно, расскажите, — заинтересовалась заведующая столовой, когда я вышел в сени.

«Мне тоже интересно, кто ещё заскочил на огонёк? — подумал я, накидывая поверх импортного дорогущего костюма отечественную копеечную телогрейку. — В ДК сегодня танцы, в кинотеатре фильм, который видеть детям до 16-и нельзя. А по телевизору идёт „Чисто английское убийство“, наши актёры играют ихнюю заграничную жизнь. И чего людям дома не сидится?».

Я выглянул на двор, который очень скромно подсвечивался светом из окна, выкрикнул дежурный и стандартный вопрос: «стой, кто идёт?», и от калитки на мой голос из сумрака вышел звукорежиссёр Ярик.

— Ты чего не на танцах? Учти, если всех красивых девчонок разберут, то потом придётся всю жизнь промучиться с некрасивой, — проворчал я.

— Я вообще-то не один, — замялся паренёк.

— Если привёл из леса гималайских шпионов, то веди их обратно, здесь вам не явочная квартира, — буркнул я и заметил, как на слабоосвещённый пятачок двора вышли: режиссёрка агитбригады Кира Нестерова и ведущая актриса того же творческого коллектива Наташа Сусанина.

— Мы, Иван, хотим поговорить, кхе, по делу, — пролепетала товарищ Нестерова.

— Мы не с пустыми руками, — весело сообщила длинноногая Сусанина, показав бутылку с какой-то «зажигательной смесью» и кастрюлю, не то с супом, не то с салатом оливье.

— Если строго по делу, то милости прошу, — хмыкнул я, представив, как сейчас изменится лицо Виктории, когда она увидит ещё и Сусанину, и добавил, — а по личным вопросам товарищ Тафгаев принимает строго по пятницам. Это так, на будущее.

Примерно второй час шло шумное застолье в хижине старика Харитоныча. Кстати, сам хозяин лачуги к этому моменту уже почивал на новенькой полке в бане, укрывшись тулупом. Оказалось, что его домашняя наливка имела очень хитрый накопительный эффект: сначала пьёшь-пьёшь и не пьянеешь, а потом хлоп и наступает мгновенное проникновение в нирвану с полным отключением двигательной активности организма. Немногим дольше продержались: молодая учительница английского языка и заведующая столовой №5. И теперь девушки, которые решили показать свою крутизну, лежали порознь — Вика на моей кровати в маленькой комнате, а Галина Игоревна на хозяйском диване в так называемой гостиной. И нашу «повелительницу пирогов и чебуреков» совершенно не беспокоил, играющий под ухом магнитофон.

— Ничего, — сказал я, оставшимся в строю гостям, — есть ещё две раскладушки. Давайте вернёмся к нашим новогодним огонькам. Значит, в понедельник 30-го концерт в посёлке Луньевка — это я смогу, 31-го концерт в нашем ДК — тоже смогу. 1-го во Всеволод-Вильве, где жил Пастернак, из уважения к классику подедморозю. А вот 2-го января в среду в Яйву не поеду.