— Я так больше не могу, — заявила в один из унылых октябрьских вечеров Вика, высокая симпатичная с густой копной светло-русых волос девушка. — Дуры мы с тобой Надька! Нужно было на пятом курсе не за книжками сидеть, а замуж выскакивать и ребёнка рожать. Тогда бы нас никто в эту «Тмутаракань» не послал.

— За кого замуж? — проворчала Надя. — Может за тобой и ходил табун кавалеров, а у меня был всего один воздыхатель, да и тот никакой.

— Вот и надо было этого воздыхателя брать за грудки и перевоспитывать! — с жаром прошептала подруга по несчастью. — И потом ты вполне симпатичная девчонка: лицо миловидное, фигурка что надо. Только каштановые волосы я бы на твоём месте перекрасила под блондинку. И от мужиков отбоя бы не было. Но где теперь эти мужики? Где они теперь остались?

— А как тебе наш молоденький учитель физкультуры, Данила Петрович? — хитро улыбнулась Надя. — Он как в учительскую зайдёт, так глаз с тебя не сводит.

— Пфуу, — захохотала Вика, — худой, лопоухий, и к тому же глуповат. До конца учебного года я, конечно, здесь как-нибудь продержусь, а летом вернусь в Пермь и выскочу замуж за первого встречного. Да я здесь за три года просто одичаю!

И это обещание «одичать» Виктория повторяла чуть ли не весь следующий месяц ноябрь. Однако в декабре, когда снегом завалило всю местную грязюку, и городок немного преобразился, Надя вечерами всё чаще стала оставаться одна, так как Вика всё же ответила на ухаживания Данила. И панические разговоры постепенно свелись к нулю.

Кстати, Данил Петрович трудился здесь тоже после распределения, но ему оставалось доработать последний учебный год. Может быть, поэтому красавица Виктория снизошла до неприметного парня. А в субботу 14-го декабря из соседнего посёлка к Данилу приехал его друг, такой же, как и он, учитель физкультуры, и Надежда была торжественно приглашена на танцевальный вечер в ДК.

— Не боись, Надюха, — сказала Вика, когда Надя, вспомнив первое посещение этого сомнительного мероприятия, начала отказываться, — местная пьян к тебе сегодня не прицепится, так как мы под надёжной защитой. Молодые люди, я права? — спросила она парней.

— Пусть только сунуться, у меня первый разряд по боксу, — пророкотал невысокий, но коренастый однокашник Данила, которого звали Геннадий.

В принципе он производил впечатление физически крепкого парня, поэтому Надежда, отложив непроверенные тетрадки в сторону и надев своё лучшее платье, пошла вместе со всеми на танцы. И надо сказать, что вечер, который они проводили своей небольшой компанией, не обращая внимания на остальную публику, для Нади был лучшим за все последние дни. Она, наконец-то, почувствовала себя не ломовой лошадью, удел которой работа, работа и ещё раз работа, а человеком, который создан для радости, веселья и счастья. А когда на магнитофоне отзвучала последняя песня Данил, прикупив в буфете парочку бутылок вина, пригласил всех к себе домой. В отличие от девчонок, он снимал целую квартиру в двухэтажном 8-квартирном доме.

— Молодые люди, дайте закурить, — вдруг услышали они, когда с освещённой фонарями центральной улицы Ленина свернули в тёмный пустынный переулок.

Неожиданно к их дружной компании подошло трое парней, одетых в обычные рабочие телогрейки. «Заводчане что ли со смены возвращаются?» — сначала решила Надя, но рассмотрев хулиганские и не тронутые интеллектом квадратные лица, тут же поняла, что сигареты этих «рабочих» интересуют меньше всего. «Ну, вот и сходили на танцы», — с досадой подумалось ей.

— Мужики, мы вас не трогаем, и вы проходите мимо, — выступил вперёд боксёр Геннадий.

И вдруг, в следующую секунду похожий фигурой на медведя хулиган, который стоял в центре и перекрывал дорогу их компании одним резким и мощным ударом отправил Гену в сугроб. Боксёр перворазрядник тут же попытался вскочить, но его ноги совершенно престали слушаться. И Геннадий, даже не сумев распрямиться, вновь рухнул обратно в снег.

— Мужики-мужики, чё за дела? — затараторил Данил. — Нужны деньги? Возьмите, у меня есть десятка. И разойдёмся по-хорошему.

— Девочки твои? — криво усмехнулся главарь, нагло рассматривая красавицу Викторию. — Познакомь.

— Учителка, англичанка, зовут Вика, — просипел другой хулиган, который ростом был пониже и стоял по правую руку от главаря. — А это литераторша, как её, Надька, кажись.

— Девчонок не трогайте, — сквозь зубы процедил Данил, протягивая свою десятку.

— Чё англичанка-то твоя? — наслаждаясь моментом, спросил похожий на медведя амбал, небрежно забрав деньги себе.

— Моя, — вдруг прозвучал совершенно незнакомый мужской голос откуда-то сбоку от Нади.

Девушка резко развернулась и, увидев очень высокого плечистого мужчину, одетого тоже в телогрейку, от неожиданности ойкнула, поскользнулась и присела мягким местом на ближайший сугроб.

— Это чё за чучело? — усмехнулся главарь хулиганов. — Ты, мужик, вообще кто?

— Смерть твоя геройская, петух гамбургский, — рыкнул незнакомец.

И вдруг длинная рука этого мужчины со скоростью плети распрямилась, и теперь уже в снег полетел сам обидчик Геннадия. А дальше начался форменный цирк. Недолго думая два других «разбойника с большой дороги» разом накинулись на мужчину, но сперва точно в челюсть получил один нападавший, а затем кулак незнакомца встретил своим туповатым лицом и другой мерзавец. Но на этом драка не закончилась. Местные хулиганы оказались не из робкого десятка. Немного отдохнув на снегу, они с новыми силами бросились в бой. Но каждый раз, наскакивая на этого странного мужчину, получали обидные болезненные удары и летели отдыхать обратно. И так повторилось три или четыре раза. Надя, честно говоря, пребывая в небольшом шоковом состоянии, просто сбилась со счёта. И неизвестно чем бы всё закончилось, но в проулок на звук драки прибежали ещё трое местных молодых парней.

«Что за невезуха, — думал я, в автоматическом режиме размахивая кулаками, — второй день в городе и уже влип в драку. Не хватало ещё кого-нибудь покалечить. Срок накинут, волки позорные, глазом не успею моргнуть. Эх, только жизнь стала налаживаться».

— В очередь, в очередь, сукины дети! — рявкнул я, щедро раздавая хуки и апперкоты, падающим как кегли в боулинге хулиганам, которые надо признать они довольно резво поднимались обратно.

Но тут в полутьме я заметил ещё троих парней, поэтому как можно скорее отскочил спиной к стене облупившегося двухэтажного дома. И подняв кулаки к подбородку, принялся ждать нового нападения.

— Гаврила, наших бьют, — просипел, тяжело дыша, самый крепкий из этой троицы.

Он, пошатываясь, стоял на ногах и стирал кровь со своей малоприятной образины. Но незнакомый мне Гаврила, парень выше среднего роста и спортивного телосложения, бездумно в драку не полез. Он сначала осмотрел повреждения, которые получили эти три увальня, а затем обратил внимание и на меня. К тому времени я уже опустил руки вниз и немного расслабил потяжелевшие мышцы.

— Они сами виноваты, они к нам приставали, — смело заявила одна из девушек, — а молодой человек за нас заступился. И мы вообще сейчас в милицию пойдём. У Гены, наверное, сотрясение мозга.

Я покосился в сторону и только сейчас заметил, что на снегу лежало и постанывало ещё чьё-то тело.

— Не надо в милицию, сами разберёмся, — хрипловатым голосом произнёс Гаврила, сделав в моём направлении пару шагов.

— Да, с милицией шутки плохи, — пробурчал я.

И вдруг незнакомый мне Гаврила громко захохотал:

— Мужики, ха-ха, вы хоть знаете, с кем связались? Ха-ха! Это же хоккеист. Он вчера в наш литейный цех на работу пришёл устраиваться. Ха-ха. Ну, ты, Овчина, и нарвался.

— Какой ещё, б…ять, хоккеист? Он мне зуб выбил, сука, — пожаловался здоровяк, которого обозвали Овчиной.

— Такой хоккеист, — уже не таким весёлым голосом произнёс Гаврила, — Олимпийский чемпион, чемпион мира, который нашу американскую команду обворовал. Ну, чё много денег хапнул? — с вызовом уставился на меня этот незнакомый парень. — Команда шла на первом месте, могла ихний заокеанский кубок взять. А ты на эти доллары паршивые повёлся.